Во-первых, сдвинулся с мертвой точки процесс кооперации украинских и российских предприятий, что открывает для Киева широкие возможности участия в мировом ядерном ренессансе. Во-вторых, потерпел крах геополитический проект внедрения на АЭС Украины ядерного топлива американской Westinghouse. Появился шанс, что русофобски настроенные политики наконец-то перестанут вредить развитию украинского мирного атома.
Далеко не все граждане помнят, что до распада СССР 1-е место в структуре украинского ВВП занимало машиностроение, а сама УССР являлась технологическим лидером не только в Советском Союзе, но и среди стран СЭВ. С исчезновением страны Советов и развалом общесоюзных производственных цепочек высокотехнологичные отрасли украинской экономики пришли в полный упадок, а то и оказались на грани вымирания. Страна утратила ведущие позиции в авиа- и судостроении, ВПК, автопроме, трубной промышленности, станко-, тепловозо- и вагоностроении и продолжает их утрачивать в других отраслях.
Спустя более 20 лет независимости Украина на мировом рынке разделения труда оказалась в экономическо-технологической яме. С одной стороны, Airbus и Boeing явно не собираются покупать двигатели запорожского ОАО “Мотор Сич”, как и General Electric — турбины харьковского “Турбоатома” (своих девать некуда), с другой же — Российская Федерация продолжает интенсивно налаживать производство кораблей, турбин, вагонов и труб на собственных предприятиях.
Пожалуй, одной из немногочисленных высокотехнологичных отраслей, где наша страна еще не утратила свой научно-исследовательский, кадровый, производственный потенциал и перспективы развития, остается атомный энергопромышленный комплекс со смежным энергетическим машиностроением.
Побитые горшки
Впрочем, за последние 10—15 лет чиновники сделали многое, чтобы отечественные ядерно-промышленный и энергомашиностроительный комплексы повторили незавидную судьбу других умирающих отраслей национальной экономики. Достаточно вспомнить 1998 г., когда после визита в Киев госсекретаря США Мадлен Олбрайт Украина отказалась поставить турбину на строящуюся россиянами иранскую АЭС в Бушере. В результате этого решения никаких политических и экономических преференций от Запада Киев так и не получил, а вот в глазах РФ приобрел статус непредсказуемого и ненадежного партнера.
В итоге российские атомщики при сооружении ядерных объектов начали отказываться от закупок украинских турбин, насосов, АСУ ТП, развивая производство собственного аналогичного оборудования. Венцом бушерского недоразумения стало создание СП Росатома и французской Alstom по выпуску тихоходных турбин на базе российских производственных мощностей.
Аналогичным образом складывались дела и с отечественными предприятиями ядерного топливного цикла (ЯТЦ). Избрав роль собаки на сене и не желая проводить структурные реформы в атомно-промышленном секторе, Киев так и не привлек инвестиций в разработку крупнейшего в Европе Новоконстантиновского месторождения. Росатом же тем временем полностью удовлетворил свои потребности в урановом сырье, скупив достаточное количество рудников сразу на четырех континентах.
Впрочем, со временем прагматично мыслящие представители отечественного ядерного энергокомплекса все отчетливее начинали понимать, что продолжать политические игры в сфере мирного атома не стоит, а к голосам отраслевых экспертов постепенно начали прислушиваться в правительственных верхах.
Время собирать камни
Прорывным оказался 2012 год. Украине и России удалось достичь компромиссов и согласовать действия по ряду направлений сотрудничества в ядерной сфере. В частности, в нынешнем году завершены все необходимые законодательные и организационно-подготовительные процедуры по двум проектам общенациональной важности — достройке энергоблоков № 3 и 4 Хмельницкой АЭС, а также сооружению на территории страны собственного завода по производству ядерного топлива. Это означает, что в 2013 г. ничто не помешает Киеву начать на объектах строительно-монтажные работы.
Кроме того, летом в ходе встречи президентов Виктора Януковича и Владимира Путина в Крыму были подписаны соглашения о создании двух СП в области энергетического машиностроения и ядерного топливного цикла. Планируемое СП по ядерному топливному циклу в Украине часто путают с уже существующим украинско-российским совместным ЧАО “Завод по производству ядерного топлива”. Но ЧАО будет заниматься непосредственно фабрикацией тепловыделяющих сборок, в то время как предполагаемое СП по ЯТЦ призвано включить более широкий спектр предприятий ядерного топливного цикла как с украинской, так и российской стороны.
