Фигура неумолчания. Всё – наполовину
Сергей Черняховский
доктор политических наук
Неплохой, в общем-то, человек – Григорий Явлинский. Вот только во всём и всегда он – наполовину.
|
Григорий Явлинский. Фото ИТАР-ТАСС.
|
Его отец был воспитанником великого Макаренко. Окончил лётную школу. Прошёл всю войну. Окончил истфак и Высшую школу МВД. И, как и его учитель, – отдал себя системе детских исправительно-трудовых и воспитательных учреждений. Воспитанники переписывались с ним до его смерти, а с его семьёй – и десятилетие спустя. Но отец умер в 1981 году.
А по старту всё казалось очень хорошо. Григорий учил английский с шести лет, играл на фортепьяно, много читал. Увлекался спортом и стал хорошим боксёром – дважды был чемпионом Украины среди юниоров. Упивался рассказами отца о знаменитой макаренковской колонии. И перешёл в вечернюю школу – уйдя рабочим на завод.
Когда в 17 лет он из Львова попал в Москву и поступил в Плехановский институт – это было победой. И здесь начался путь к взлёту. Но здесь же, похоже – и путь в тупик. Может, потому что там тогда преподавали довольно неоднозначные экономисты – те, которые потом, во времена «перестройки», получив власть, нанесут сокрушительный удар по советской экономике.
После института – аспирантура. После аспирантуры – Всесоюзный научно-исследовательский институт управления угольной промышленностью при Министерстве угольной промышленности СССР. Ездил на шахты. Спускался в забои. Попал в завал и мог погибнуть. После НИИ – другой НИИ: институт труда Госкомитета по труду и социальным вопросам. Там стал заведующим сектором тяжёлой промышленности.
И одним из первых разработанных им проектов стала рекомендация: определиться, наконец, с чем-нибудь одним – либо вернуться к нормальной сталинской системе контроля и организации труда в промышленности – либо дать предприятиям самостоятельность, уйдя от системы, когда нет ни полноценного контроля, ни полноценной самостоятельности. Уйти от прочной половинчатости у той или иной последовательности.
Сергей Иваненко, Григорий Явлинский и Владимир Лукин. Фото ИТАР-ТАСС.
Парадокс в том, что в следующую эпоху он как раз станет политиком постоянной половинчатости. Он всегда будет пытаться стать «между».
На его рекомендации власть отреагирует более чем неадекватно – и проблемы его прекратятся только с приходом к власти Андропова. Явлинский станет сначала замначальника сводного отдела, затем начальником управления социального развития и народонаселения Госкомитета по труду и социальным вопросам.
А потом – потом его преподаватель Абалкин станет заместителем председателя Совмина СССР и сделает его заведующим сводным экономическим отделом Совета Министров СССР.
И здесь Явлинский уже будет работать в духе времени – готовить проект «400 дней доверия», направленный на создание в СССР «рыночной экономики».
И это очень понравится шедшему к власти Ельцину, который сделает его зампредседателя уже своего, «российского» Совмина.
Появится программа «500 дней». Она будет выглядеть красиво – и каковы бы ни были её недостатки, она была менее катастрофичной, чем то, что потом будет делать Гайдар.
Явлинскому пообещают поддержку и Горбачёв, и Ельцин. И первый даже вынесет вопрос о её утверждении на Съезд народных депутатов. Но красивая программа – это не значит хорошая программа. И не значит, что она отвечает интересам большинства народа.
После оглашения её положений по стране покатится буря возмущения. Против будут и трудовые коллективы, и партия, и депутаты Съезда, и только что назначенное Горбачёвым «под себя» Политбюро ЦК КПСС.
И генсек, как всегда, сделает то, что всегда делал, заходя в тупик, – предаст. Не потому, что поймёт порочность предлагаемого пути – в это он, скорее всего, вообще не вдавался – а потому что увидит: съезд и страна готовы на самые решительные меры по отношению к нему самому. Программу к этому времени будут называть «Программой Явлинского-Горбачёва».
Но Горбачёв, отрекаясь на съезде от неё и её автора, скажет: «Не я писал – учёные писали». И скажет так, что всем станет понятно, что он думает о «всяких учёных».
Юбилей фракции «Яблоко» в Госдуме. Виктор Шейнис, Михаил Горбачёв и Владимир Лукин. 1998 г. Фото ИТАР-ТАСС.
Ельцин предложит автору реализовывать программу в России без Союза – но Явлинский откажется и уйдёт из власти. Честно заявив, что осуществлять её в части страны – бессмысленно. А на раздел страны – он не согласится.
