Из жизни спрутов, или кое-что о европейской Системе
Французский «Спрут»: кто убил Йэн Пиа?
В России почему-то принято считать, что только в нашей стране убивают за политику, а на «цивилизованном Западе» принято заниматься ею в белых перчатках. История с убийством в 1994 году французского депутата Йэн Пиа (она считалась ещё внебрачной дочерью крайне правого активиста Ле Пена) вскрыла, что на юге Франции политику вершил симбиоз масонов, мафии и коррумпированных чиновников.
Как говорится, "Это политика, деточка. Здесь могут и убить". Либералы кивают на политическую историю «дикой России», но на «цивилизованном Западе», как оказывается, при занятии политикой побочное осложнение в виде убийства является обыденным делом.
На слуху у среднестатистического россиянина обычно звучит лишь несколько примеров убийств за политику на Западе. Президент США Кеннеди, премьер-министр Швеции Пальме, да странная смерть английской принцессы Дианы. А сотни и тысячи случаев убийств политиков на один-два порядка меньше не попадают в поле зрения россиян. Депутаты национальных и местных парламентов, политические и общественные активисты в той же Европе – все они затмеваются несколькими российскими «чудовищными смертями» – депутата Старовойтовой, генерала Рохлина и ещё 5-10 случаями.
Но чтобы понять, что такое на самом деле европейская политика и почему за неё убивают, возьмём один нашумевший в начале 1990-х случай. 25 февраля 1994 года киллеры убили депутата Национального собрания Франции 44-летнюю Йэн Пиа (Yanne Piat). В то время даже в России вскользь говорили об этом убийстве, но понятно, что в нашей стране у людей ещё стояли перед глазами расстрел Ельцыным и либералами парламента в октябре 1993-го, сотни трупов на улицах Москвы, и потому убийство какой-то Пиа казалось мелочью.
Но для Европы это был важный прецедент. Нет, не самим фактом убийства (ниже будет сказано, что в 1990-е на юге Франции были убиты десятки политических активистов), а тем, что смерть Пиа показала обычным людям, как устроена и вершится политика в одном из столпов европейской демократии.
В пятницу 25 февраля 1994 года Йэн закончила рабочий день в своём офисе на авеню дез Иль д’Ор в центре приморского городка Йер как обычно в 20.00. У подъезда её ожидал «Рено-Клио Баккара». Водитель депутата Жорж Арно вырулил на дорогу, ведущую в Мон-дез-Уазо, где был расположен дом Пиа. Белый «Пежо-205» заметил машину депутата и по радиотелефону передал сигнал двоим на мотоцикле «Ямаха-750» (позднее выяснилось, что мотоцикл был украден двумя днями ранее). Они были одеты в тёмные кожаные куртки и мотоциклетные шлемы.
Мотоцикл плотно сел на хвост «Рено». В какой-то момент операция пошла наперекосяк. Первая пуля пробила заднее стекло машины, поразив Йэн Пиа в плечо. Вторая попала в ногу шофёру, заставив его инстинктивно нажать на тормоз. Реакции у водителя мотоцикла не хватило, и его машина, врезавшись в резко затормозившийся «Рено», перелетела через крышу и грохнулась об асфальт. Вскочив, один из преследователей бросился к автомобилю и разрядил пистолет в сердце Пиа. Раненому шофёру депутата удалось развернуться и рвануть обратно в город. Догнать его убийцы уже не успели. Но в Йер он уже доставил покойницу.
(Жан-Мари Ле Пэн и Йэн Пиа, 1987 год)
Полиция сразу же схватила двух предполагаемых убийц – 27-летнего официанта Эпифано Периколло и 27-летнего мелкого чиновника Денни Лабарди. Оба считались мелкими сошками в местной мафии, а Лабарди к тому же недавно вступил в масонскую ложу в Марселе. В итоге у обоих оказалось алиби – около 20 уважаемых людей (среди них странным образом оказалось четверо судей) поручились за них, утверждая, что в то время, как происходило убийство, видели их в одном ресторане. Позднее оказалось, что и Периколло и Лабарди и вправду не причастны к убийству. Полицию же в тот раз смутило, что оба парня «отметились» тем, что забросали дымовыми шашками годом ранее офис Пиа.
