Восточногерманский плакат, прославляющий Сталина, 1952 г.
60 лет назад Иосиф Сталин пытался уговорить западные державы объединить Германию и разрешить ей стать нейтральным государством. Предложение отвергли, потому что подозревали в инициативе какой-то умысел. Однако с именно тех пор немцы обсуждают и строят догадки, что скрывалось за этим, вероятно, отвлекающим маневром. 10 марта 1952г. правительства США, Великобритании и Франции получили по почте послание - дипломатическую ноту от Председателя Президиума Верховного Совета СССР Иосифа Сталина. В ноте Сталин констатировал, что страны-победительницы спустя семь лет после окончания Второй Мировой войны так и не разработали проект мирного договора с поверженной гитлеровской Германией.
Согласно Сталину, подобная небрежность не только «аморальна», но и «незаконна»; в целях «стабилизации европейских устремлений к миру» и «для улучшения международных отношений» официально заключенный мир с Германией станет условием к такой нормализации, пишет он. Одновременно он выдвигает конкретное предложение по заключению мира: во-первых, разделенная Германия должна снова объединиться и оккупационные войска во французской, американской, британской и советской зонах выводятся в течение года после заключения соглашения.
Далее Сталин пишет, что условием для объединения будет нейтральный статус новой Германии; ей не разрешат вступать с другими странами в союзы или альянсы. С другой стороны, можно было бы разрешить ей определенное восстановление военной мощи в целях собственной обороны и заключить некое соглашение, которое также предусматривало производство своего оружия. Сталин предложил для продолжения начавшейся демократизации страны ввести многопартийную систему, однако при этом он ни разу не упомянул термина «свободные выборы».
В странах-сателлитах СССР, в которых эту ноту встретили с почтительным вниманием, Сталина стали прославлять как голубя мира, несущего защиту и покровительство. На Западе, напротив, канцлер Федеративной Республики Германии Конрад Аденауэр назвал ноту результатом дальновидной советской тактики по разрушению связей между ФРГ и западными союзниками. Аденауэру было очевидно, что ослабленная и нейтральная Германия вряд ли сможет противостоять грядущему сближению с Советским Союзом – ведь тогда возникал большой риск, что единая Германия окажется вовлечена в сферу влияния СССР.
Кроме того, Аденауэр, после провозглашения новой Федеративной Республики, использовал всю свою политическую энергию и опыт, чтобы укрепить связи с западными странами. Для западногерманского канцлера это было условием продолжения процесса демократизации и выживания государства. Сегодня, задним числом мы знаем, что политический инстинкт Аденауэра оказался стопроцентно верным.
По мнению Аденауэра и руководства трех западных держав, оккупирующих Германию, которые в это время занимались созданием ЕОС - Европейского оборонительного сообщества, инициатива Сталина рассматривалась не как серьезная повестка дня, а как, скорее, пропагандистский блеф. В докладе, составленном американской комиссией для Германии «Bericht über Deutschland», был раздел под заголовком «Um die Einheit Deutschlands» («О единстве Германии»), в котором утверждалось, что старания Запада способствовать воссоединению двух немецких государств на демократических условиях торпедировались Советами, несмотря на то, что сталинский режим постоянно говорил про единую Германию. Доклад сводился к тому, что это пустопорожние разговоры, не содержащие истинных намерений. Симптоматично, что советские предложения активизировались еще больше, когда Западная Германия восстановилась экономически и политически.
Поскольку советские планы не были восприняты как искренние, то ответная нота от правительств Америки, Франции и Британии (от 25 марта) содержала отказ. Западные державы обосновывали свою незаинтересованность тем, что нельзя начинать переговоры, пока ООН не проверит наличия предпосылок для проведения свободных выборов в обеих частях Германии. Также Германия - согласно Уставу ООН, должна иметь право вступать в союзы с теми странами, с которыми пожелает. Более того, три страны из числа западных союзников отклонили предложение восстановить военную мощь Германии. Однако в связи с прошлым горьким опытом посчитали самым безопасным вовлечь Германию в военный альянс вместе с другими государствами.