Можно сказать без преувеличения, что в 2012 г. история подарила независимой Украине шанс занять достойную нишу на мировом ядерном рынке, и этот шанс продиктован объективными предпосылками общемирового характера.
Во-первых, мировая ядерная отрасль вступает в эпоху ренессанса. По оценкам МАГАТЭ, к 2030 г. общая установленная мощность атомных энергоблоков на планете возрастет на 25—50%, а к 2050 г. производство электроэнергии на АЭС может возрасти в 3 раза. В этой связи потенциал украинского ядерного энергопромышленного комплекса имеет перспективы оказаться востребованным не только внутри страны при сооружении новых АЭС, но и в мире.
Во-вторых, в XXI в. произошли существенные изменения в географии конкуренции на глобальном ядерном рынке. А именно: мировое лидерство все более переходит от западных атомно-энергостроительных концернов к “восточноазиатским тиграм” и России.
Поворотным моментом в этом процессе можно считать победу южнокорейского консорциума KEPCO в декабре 2009 г. в конкурсе по строительству четырех ядерных реакторов мощностью по 1400 МВт в Объединенных Арабских Эмиратах с перспективой сооружения в ОАЭ еще стольких же таких реакторов. KEPCO удалось обойти в тендере таких гигантов, как AREVA/Electricite de France и General Electric/Hitachi. Всего в планах Южной Кореи — построить к 2030 г. 12 новых реакторов у себя и 80 — за рубежом.
Впрочем, если у корейцев амбициозные планы существуют пока преимущественно на бумаге, то Россия, как ранее сообщали “2000”, на сегодня уже имеет подтвержденные контракты на строительство 19 атомных энергоблоков за рубежом. В частности, новые реакторы ВВЭР будут возведены в Армении, Беларуси, Вьетнаме, Индии, Китае, Нигерии, Турции, Украине. Высока вероятность победы Росатома и в тендере на строительство АЭС в Иордании и Чехии.
Большие перспективы могут ожидать российских атомщиков также на Африканском континенте. Вслед за Нигерией о намерении создавать атомную энергетику заявили Алжир, Гана, Кения, Марокко, Намибия, Сенегал, Тунис, Уганда. Излишне говорить, что внешнеэкономические контракты, которые подписывает Росатом, открывают возможности для получения соответствующих заказов и для украинских предприятий ввиду технологической и кадровой общности двух соседских ядерных энергокомплексов.
Не электроэнергией единой
Нельзя обойти вниманием еще одну тенденцию, которая может оказаться крайне важной для Украины, а именно: атомная энергетика перестает ассоциироваться исключительно с производством электроэнергии и переходит к изготовлению наукоемкой продукции общепромышленного назначения. Дело в том, что мировой рынок электроэнергии АЭС пока весьма ограничен — порядка 120 млрд. долл. в год. В то же время у атомщиков остается невостребованный до конца научно-исследовательский, опытно-конструкторский и производственный потенциал, на базе которого можно создавать сплавы и конструкции для разных отраслей экономики и существенно наращивать доходы.
Материаловедение, добыча редкоземельных металлов, суперкомпьютерные технологии, ядерная медицина — вот те направления, в которых могли бы успешно развиваться и украинские ядерно-научные и производственные предприятия. Достаточно привести пример, что только онкологические центры нашей страны нуждаются в медицинском оборудовании общей стоимостью около 11,5 млрд. грн. Его производство можно наладить на сумском ОАО “СЭЛМИ”, на базе которого НАН Украины и российский Курчатовский институт уже планируют создать кластер с экспериментальной базой для диагностики и лечения человека новейшими ядерно-физическими методами.
Немаловажным для Украины является и наметившийся переход от эры сегодняшних так называемых тепловых реакторов к реакторам на быстрых нейтронах, промышленная эксплуатация которых может быть начата уже в 2030-е годы. Для сравнения: если тепловой реактор использует потенциал ядерного топлива всего на 4% в виде сжигания изотопа урана-235, то быстрый реактор может преобразовывать и вовлекать в процесс деления ядер оставшиеся в топливе 96% урана-238. Таким образом, запасы уранового сырья для мировой ядерной энергетики становятся практически неисчерпаемыми на сотни лет. Реактор на быстрых нейтронах способен замкнуть ядерный топливный цикл, обладает естественной безопасностью и обеспечивает радиационную эквивалентность.