После убийства местная пресса написала, что убийства Пиа «желали все. «Все» – это истеблишмент Лазурного берега, края, не знающего себе во Франции равных по хитросплетению легальных экономических и политических сил с мафиозными. По словам тех, кто знал Пиа, она не раз повторяла: «Когда-нибудь они влепят мне пулю в голову». Ещё в 1992 году она составила и запечатала письмо, вскрыть которое надлежало в случае её насильственной смерти. В нём значатся 5 фамилий. Двое – известные политики, трое – видные боссы мафии. Моррис Аррекс, сенатор от департамента Вар, пользующийся репутацией местного «крёстного отца». Бернар Тапи, бывший владелец знаменитой фирмы «Адидас» и не менее знаменитого футбольного клуба «Олимпик Марсель» (печально известного по серии договорных матчей в чемпионате Франции и Лиге чемпионов). Жан Луи Фаржетт по кличке Мыло, заправлявший рэкетом и торговлей недвижимостью в Тулоне. И, наконец, двое его коллег – мафиози из Марселя.
Ранее известный писатель Грэм Грин, поселившийся на склоне лет в Кап д’Антиб, писал об этом курортном крае: «Всех, кого соблазняет мысль обосноваться на Лазурном берегу, я предостерегаю: избегайте Ниццы – это частное охотничье хозяйство самых могущественных людей преступного мира». И действительно, старожилов здешних мест убийствами, подобными тому, что произошло с Йэн Пиа, не удивишь. Но что же за человек была Пиа, раз здешняя Система так отомстила ей?
Она родилась 12 июня 1949 года во вьетнамском Сайгоне, где её мать служила во французской армии. Про отца ей позже говорили, что он был офицером-десантником из Бретани, от ребёнка отказался, а позже умер в бою под Дьен Бьен Фу. Имени его мать не называла. Но сама Йэн была уверена, что её отцом был Жани-Мари Ле Пэн, позже ставший известным политиком крайне правого толка. Позднее мать Йэн связывали интимные отношения в Ле Пэном, она долгие годы была фактически членом его семьи. Для самой же Йэн Ле Пэн стал крестным отцом. Йэн росла у чужих людей, тогда как мать жила с Ле Пэном, потом получила назначение в Алжир, а затем попала в тюрьму в антидеголлевском заговоре ОАС.
Йэн было 26 лет, когда в её жизни снова возник Жан-Мари Ле Пэн. Теперь она стала по существу членом его семьи. Через предполагаемого отца Пиа и вошла в политику. Сначала она становится активисткой его Национального фронта (с зарплатой в 40 тысяч франков в месяц – это примерно 7 тысяч долларов того времени, а нашего – около 15 тысяч долларов). А в 1986 году, в год наивысшего успеха Национального фронта, Йэн Пиа получила депутатский мандат, баллотируясь от НФ в департаменте Вар. А после следующих выборов, которые Национальный фронт с треском проиграл, Пиа осталась единственным его представителем в парламенте Франции. Но вскоре Пиа предала Ле Пэна. «Я не хочу иметь ничего общего с движением, проповедующем ненависть и исключительность», – заявила она и перешла в проправительственную Республиканскую партию.
(Рисунок судебного процесса над убийцей, соучастниками и заказчиком убийства, 1998 год)
То, что в Сицилии называется мафией, во Франции зовут La milieu, что можно перевести как «среда», «окружение». Но есть и другое название – La pieuvre, «спрут». Его щупальца опутали юг страны, где изобилие отелей, казино, высокие цены на землю, порты, через которые идёт контрабанда. В начале 1990-х оборот нелегального и полулегального бизнеса «Спрута» оценивался в 3-4 млрд. долларов (6-8 млрд. долларов нынешнего образца). При этом на юге Франции мафия тесно переплетена с чиновничьим миром и масонскими ложами, традиционно играющими огромную роль в стране. К примеру, практически невозможно стать судьёй или политиком хотя бы среднего уровня (типа муниципального советника), не состоя в масонской ложе. У Пиа, кстати, со вступлением в масонскую ложу не сложилось из-за прошлого опыта работы в Национальном фронте Ле Пэна. Она неоднократно пыталась вступить в ложу в Ницце, и каждый раз ей давали отказ.
Людям, чьи интересы расходятся с интересом «Спрута» на Лазурном берегу, нередко приходится расплачиваться жизнью. Только за 1988-93 годы там было убито 12 политиков, чиновников и активистов. А девиз местной Системы звучит так: «Друзья помогают друзьям друзей».
