С информационным поводом этого материала получилось, как с известным вопросом: «У меня две новости: хорошая и плохая. С какой начать?». Так и сейчас: собиралась написать о награждении лидеров регионального отделения Конгресса русских общин медалью «Участнику операции по принуждению к миру», а когда стали говорить о проблемах, с которыми в эту организацию обращаются люди, поняла, что в радостной тональности будет звучать только первая часть материала.
Спасибо, Россия!
Август 2008-го — уже история. Пролетело почти пять лет. А награды той пятидневной войны находят своих героев только сейчас.
Краткой эта война была только по протяженности. Эти пять дней стали эпохой возрождения веры в Россию, которая оказалась готовой не просто протянуть руку помощи, но и встать всем миром на защиту своих граждан (жители Южной Осетии в большинстве своем ведь граждане Российской Федерации).
В августе 2008-го в разрушенном Цхинвале даже ветер был с привкусом гари, в горах еще гремело и ухало, под ногами в буквальном смысле скрипели осколки — ими весь город был усеян, люди в огородах и дворах еще хоронили убитых соседей… А скорбь была смешана с эйфорией. И к каждому, кто из России, жители неистребленного города бросались навстречу со словами: «Спасибо, Россия!»… Они благодарили за спасение…
Их действительно спасли от агрессора и продолжали спасать — от нависшей над разоренной республикой угрозы гуманитарной катастрофы. И медаль «Участнику операции по принуждению к миру» — это тоже благодарность маленького народа своим спасителям — тем, кто вместе с осетинскими ополченцами с оружием в руках противостоял агрессору, и тем, кто помогал жителям Южной Осетии выжить в первые дни, недели, месяцы после войны.
Михаил Середенко, Михаил Серков, Олег Губенко в августе 2008-го тоже были в Цхинвале. Буквально накануне начала массированных артобстрелов Цхинвала к казакам-терцам обратился Анатолий Баранкевич, руководивший обороной югоосетинской столицы. Обратился потому, что многих знал еще по чеченской войне.
Легендарный генерал рассчитывал на их помощь.
— Я вместе с ними воевал в Чечне, — говорил Баранкевич, — и знаю, что это настоящие казаки, а не те, которые только песни поют…
…В Цхинвале действительно было не до песен. Нужно было контролировать обстановку в окрестных селах и на улицах столицы, и главное — охранять гуманитарку, которую фурами и колоннами везли из всех уголков огромной России. Палатки были разбиты на территории складов. Казаки же тут и жили, тут и службу несли с оружием в руках. А заодно — и фуры разгружали. Так что медали «Участнику операции по принуждению к миру» в полной мере заслужили. И они, и все, кто вместе с ними там был. Это была тяжелейшая, круглосуточная, но необходимая работа.
О социальном неравенстве
Сейчас те самые настоящие казаки – в правлении Конгресса русских общин. Председатель регионального отделения КРО Михаил Середенко поясняет это просто: что в разведку, что в атаку, что в политику надо идти с проверенными людьми. Сам он также является первым заместителем атамана Терского войскового казачьего общества.
— Русские и казаки — это единое целое, — говорит М. Середенко. — У нас у всех славянские корни, один язык, одна вера. А тот, кто пытается отколоть одних от других, на мой взгляд, просто провокатор. Взять хотя бы данные переписи. Русские составляют 80 процентов жителей. Больше двух с половиной миллионов. А начни выдергивать из этого числа сначала казаков, потом еще кого-нибудь, и уже совсем другие результаты получатся. Поэтому наша задача как раз — объединение ради того, чтобы русский человек почувствовал себя на своей земле хозяином, а не изгоем. Мы не призываем к революции и не стремимся в оппозицию действующей власти. Мы готовы ей помогать, если будем видеть стремление к установлению социального равенства с нашими соседями. А пока здесь, на Северном Кавказе, мы не находимся в равных условиях с жителями соседних республик. Ну, например, почему в Ставропольском крае предприниматель вынужден платить шесть рублей за киловатт, в то время как предпринимателю в Дагестане этот самый киловатт обходится в четыре раза дешевле? Почему житель Чечни, потерявший во время войны жилье, давно смог отстроить дом гораздо лучше былого, а вынужденные переселенцы получили несчастные 120 тысяч компенсации, которые «компенсировать» утраченные квартиры не могли по определению… Вопросов на самом деле много — как глобальных (на уровне СКФО и России в целом), так и частных, когда сталкиваешься с проблемой конкретного человека, который обращается к тебе за помощью.
— Я знаю, что ваша организация готова была оказывать бесплатную правовую помощь директору школы в Кара-Тюбе, когда там стала развиваться ситуация с хиджабами…
— Да, мы эту помощь предложили сразу же. Именно для того, чтобы региональные отделения могли оказывать реальную помощь людям, в Москве на базе КРО создан правозащитный центр, где работают пятнадцать адвокатов. И вот сейчас нам, видимо, придется вызывать сюда одного из них.