Ответ Сталина был мгновенным. В новой ноте от 6 апреля он соглашался с предложением о проведении свободных выборов, но были повторены и другие условия. 13 мая Запад отверг эту новую ноту. Но Сталин не сдавался: в третьей и четвертой ноте ( от 24 мая и 23 августа) он повторил свое предложение, но получил такие же отрицательные ответы ( от 10 июля и, соответственно - от 23 сентября). С подписанием в конце мая договора о создании Европейского оборонительного сообщества (так называемых «Westverträge» - «договоров с Западом»), вопрос о реализации проекта объединения Германии стал уже неактуальным. В конце этого года нота Сталина уже стала достоянием истории.
Между тем, среди политиков и историков продолжались дискуссии вокруг сталинской ноты. Многих интересовало, а вдруг Сталин, несмотря ни на что, всерьез планировал объединение и, в таком случае – отказ стал политической ошибкой. Это Аденауэр и западные державы поступили правильно, либо, наоборот - воссоединение могло оказаться реальностью уже в 50-х годах? И если бы так произошло, то какое влияние оказало на окружающий мир? Не в меньшей степени эти вопросы стали судьбоносными для жителей Восточной Германии.
Дебаты о нотах можно разделить на несколько фаз. Первый период - с 1952г. до конца десятилетия, в основном характеризуется интересом в основном среди ведущих политиков. Уже в 1952г. Аденауэр настроил против себя большое количество известных политиков. Даже внутри его собственной партии (Христианско-демократический союз) его министр по германским вопросам, Якоб Кайзер, считал, что следует как минимум начать переговоры с Советским Союзом. Кайзер хотел сохранить традиционное представление о Германии, находящейся в центре Европе, как о мосте между Востоком и Западом. Другими известными политиками, всерьез воспринявшими предложения Сталина, были Томас Делер* и будущий президент Германии Густав Хайнеманн. Оба они были министрами в правительстве Аденауэра и оба ушли в отставку в знак протеста, поскольку считали, что Аденауэр пожертвовал объединением Германии в угоду западным странам.
Параллельно с политическими дебатами, в средствах массовой информации продолжались споры вокруг книги «Von Bonn nach Moskau» («Из Бонна в Москву») (1956) Пауля Зете, принимавшем участие в создании газеты Frankfurter Allgemeine Zeitung. Зете объяснял в ней преимущества нейтралитета Германии; он полагал, что нейтральный статус его родины – цена, которую Германия должна заплатить.
Около 1960г. неожиданно дебаты прекратились и нота Сталина на пару десятилетий широкой общественностью была забыта. Эти вопросы остались без ответов, их вытеснила политическая реальность и её неисповедимые пути. Новое государство – Федеративная Республика Германия искала свой «модус операнди» и в последствиях разделения страны видела острые проблемы, которые политики должны были решить в первую очередь. Так, к примеру, возник вопрос, каким образом Германия будет представлена на международном уровне, когда единство двух немецких государств ушло в небытие. Аденауэр и его правительство дали свой ответ: только Западная Германия имеет всю легитимность для осуществления такой задачи. Заделом для этого послужила так называемая Доктрина Халльштейна, которая официально осуществлялась в 1955-1969гг.**
Одновременно с этим стало понятно, что ГДР всё больше отдалялась от Западной Германии и от идеи объединения. 1969 год стал переломным этапом, когда федеральный канцлер Вилли Брандт выработал новый взгляд на отношения с ГДР благодаря своим инициативам в восточной политике («Ostverträge» - «Восточные договоры») путем аннулирования доктрины Халльштейна. В своей работе «Восточная политика как политика Германии» (1985) один из самых известных послевоенных историков, Ханс Моммзен отмечал, что для населения ФРГ стало облегчением, когда Вилли Брандт своей восточноевропейской политикой покончил «с иллюзией мирного и свободного воссоединения». Когда в 1972г. Западная Германия официально признала ГДР, с точки зрения государственного права исчезли даже самые иллюзорные шансы реализации сталинской ноты.
