Все поймут, что он и его клан два десятилетия паразитировали на остатках советской экономики
Анатолий Чубайс довольно редко оглашает свою позицию по тем или иным значимым событиям повестки дня. Во-первых, она и так понятна. Во-вторых, он предпочитает кулуарное политическое действие публичному и текущее менеджерское – пропагандистскому. Он вообще больше делает, чем говорит. Другой вопрос – что именно делает и какой вред приносит своими действиями.
Поэтому если он свою позицию публично все же оглашает – значит, вопрос, по которому он ее оглашает, признается им особо значимым и существенно задевает его интересы.
Поэтому значимо не то, что он болезненно, негативно и малокорректно отреагировал на оглашение позиции Глазьева по вопросам стратегии экономического развития страны: было бы странно, если бы он ее приветствовал, Чубайс и Глазьев – идеологические и политические антиподы.
Значимо то, что он отреагировал публично. Потому что, в первую очередь, это означает признание значимости записки Глазьева и признание ее угрозы для курса, который проводит Чубайс и для интересов тех людей и групп, которые представляет Чубайс и которые за ним стоят.
Таким образом, во-первых это означает, что, его мнению, разработка Глазьева ухватила некие сущностные моменты происходящего и как минимум в главных моментах соответствует действительности. Во-вторых, что реализация его предложений явно реальна: Чубайс не стал бы обращать внимание на то, что обречено на неудачу, а наоборот - мог бы молча наблюдать за тем. как эти предложения сами себя дискредитируют. В-третьих - что существует опасность принятия Путиным предложений Глазьева.
Чубайс ценит свое слово и публично выступает лишь против того, что признает особо опасным. Причем сочтя нужным выступить против, он не нашел, что возразить по сути позиции Глазьева. Ни одно из содержательных положений последнего оспорено не было. Даже наиболее спорный тезис – о необходимости существенного обесценивания рубля для активизации промышленного роста, то есть - о девальвации. Хотя конечно, было бы странно, если бы он оспаривал эту позицию – поскольку сам же привел страну к катастрофе сверхдевальвации в 1998.
Чубайс, напомним, объявил, что Глазьев не является экономистом, комментируя тезис о том, что «что Европа и США эмитируют деньги для захвата российских активов»: «Человек, который всерьез утверждает, что денежная эмиссия в США и Европе осуществляется с целью захвата по дешевке российских активов, если он здоров, может быть кем угодно, только не экономистом».
Но это не что иное, как использование любимого приема родного Чубайсу политико-идеологического течения: разоблачения самим выдуманного. Придумать нелепость – и обвинить в ней оппонента. Потому что Глазьев ни слова не говорил о том, что Запад осуществляет денежную эмиссию с целью захвата денежных активов. У Запада просто есть большие проблемы, ради решения которых он эту эмиссию проводит – борьба с кризисом, попытка денежными вливаниями активизировать экономику. Глазьев вел речь не о том, что захват российских активов – цель этой эмиссии. Он вел речь о том, что эта эмиссия, в каких бы целях она изначально не осуществлялась, создает условия и позволяет использовать ее для такого захвата и для него используется.
То, что для экономик того вида, который существует на Западе, свойственно решать свои проблемы за счет внешних источников, отрицать может, говоря словами того же Чубайса, «если он здоров… только не экономист». Причем либо предельно лживый, либо откровенно невежественный. Для примера напомним, что катастрофические проблемы, отягощавшие американскую экономику в 80-е годы, США решили за счет экспансии товаров на захваченный ими рынок СССР и Восточной Европы – об этом пишут сегодня именно американские экономисты, в частности те, кто играл ведущую роль в экономической команде Рейгана.
И то, что Чубайс не смог оспорить ничего существенного из написанного Глазьевым, означает либо то, что он признал верность всех его тезисов, либо то, что он счел себя недостаточно компетентным, чтобы с данными положениями спорить. и это вполне естественно, Потому что, как ни покажется кому-либо парадоксальным, но сам Чубайс никогда экономистом не был. То есть, он, конечно, защищал в 1983 году кандидатскую диссертацию по теме: «Исследование и разработка методов планирования совершенствования управления в отраслевых научно-технических организациях» - но с тех пор этими проблемами больше не занимался. Хотя и был одно время доцентом инженерно-экономического института.