Всего одна история
Михаил Иванович рассказал о беде, с которой пришел в приемную КРО один молодой парень, житель Кисловодска, который 24 ноября вместе с родственниками и друзьями решил попеть песни в караоке-баре. Накануне у Евгения была свадьба. Второй день они не отмечали, просто под вечер решили собраться где-нибудь в тихом месте, по-семейному, песни попеть под караоке. Женя говорит, специально выбрали бар в центре города, который, в общем-то, считается благополучным. Сестра жены взяла с собой сына, а сестра брата — на седьмом месяце беременности… Только вечер в этом «благополучном» заведении закончился для них травмами, переломами, порезом, а рассвет они встречали в отделении полиции… Тогда они думали, что «джигитов», поднявших руку на женщин, быстро найдут и накажут. Но сейчас, два месяца спустя, ребята опасаются, что «крайними» в этой ситуации сделают их. Собственно, поэтому они только сейчас и обратились за помощью в Конгресс русских общин.
— Мы небогатая семья, — сказал мне Евгений по телефону. — Не можем позволить себе адвоката. Я вообще не думал об этом сначала. Мы ведь никого не трогали. Это на нас напали — так зачем нам адвокат нужен?
Евгений рассказывает, что поначалу все было очень душевно. Сидели, общались, говорили — мол, какой вечер чудный, хорошо, что собрались. А потом пришли эти двое, которые своими штанами, заправленными в носки, дресс-коду явно не соответствовали, тем не менее с хозяйским видом болтались по залу, общались с администратором. Впрочем, ни невесту с женихом, ни их компанию они поначалу не задевали, двоим даже разрешили покататься на своих лошадях, которые «паслись» прямо под балконом бара.
Те уехали, и одна из женщин, Таня, вышла на балкон, все высматривала, когда они вернутся. Туда же вышел один из конюхов.
– Я видел их через стеклянную дверь, — рассказывает Евгений. — Таня на него даже не смотрела, не говоря уж о том, что не приставала, как он теперь утверждает. Она просто увидела, что наши на лошадях возвращаются и окликнула подругу по имени: «Рая!». И в этот момент этот, не поворачивается язык человеком его назвать, сбил ее ударом с ног. По-моему, он это сделал специально — так, чтобы видно было с улицы. А потом вцепился в нее и стал душить. Я бросился на балкон его оттаскивать, тут второй меня сзади по голове ударил.
Дальше потасовка переместилась в зал, и многочисленная подмога к конюхам подоспела быстро. Гвалт, гомон. Сестру окружили со всех сторон, из руки у нее течет кровь — ножевой порез. Потом этот отморозок с ножом двинулся к беременной женщине.
— Жена моя ее в сторону оттолкнула, — говорит Евгений, - чудо, что сама как-то от него увернулась. Парень молчит и добавляет:
— Сестре челюсть сломали. Пока все это продолжалось, никто не вызвал полицию. Они бы еще, наверное, продолжали. Но я сознание потерял, и тут, как потом мне рассказали, кто-то закричал: «Женю убили!»… Эти нелюди поспешили уйти… А сейчас я устал спорить с полицией, что этих отморозков было не семеро, а около двадцати. Что кто-то вызвал эту подмогу по телефону из бара. Что на страничке так называемого свидетеля в социальных сетях — несколько человек из участников драки. В том числе и тот, который с ножом. Но задержанный тем не менее только один. И нас постоянно таскают на очные ставки. Женщины, которые и так пострадали, спрашивают: почему ему разрешают материться, курить и сами вместе с ним курят. Почему потерпевшим предлагают подписать бумагу, что те прощают обидчика?.. Это при том, что тот, нагло ухмыляясь, рассказывает - женщины сами приставали, сами падали… Вы знаете, я уже от многих людей слышал: брось, мол, забудь, не то вас же «крайними» сделают. Ничего вы в нашем городе не добьетесь. Отсюда вообще уезжать надо. Мы раньше, когда такое слышали, всегда спорили, что у нас самый лучший город и жить будем только здесь. А сейчас столкнулись к такими вот… и задумались…
О вере в справедливость
— От этой истории я сам в шоке, — говорит Михаил Середенко. — Безусловно, Конгресс русских общин окажет правовую помощь этой семье. О сложившейся ситуации уже поставлен в известность и депутат Госдумы председатель партии «Родина» Алексей Журавлев, который входит в состав комиссии по межнациональным отношениям при Президенте. Ну и поскольку я недавно введен в общественный совет при Главном управлении МВД по СКФО, то у меня будет возможность задать ряд вопросов по этой ситуации непосредственно руководителям соответствующих силовых ведомств. В частности — как они сами оценивают работу следствия по этому делу и откровения единственного обвиняемого по делу «мирного конюха», которого якобы «атаковали» сотрудница детского сада, беременная, домохозяйка, несовершеннолетняя? И еще — как проверялись показания потерпевших о том, что выкрикивал в запале размахивавший ножом отморозок (они вполне тянут на статью о разжигании). И что предпринято для его розыска?
Олег Губенко тоже намерен направить запросы в прокуратуру и УВД по Кисловодску — как депутат краевой Думы. Но это, говорит он, программа-минимум. А программа-максимум — подключить все связи для детального анализа ситуации.
С правовой точки зрения, на этом этапе мы не можем рассуждать о правомочности действий следствия. Но с точки зрения субъективной, житейской, мы оставляем за собой право отстаивать интересы людей, которые пострадали несправедливо.
…Хочется надеяться, что интересы невинно пострадавших удастся отстоять. Хотя бы для того, чтобы молодые ребята, совсем недавно искренне верившие в то, что их город самый лучший, вернули себе эту веру. А заодно — и веру в справедливость и закон… Это непросто. В наше время утверждение закона и справедливости в чем-то сродни операции по принуждению к миру.