Система, о которую расшиблась Йэн Пиа, достигла расцвета в начале 1980-х, когда во Франции был принят закон о децентрализации. Местные власти получили большие полномочия в области обустройства подведомственных им территорий. И на Лазурном берегу закипело строительство: гостиницы, клубы, виллы, рестораны. На строительных подрядах, на искусственном взвинчивании цен на землю, на лицензиях на пользовании участками и помещениями делались миллионные состояния. В это время там и появилась Йэн Пиа.
- «Довольно! – заявила она на одной из встреч с избирателями. – Я разрушу эту проклятую систему!».
В середине 1980-х «Спрут» вплотную взялся за Йер. Ницца и Марсель были давно поделены, Тулон переживал упадок. К тому же в Йере образовался «вакуум власти»: Фаржетт, он же Мыло, в чью сферу интересов входил Йер, угодил в лапы полиции. Но странным образом Мылу удалось бежать прямо из зала суда, и он обосновался в соседнем итальянском городке Сан-Ремо. Он старался править и оттуда, но его марсельские конкуренты посчитали, что надо немного урезать его территорию. Вспыхнула т.н. «марсельско-тулонская война». Как правило, убийства совершали мотоциклисты, с Пиа расправились позднее таким же способом. Всего в войне погибли около 60 человек, из них около 10 – чиновники, политики и общественные деятели. Так, были убиты или тяжело ранены заместитель мэра Сен-сюр-Мер Даниэль Перрен, президент Тулонской ярмарки Бернар Франк, хозяин ночного клуба «Фок-Троп» Сильвэн Бонавентур и другие. Иногда боевики «Спрута» и оставляли чиновников и политиков в живых, но крепко их «учили». Так, к 68-летнему мэру Йера Лепольду Ритондалю у его дома подошли четверо крепких ребят и избили бейсбольными битами. Ритондалю проломили череп и нанесли 7 переломов на теле, но он сумел выжить.
Нападение на Ритондаля связывали с «Казино де Пальмье» – роскошном игорном доме в центре Йера. Он служил прачечной для отмывки денег. Деньги в него поступали из Швейцарии через Люксембург, и также уходили обратно. Ритондаль решился его закрыть. Но после «урока», учинённого ему, мэрии выдала разрешение на открытие «Казино де Пальмье» – только теперь его номинальным владельцем стал марсельский «бизнесмен» Жильбер Жува, а к каналу отмывки денег кроме Швейцарии и Люксембурга ещё подключились неаполитанские банки.
(Заказчик убийства Жерар Финале)
Конфликт Йэн Пиа со «Спрутом» обострился после того, как в 1992 году она приняла решение баллотироваться в председатели регионального совета. Она ещё раз пообещала бороться со «Спрутом», тем более что Пиа уже начала её на посту заместителя председателя парламентской комиссии по борьбе с организованной преступностью. Начав предвыборную борьбу, она столкнулась с марсельским «бизнесменом», видным представителем «Спрута», упоминавшимся выше Бернаром Тапи. Однажды он пригласил её в Марсель, чтобы обсудить кое-какие дела. Но «случайно» в компанию затесались двое хорошо известных в Марселе гангстеров (с кличками Ракушка – из-за ампутированного уха – и Репей). Также «случайно» кто-то из свиты Тапи отснял их вместе с Пиа на видеоплёнку. Потом запись «случайно» попала в прессу и скандал был готов: Йэн Пиа такая же часть «Спрута».
Год спустя на пути Йэн оказался ещё один персонаж из её списка из 5 фамилий – Морис Аррекс. Точнее, его ближайший сподвижник Жозеф Серча по кличке Большой Джо, который попытался отнять у неё мандат во время очередных выборов. Первым предупреждением стал взрыв перед помещением, где располагался штаб её избирательной кампании. На её встречи с избирателями подбрасывали дымовые шашки. В конце концов, полиции пришлось приставить к ней охрану. Кстати, оба подозреваемых в расправе с Пиа – Лабарди и Периколо – были тогда задержаны за участие в такого рода акциях.
Вскоре после начала избирательной кампании из Италии пришла весть: убит Фаржетт. Мыло получил пять пуль в спину.
Йэн в итоге выиграла избирательную кампанию. Это стало для неё последней победой в жизни.
Позднее, в 1995 году французский журналист Мишель Литере, проводивший собственное расследование убийства Пиа, заявлял: «Власти не заинтересованы в том, чтобы найти виновных, ибо ставки в этой игре высоки. Подтекст здесь – выборы 1995 года. Если отправить за решётку основные политические силы Вара, правые рискуют потерять этот департамент. Политика связана с деньгами, деньги – это мафия. Так есть и так будет».