Его нельзя считать ученым-экономистом, потому что никаких экономических открытий он не совершил. И его нельзя считать экономистом-практиком – потому что экономист-практик, чтобы таковым считаться, должен иметь некие экономические успехи, причем не в сфере передела чего-либо в области экономики, а в достижении экономической эффективности. Чубайсу, кем бы мы его не считали – разрушителем страны или создателем нового класса собственников – в экономике ничего эффективно работающего создать не удавалось. Если, конечно, не считать экономической эффективностью установление высоких зарплат своим сотрудникам или извлечения прибыли из продажи чего-нибудь из имеющегося.
Чубайс, напомним, начал свою «практическую экономическую деятельность» с того, что был главным экономическим советником Собчака, когда тот получил власть в Ленинграде. И (в отличии от того, что удалось сделать Лужкову в Москве) хозяйственная деятельность Собчака даже самыми большими его симпатизантами никогда не считалась хотя бы минимально удачной – обычно ее считают сугубо провальной.
Потом Чубайс занимался госимуществом и приватизацией в России. Он утверждает, что создал в стране класс новых собственников. Только этот класс так и не создал для страны эффективной экономики. И пока экономикой России занимался Чубайс – она неслась от катастрофы к катастрофе, иногда тормозя в силу вмешательства старых хозяйственников.
Он что-то организовывал. Что-то реорганизовывал. Что-то продавал. Что-то раздавал. Он, конечно, был политиком и, как считают его сторонники, эффективным менеджером. Но, во-первых – безусловно не экономистом. Во-вторых, то, что можно считать в его деятельности «эффективным», было эффективным лишь с точки зрения решения тех или иных политических задач и обслуживания тех или иных политико-экономических интересов – но не с точки зрения экономической эффективности.
С поста министра финансов и первого вице-премьера его к 1998 году отставил даже Ельцин. Правда, потом поручил вести переговоры по многомиллиардному займу у МВФ – во избежание девальвации рубля. . Считается, что Чубайс займ все же получил, правда куда делись эти десятки миллиардов долларов, остается непонятным до сих пор. Зато при его участи и ведущей роли в августе 1998 года были осуществлены одновременно и девальвация, и дефолт. При том, что обычно все же даже в случае кризиса бывает что-то одно: либо девальвацию проводят, чтобы не было дефолта, либо на дефолт идут, чтобы не допустить девальвации. Осуществить их одновременно – это просто некое экономическое чудо. С наложением и умножением негативных последствий и одного, и другого.
Потом было РАО «ЕЭС». Чубайс в считанные месяцы повысил зарплаты ее сотрудникам и обеспечил их лояльность, а затем принялся раздавать ее частным собственникам, утверждая, что создав конкуренцию между производителями электроэнергии, он обеспечит снижение цен на нее для потребителей. Единая система электроэнергетики существовать перестала, а цены с со времени «реформирования» выросли уже в разы. Кто не верит – может сравнить свои собственные платежные квитанции за последние десять-пятнадцать лет.
Потом было «Роснано», самым крупным и растиражированным достижением разработок которой стал автоматизированный «магазин без продавцов», который пока можно было увидеть лишь на выставке, потому что разработкой новых технологий Роснано не занимается и пока там есть Чубайс – заниматься не будет. Оно распределяет деньги между теми. кто их запрашивает. Обещая что-нибудь сделать, оно не формирует заказы и политику государства в области разработки нанотехнологий. Просто в силу того, что Чубайс не умеет что-либо экономическое организовывать. Он умеет делить и продавать то, что было создано до него. В отличие от собственно капиталистов, он не умеет определить, что производить выгодно, вложить в это деньги и организовать производство. Он не умеет создавать – он умеет отбирать.
Глазьев его сильно задел тем. что попытался поставить вопрос о том, как в России воссоздать производство. Как что-либо создавать. Сама постановка вопроса в такой форме уже неприемлема для Чубайса и стоящих за ним кланов. Во-первых, потому, что они просто не понимают и не знают, как это - что-либо создавать, и когда об этом начинают говорить, они начинают ощущать свою беспомощность и ущербность. Во-вторых, потому, что организация производства требует вложения денег. А если деньги вкладывать в производство – они не достанутся им для и, по существу, непроизводительных спекуляций. В-третьих - потому. что если вдруг окажется, что в стране начинает работать производство, то тут же станет понятно, что можно прекрасно обойтись и без них, и выяснится, что они лишь два десятилетия паразитировали на остатках советской экономики.
Поэтому предложения Глазьева – ни для них, ни для Чубайса - неприемлемы и опасны. И они это понимают. И возразить им хотят. Но правды о том, почему им эти предложения невыгодны, сказать не могут. А ответить концептуально – тем более не могут. И в силу некомпетентности. И в силу того, что возражать на почти очевидное – бессмысленно.