Как известно, в России с 1980 г. находится в промышленной эксплуатации на Белоярской АЭС быстрый реактор БН-600 с натриевым теплоносителем и сооружается новый БН-800. Кроме того, в Томске и Северске будет создаваться кластер с реактором на свинцовом теплоносителе и пристанционным центром ЯТЦ по переработке и изготовлению топлива.
По мнению директора “НТК “Ядерный топливный цикл” Харьковского физико-технического института Владимира Красноруцкого, Украина нуждается в разработке средне- и долгосрочной концепции создания ядерного топливного цикла для реакторов различных типов — как нынешних тепловых, так и будущих на быстрых нейтронах. “Украине следует вместе с Россией работать над реакторами на быстрых нейтронах, а также над созданием производства MOX-топлива для тепловых и быстрых реакторов”, — говорит Красноруцкий.
Напомним, MOX-топливо является частично продуктом переработки отработавшего топлива. Его пока не делают даже в России.
В одиночку не выжить
Караван мирового ядерного ренессанса не стоит на месте, и основную движущую роль в этом процессе выполняют глобальные транснациональные корпоративные объединения. Тот же Westinghouse вошел в альянс с японской Toshiba, General Electiric сформировал союз с Hitachi. Французская Areva создает тактические объединения с немецким Siemens и тем же Росатомом. Чехия сумела создать с Росатомом с максимальной выгодой для собственных предприятий консорциум по совместному участию в тендере по сооружению энергоблоков на АЭС “Темелин”, а также подписать соглашения о привлечении чешских машиностроителей к зарубежным ядерным проектам России.
А вот активности Украины, страны с почти 50-процентной атомной генерацией, на мировом рынке до сего времени не наблюдалось. Однако крест на нашем мирном атоме ставить рано. Украина, в отличие от Чехии, обладает гораздо большим научно-исследовательским, опытно-конструкторским и производственным ядерным потенциалом. Однако, как говорят атомщики, “сегодня ни одна страна в одиночку ядерную энергетику не построит” — для отрасли необходимо выбрать стратегического партнера и перестать быть “слугой двух господ”, как это происходит сегодня по линии закупок ядерного топлива, когда “Энергоатом” одной рукой строит завод по производству ТВС-ов с русскими, а другой — вынужден переплачивать за простой реакторов с топливом Westinghouse.
Между тем перспективы самой Westinghouse, как и других западных производителей на мировом рынке, не определены. Дело в том, что Westinghouse, как и французская AREVA, являлись лидерами мирового реакторостроения в прошлом веке, однако на сегодня ни те ни другие не имеют референтного, то есть уже построенного и испытанного нового реактора. Westinghouse пытается строить по два блока AP-1000 в США и Китае, но процесс движется крайне медленно и трудно.
Непосредственно в США, как и в Западной Европе, атомная энергетика сейчас должного развития не имеет. Сказываются бум сланцевой газовой революции в американских штатах, минимальный рост энергопотребления в “старушке Европе”, а также чрезмерная увлеченность западных политиков “зеленой волной”, которая, впрочем, пока приводит только к стремительному росту энерготарифов в ЕС.
Вряд ли американцев ожидают радужные перспективы и в Китае, где даже при наиболее благоприятном для Westinghouse исходе степень локализации китайского оборудования при сооружении AP-1000 достигнет 100% с последующей сертификацией американского реактора китайцами. AREVA сооружает по одному блоку в Финляндии и во Франции и еще два — в Китае. Однако французский реактор EPR-1600 достаточно дорогой и громоздкий, а его мощность крайне неудобна с точки зрения регулирования энергосистем в небольших странах.
Еще хуже обстоят дела у американской General Electric, которая была проектантом АЭС “Фукусима-1” и построила на этой станции 3 блока, а также канадской AECL с ее невостребованным на сегодня тяжеловодным реактором Candu — и та и другая корпорации заказов не имеют вообще. Что касается японских производителей, они традиционно выступали в привязке к западным концернам, да и фукусимская авария улучшению имиджа японцев явно не поспособствовала.
В то же время, как уже упоминалось, уверенно себя чувствует на мировом рынке Росатом, что и следует учитывать Украине при выборе стратегического партнера в ядерной отрасли.
Олег КИЛЬНИЦКИЙ