Правая проправительственная партия сохранила за собой Вар на выборах в 1995 году. Но убийцы и заказчик преступления всё же были найдены. Заказчиком был признан марсельский мафиози Жерар Финале, исполнителями – водитель мотоцикла Марко Ди Каро и непосредственный убийца Люсьен Ферри. Также соучастниками были признаны Олтвье и Ромен Томассоне. Финале и Ферри в 1998 году получили пожизненное заключение. Ди Каро – 20 лет, Оливье и Томассоне – по 15 и 13.
Чтобы уменьшить свой срок, заказчик Финале решил в тюрьме сотрудничать со следователями. Через некоторое время, как он принял это решение, Финале скончался в камере якобы от сердечной недостаточности (французская пресса писала, что ему тюремные медики специально не оказывали лечения – случай, похожий на тот, что произошёл в России с адвокатом Магнитским). Ди Каро вышел из тюрьмы за примерное поведение после 13,5 лет отсидки. В тюрьме он принял ислам, и вскоре на воле власти снова его взяли, обвинив в подготовке террористического акта и в ряде других преступлений (он получил снова длительный срок). Люсьен Ферри практически ослеп в тюрьме, следы Оливье и Томассоне на воле теряются. Жан-Мари Ле Пэн и его дочь Марин снова собираются штурмовать на предстоящих президентских выборах в 2012 году в первую очередь юг Франции.
Впрочем, многие во Франции считают, что Жерар Финале оговорил себя, пытаясь по чьей-то «настоятельной просьбе» скрыть истинных заказчиков убийства Пиа.
(Марко ди Каро на судебном процессе, сидит слева)
Время от времени коррупционные скандалы на Лазурном берегу вылезают наружу. Вот один из последних случаев от 2010 года:
«Финансовый скандал разразился вокруг строительства Башни Одеон – 170-метрового здания, которое планируется возвести к 2014 году в Монако. Среди участников скандала оказался Рене Вестри, сенатор и мэр города Сен-Жан-Кап-Ферра, расположенного между Монако и Ниццей. Мыс Кап Ферра известен своими астрономическими ценами на недвижимость и высокой концентрацией проживающих там миллиардеров.
Межрегиональный суд назначил расследование в отношении Вестри, предъявив ему обвинение в отмывании денег и взяточничестве. Сам обвиняемый полностью отрицает свою причастность к финансовым махинациям, а 400.000 евро, найденные в его банковском сейфе в ходе расследования, называет «обычным сокрытием доходов от налогообложения». Обвинение в свою очередь утверждает, что сенатор принимал участие в «ускорении» процесса согласования строительства башни с администрацией соседней территории Босолей (Beausoleil), мэр которой уже помещен под стражу в рамках данного дела. Теперь за решеткой может оказаться и мэр Сен-Жан-Кап-Ферра».
(Мэр Кап-Ферра Рене Вестри)
Что ещё почитать о французском «Спруте» 1990-х: хороший обзор в газете «Коммерсантъ» от 1995 года. Вот оттуда для затравки:
«Жак Медесен, мэр Ниццы. Собственно, Жаком Медесеном в городе его никто не звал, все привыкли к более приличествующему его положению прозвищу Король Жак. И действительно, Медесены установили в Ницце некое подобие наследственной власти: Жак управлял городом 24 года, приняв власть от отца, который провел на троне без малого 38 лет.
В конце 80-х стали один за другим проясняться факты медесеновской биографии. Во-первых, он «отвлек на собственные нужды» средства, предназначенные на работу Оперы Ниццы. Во-вторых, получил 4 млн франков от фирмы по установке дорожных знаков за предоставление крупного заказа. В 90-м он уехал в Латинскую Америку, гордо заявив, что его слишком донимают социалисты, а своим правым взглядам он не изменит. Четыре года экс-мэр провел в бегах и наконец оказался в Уругвае, где наконец был арестован.
Процессы всех французских градоначальников удивительно похожи друг на друга. Заочно происходил суд и по делу мэра Ангулема Жана Бушрона. Еще в 1992 году он бежал, причем тоже в Южную Америку, в Аргентину.
Уголовный процесс против него начался после того, как в 1989 году Жорж Шаван, сменивший его на посту мэра, обнаружил недостачу в горбюджете на сумму 164 млн франков (это около 27 млн. долларов образца 1995 года). В процессе расследования Бушрону инкриминировали также «использование служебного положения, использование социальных благ в личных целях, покрытие незаконных сделок» и ряд других нарушений закона. Но особенно, как установило следствие, Бушрон любил брать взятки. Предприятия, которые хотели спокойно себя чувствовать на местном рынке, должны были платить мэру установленную им сумму».