И уйдёт на пост руководителя «ЭПИцентра» – совместно с Гарвардским университетом и при поддержке Горбачёва создавать модель вписывания экономики страны в «мировую экономику» в качестве полуколониальной.
И начнутся политические скитания.
Он осудит попытку спасения страны в августе 1991 года – придёт в Белый дом и будет вести работу по организации облавы на руководителей ГКЧП после его самороспуска. Будет одним из тех, кто придёт арестовывать Пуго –и будет объявлено, что тот покончил самоубийством.
Явлинский будет пытаться создать проект сохранения экономического пространства СССР – но Ельцин его блокирует. Будет претендовать на пост экономического руководителя правительства России в декабре 91-го – но, выбирая между ним и Гайдаром, Ельцин выберет Егора. В первую очередь в силу «некоторой болезненности реакций» альтернативного кандидата.
Потом Явлинский осудит экономическую авантюру Гайдара – и заявит, что он провёл бы её успешнее. И критиковал политику этого правительства до конца, разработав альтернативный проект для Немцова и Нижегородской области. И там всё оказалось в итоге значительно менее катастрофично, чем во всей стране, где реализовывали проекты Гайдара и Чубайса.
Но когда появилась реальная возможность изменить ситуацию и остановить катастрофу, когда политику Ельцина отверг и народ, и парламент, Явлинский так и не принял ни одну сторону, заняв позже ставшую традиционной для него позицию «наполовину».
Хотя, когда конфликт стал нарастать, Явлинский, по сути, призвал противников Ельцина к капитуляции. А когда противостояние достигло апогея – призвал Ельцина «подавить мятеж со всей возможной ответственностью» и потопить народное восстание в крови.
Правда, через шесть лет он будет требовать импичмента Ельцина – в частности, и на основании того, что последний последовал его совету «потопить в крови».
Потом были выборы 12 декабря 1993 года – и выросло «Яблоко». Сначала оно читалось как «Явлинский-Болдырев-Лукин» – но вскоре об этом забыли – и остался один Явлинский.
У политика «Наполовину» появилась партия «Наполовину».
«Яблоко» – наполовину партия, то есть организация с идеологией, борющаяся за поддержку народа в своих претензиях на власть, наполовину – клиентела сторонников Явлинского.
Григорий Явлинский, Владимир Лукин, Ирина Хакамада и Борис Немцов подписывают соглашение о создании коалиции «Союза правых сил» и «Яблока». 2000 г. © РИА «Новости» / Владимир Федоренко.
Наполовину она может быть отнесена к социал-демократам, наполовину – к либерал-антисоциалистам.
Наполовину она оппозиция, наполовину – ждущий милостей от власти элитный клуб.
Наполовину она с властью как будто бы борется – но постоянно следит, чтобы не принести той же власти слишком много неудобств.
«Яблоко» – это такая некоммунистическая советская партия. Потому что, в первую очередь, она возникла и существовала как организация советской интеллигенции перестроечного толка. Той, для которой золотым временем был и остаётся 1987 год: когда писать и читать можно было, что угодно, зарплаты заметно повышались, а цены оставались прежними – но предельный дефицит 90–91 годов ещё не возник.
«Яблоко» – продукт раскола того первичного протолиберального поля конца 90-х, представители которого, столкнувшись с нелепостями 1992 года, раскололись на тех, кому эксперименты Гайдара понравились, и тех, кого они шокировали.
То есть по базовому составу «Яблоко», по сути, скорее просоциалистическая (может быть – социал-демократическая), но во всяком случае, вполне антикапиталистическая партия.
Но сам Явлинский был в какой-то момент так напуган самой возможностью того, что его могут заподозрить в просоциалистичности, что всегда значительную часть своей внутрипартийной активности направлял на борьбу с этой самой просоциалистичностью.
Отсюда, в частности, конфликт Явлинского с Игруновым. Отсюда на данном этапе – конфликт с Яшиным, который некогда был вполне последовательным его сторонником. Отсюда боязнь естественного для «настоящих» либералов союза с социалистами и коммунистами.
Всегда и во всех критических ситуациях Явлинский, артикулируя непримиримость по отношению к власти, удерживал партию в рамках лояльности проклинаемого олигархического и авторитарного режима.
Любой последовательный западный современный либерал, при выборе между коммунистами и авторитаристами, или консерваторами, идёт на союз с левыми. Потому что главное для него – политическая свобода.