А теперь перенесёмся в жаркую Италию
«Монте деи Паски»: «Спрут» и самый старый банк мира
(На площади Салимбени перед музеем банка «Монте деи Паски ди Сиена высится памятник первому в мире экономисту Саллюстио Бандини (1677-1760)
Победа Демпартии в Италии состоялась на фоне скандала, способного сильно пошатнуть итальянскую систему: возможного банкротства не только крупного, но и самого старого банка мира – «Монте деи Паски». Он возник в 1472 году, в XVII веке им были изобретены финансовые деривативы, а к сегодняшнему дню он создал настоящий «Спрут» – правящий клубок из мафии, масонов, клиентеллы из низов, интеллигентских клубов.
Левоцентристская коалиция «Демократическая партия» побеждает на парламентских выборах в Италии с 34-35% голосов. Но в последние дни интерес к этой партии был связан не столько с выборами, сколько с одним из их главных спонсоров – одним из крупнейших в Италии и самым старым банком в мире, «Монте деи Паски». Для его спасения правительство страны уже выделило около 1,9 млрд. евро, но этого оказалось мало – потребуется ещё не менее 4 млрд. евро (а скорее – 8-12 млрд.).
В предбанкротном состоянии сейчас находится немало европейских банков, это в последние 2-3 года уже никого не удивляет. Но «Монте деи Паски» – это другая история, он не просто один из столпов Италии, но и, как принято говорить в тех же левых кругах по всему миру, «системообразующее учреждение». С его крахом работу потеряли бы не только 4 тыс. работников учреждения, но был бы фактически обанкрочен город Сиена и даже провинция Тоскана. В этой части Италии банк за несколько столетий создал настоящий «Спрут», структура которого хорошо знакома из одноимённого итальянского фильма.
Штаб-квартира «Монте деи Паски» находится бессменно, с 1472 года, в Сиене. Как уже говорилось выше, это самый старый банк мира. Примерно в течение столетия он занимался обслуживанием торговых операций, пока сначала не «подсел» на авансовое финансирование колониальных экспедиций Испании, а затем не создал особый сегмент на биржах Амстердама и Лондона, ставший сегодня основой глобальных финансовых спекуляций.
В конце XVI века «Монте деи Паски» (MPS) превратился в международный инвестиционный банк и был теснейшим образом связан со знаменитым «тюльпановым пузырём» — тюльпаноманией в Амстердаме, в первой половине XVII века.
В 1593 году это был самый богатый банк в Европе, активно действовавший на Амстердамской товарной бирже и финансировавший голландского купца Йоханнеса фон Боммеля, занимавшегося импортом тюльпанов из Турции. Очень быстро тюльпаны превратились в фетиш для богатейших голландцев, цены на них взлетели до небес. Мания поразила всю Европу, в городах открывались обменные лавки, где покупали и продавали тюльпанные акции — по лицензии MPS.
В 1630 году цена луковицы тюльпана сорта Semper Augustus достигла 25.000 евро в пересчете на сегодняшние деньги. И в том же году некому Мессеру Кучинотти, полномочному представителю MPS в Амстердаме, пришла в голову блестящая идея финансовых деривативов. MPS начал заключать страховые контракты на луковичные акции со страхованием в своем филиале в Лондоне, занимавшемся продажей потенциальных шестимесячных прибылей.
Покупатели этих активов продавали их дальше, но уже за большую цену, и так далее. В результате один актив в 1632 году сменил 186 владельцев с возрастанием стоимости от 1 до 75. Маклеры так хорошо представляли себе эфемерность этих деривативов, что прозвали эти операции «торговлей воздухом» или «торговлей облаками». MPS давал деньги на покупку луковиц под залог недвижимости, в результате к декабрю 1635 года надул финансовый пузырь, в 15 раз превышавший всё богатство Европы того времени.
В какой-то момент у инвесторов появились затруднения с финансами, и они начали продавать свои тюльпановые активы, что привело к цепной реакции. В феврале 1637 года на рынке возникла паника, за которой последовал жесточайший финансовый обвал. Крах поразил целые города – Амстердам, Ганновер, Львов были буквально опустошены. Земельная собственность семей перешла MPS, земли не обрабатывались, что привело к голоду, а MPS стал владельцем огромной недвижимости.