Григорий Явлинский, Алексей Навальный, Илья Яшин на митинге оппозиции. 2011 г. Фото ИТАР-ТАСС.
Любой «протолиберал» (или псевдолиберал) в таком конфликте – за авторитаристов и консерваторов, потому что главное для него не свобода – а зоологический антиэгалитаризм и неприязнь к коммунистам и социалистам.
Либерал всегда за Альенде, протолиберал – всегда за Пиночета.
Явлинский, который, в общем-то, по взглядам близок современным подлинным либералам (а может быть – и правым социал-демократам), повторяем, так всегда боялся подозрения в социализме, что во всех критических столкновениях власти и оппозиции на деле становился на сторону самых оголтелых рыночников.
В 1996 году он, когда вопрос стоял «кто – кого?», на деле отказался выступать против Ельцина, то есть, практически – его поддержал.
В 1998 году он выдвинул кандидатуру Примакова – но не рискнул войти в состав его правительства.
В 1999 году он поддержал импичмент Ельцина – но ровно в той степени, чтобы импичмент не состоялся.
Явлинский, исполненный элитной респектабельности и по-прежнему говорящий о своей оппозиционности, всегда ориентировался на то, чтобы просто дождаться: вот утомит власть своей политикой общество – и общество рано или поздно скажет: «А ведь есть такой ещё не старый и талантливый экономист, давайте сделаем его президентом».
А за это время коммуникации с властью будут налажены настолько, что та тоже скажет: «Что делать? Пусть уж будет Явлинский, всё-таки приличный человек – не то что эти радикалы». И согласится отдать ему власть.
То есть Явлинский хотел примерно того же, что и Зюганов: оставаясь в кругу элиты и доказывая ей свою умеренность и благоразумность, выстоять очередь, дождаться, когда тебе отдадут скипетр.
Он всегда клеймит власть, чтобы ему верил народ, но никогда не ссорится с властью – чтобы она не стала с ним бороться насмерть.
Явлинский – человек элиты, человек салона.
В полной мере политиком он никогда не был: хотя бы потому, что никогда не мог понять – политик и «правозащитник» – это разные специальности.
Одного волнует судьба страны, другого – пиар и зарубежные гранты. Задача первого – работать, пусть и ошибаясь, на свою страну. У второго – мешать этой работе. Первого оценивает народ своей страны, второго – парламенты других стран.
Явлинский, не имея минимальной общественной поддержки, на каждом шагу клеймит власть – но одновременно нижайше обращается к ней, упрашивая объявить преступным некое событие, которое ей не нравится – зато нравится партиям, являющимся её политическими конкурентами.
Явлинский давно уже не пытается завоевать поддержку избирателей – он пытается завоевать поддержку власти. Когда его допустили до сбора подписей на выборах президента РФ 2012 года – он осудил «болото».
Когда встал вопрос о достоверности собранных подписей – сам пошёл на «болото», пытаясь власти грозить.
Созданная им партия была чуть ли не единственной партией, выступившей против борьбы с терроризмом в Чечне, по сути, пытаясь оказать поддержку силам международного терроризма, развернувшего агрессию против России.
Кстати, именно воспитанником и выходцем из рядов «Яблока» является и Навальный.
В декабре 2011 года «Яблоко» в очередной раз проиграло выборы в парламент, объявив это итогом фальсификации. Но сам Явлинский возглавил свою фракцию в законодательном собрании Северной столицы.
Последнее яркое событие его политической жизни – 18 марта. «Болото», к которому он примкнул, проводило очередной «митинг протеста» по итогам выборов, куда его не допустили. Он грозно предрекал власти катастрофу и революцию. После выборов он вместо похода на митинг «с приступом стенокардии» лёг на неделю в больницу…
В какой-то момент он перестал понимать ожидания своих избирателей (хотя понимал ли их когда-либо или они просто случайно совпадали?). Рейтинг стал падать, имидж потускнел, партия начала умирать, заодно – утраивать внутрипартийные репрессии против тех, кто пытался её как-то оживлять. Жива сегодня его партия или и нет – сказать сложно.
«В-себе» – как некая группа лиц, собирающихся на свои собрания и живущая по своим правилам – жива. «Для-себя» – как субъект политической жизни, в чём-то участвующий, на что-то влияющий и обладающий реальной политической ролью – похоже, что умерла.
То же и с Явлинским-политиком: «в-себе» – он жив, «для-себя» – похоже, что уже нет.
Источник: file-rf.ru.
Рейтинг публикации:
|