Эти активы – землю, строения, а, главное, полезные связи в высших аристократических кругах MPS с тех пор не только не растерял, но и нарастил. Банк стал обслуживать операции Ватикана, и по наши дни католическая церковь не только является его «крышей», но и входит в состав акционеров.
Акционерная структура MPS весьма запутанна и в наши дни. Около 60% акций банка принадлежит конгломерату физлиц и «лучшим семьям» Сиены. В свою очередь эти структуры владеют друг другом (т.н. схема «перекрёстного, или закольцованного владения», в которой невозможно разобраться, т.к. неизвестно, откуда начать разматывать клубок). Точно лишь известно, что в составе акционеров вышеупомянутая католическая церковь, масонские ложи, аристократические семьи, мэрия Сиены и т.д.
MPS является одним из самых закрытых банков мира. Его штаб-квартира бессменно находится в средневековом замке, доступ в который не разрешён не только праздной публике, но и рядовым сотрудникам банка. MPS имеет хранилище, в котором находятся средневековые манускрипты, картины эпохи Возрождения и другие ценности. Полностью эта коллекция никогда не выставлялась, неизвестно точное число предметов коллекции и её стоимость, даются лишь оценки – свыше 1 млрд. евро. И многие критики помощи государства этому банку заявляют, что пусть последний сначала раскроет свои реальные активы, а потом распродаст их для покрытия убытков. Но на государственном уровне такие предложения воспринимаются как крамола.
Как уже писалось выше, «Монте деи Паски» фактически принадлежит вся Сиена – исторический город в провинции Тоскана. Пользуясь итальянским законодательством, банк последние десятилетия легально уводил сотни миллионов евро на «благотворительность», ещё 100-150 млн. евро расходилось среди жителей города «неформальным способом». С учётом того, что «Монте деи Паски» ещё и даёт работу местным жителям, фактически Сиена принадлежит ему.
Банк содержит местную футбольную и баскетбольную команду, детские сады, организует многочисленные праздники, за свой счёт кормит и одевает бедняков и их же хоронит, поддерживает старину. На его «неформальные» деньги содержатся судьи, полиция, чиновничество, местные отделения масонских лож, церкви. Разумеется, свои люди в силовых структурах и бюрократии на службе не забывают о благодетеле. Прямо и косвенно на Сиену с населением в 55 тыс. человек банк ежегодно выделяет до 200-250 млн. евро. (т.е. 4-5 тыс. евро в год на человека).
Одним из главных получателей «помощи» от «Монте деи Паски» в послевоенный период были местные отделения левых партий всех спектров – от крайних до умеренных. Банк и сегодня называют «левацким», открыто поддерживающего Демократическую партию.
Это и есть пример итальянского «Спрута», который у нас ошибочно определяют как разновидность мафии. Но это не так, правильнее было бы называть его «клановой системой», «системой одной большой семьи», закрытой от внешнего мира, а потому и сохранившейся со времён средневековья до наших дней (несмотря на все беды, постигшие Италию за это время).
Сиена до сих пор сохраняет средневековую социальную структуру: город разделён на 17 контрад (районов), в каждом из которых идёт обособленная жизнь, в которую не вовлекаются чужаки. Контрады сохранили средневековые названия – «Черепаха», «Улитка», «Лес», «Единорог», «Пантера», «Чаща», «Ракушка», «Сова», «Гусеница», и т.д. Контрады до сих пор являются нижней ячейкой общественной структуры. Ранее они ведали сбором пожертвований, выдвигали кандидатов на должности «отцов города», собирали вооружённые отряды для армии. Перед великой чумой 1348 года в Сиене насчитывалось 80 контрад.
Да, можно негодовать по поводу «серой зоны», в которой десятилетиями, а то и столетиями банк вёл свою деятельность. Непотизм, коррупция, круговая порука – эти пережитки прошлого кажутся сегодня явлениями, которые надо ликвидировать ради «демократии, прав человека и процветания». Но обратной стороной такого возмездия сиенскому банку будет разрушение местных структур, поддерживающих высокий уровень для местного населения. Вместо «Монте деи Паски» придёт какой-нибудь глобальный банк, типа Голдман Сакса, и также будет уклоняться от уплаты налогов, администрирование переместит в офшоры, откроет крепость – штаб-квартиру прежнего владельца – для всеобщего обозрения. Но местным жителям это принесёт мало радости – с какой стати чужой банкир теперь будет содержать этих людей?
Штаб-квартира банка «Монте деи Паски» в Сиене
Продолжение следует.
Источник: Полюс Мира.
Рейтинг публикации:
|