В течение нескольких десятилетий вопрос о единой Германии не был темой официальных дискуссий. Скорее он был табу. Даже если формальной основой западногерманской государственности постулировалась пара строчек о стремлении к будущему объединению страны - тем не менее, эта перспектива рассматривалась как очень долгосрочная. Вместо этого, тема оказалась «присвоена» старыми и новыми правыми экстремистами. В 80-х гг. я попытался найти материалы по данному вопросу, но в средствах массовой информации было пусто, а несколько книжек, давно заброшенных в самый дальний угол на полке букинистического магазина, не вызывали особого доверия. В книге «Deutsche Annalen, Jahrbuch des Nationalgeschehens, 1972» («Немецкие хроники. Ежегодник за 1972 о событии национального значения») свои мнения высказывали пронемецки настроенные австрийцы. Такую книгу было неприятно покупать; создавалось впечатление, будто я приобретаю что-то запретное. Книга отучила меня упоминать термин «воссоединение» в положительном смысле.
То же самое можно было сказать и о западногерманском социологе Арно Клённе, поднявшем вопрос о единой Германии под рубрикой «Kontroversen zu deutschen Fragen» («Разногласия по германским вопросам») в своей достойной внимания работе «Zurück zur Nation?» («Назад к единой нации?») Книга полностью шла в фарватере господствовавшего тогда в ФРГ леволиберального климата, во главе с Гюнтером Грассом как самым ярким его сторонником. Грасс был против воссоединения, более того - говорил о «двух немецких государствах, но одном народе». Этой идеи он придерживался до последнего - даже после падения Берлинской стены в 1989г. Перед окончательным объединением 3 октября 1990г. он издал книгу «Lastenausgleich. Wider das dumpfe Einheitsgebot» («Компенсация ущерба. Против тупого призыва к объединению»), где выражал свое мнение против объединения в избранных текстах, написанных в период с 1960 по 1990 гг. Многие ведущие политики из социал-демократов и профсоюзного движения также дистанцировались от воссоединения Германии, называя его «опасной идеей».
Так выглядела политическая ситуация, когда нота Сталина вновь оказалась в центре внимания в начале 80-х гг. В американских и английских архивах четыре сталинские ноты, ответные ноты, а также относящиеся к ним переписка и комментарии, стали доступными. Внесли ли они ясность в вопрос, по воле случая канувший было в Лету, о несостоявшемся объединении? Первым, кто поднял его в своем эссе (1981) был известный историк Херманн Грамль. Его версия совпадает с мнением Аденауэра: предложение Сталина было ничем иным, как тактическим отвлекающим маневром.
Однако Рольф Штайнингер в своей книге «Eine vertane Chance» («Упущенный шанс», 1985), приводит свои аргументы против версии Грамля. Штайнигер считает, что хотя до того времени неопубликованные американские и английские источники и подтвердили правоту Аденауэра, тем не менее он расценивает сталинское предложение как серьезное, поскольку Советы предпочитали иметь дело с нейтральной Германией, чем с Западной Германией, которая объединится с западными союзниками. Кроме того, Сталин хотел избавиться от ГДР, в том числе по причине больших затрат.
Интересная деталь, которая всплыла в книге Штайнингера – Уинстон Черчилль вызвался съездить в Москву в «одиночное паломничество», чтобы переговорить со Сталиным и его министром иностранных дел Молотовым о будущем Германии, если немцы того захотят. Однако такой демарш не был в интересах английского МИДа. Штайнингер резюмирует книгу предположением, что ключи к единству Германии полностью находились в руках Советского Союза.
В 80-е годы и вплоть до падения Стены в 1989 г. нота Сталина снова стала темой для споров историков и специалистов по региону и, в не меньшей степени, после объединения были попытки ответить на эти вопросы. После воссоединения нота Сталина утратила свою эмоциональную и идеологическую окраску и стала уже проблемой академической науки.
И всего лишь несколько лет назад австрийский историк Петер Руггенталер из Университета Граца случайно развязал этот гордиев узел. В погоне за источниками в российском архиве в Москве он наткнулся на ранее неизвестные депеши и документы Молотова. Теперь нет сомнения, что предложение Сталина и отвлекающий маневр были блефом, о чем австриец написал в своей книге «Stalins grosser Bluff» («Великий блеф Сталина»), что только подбросило угля в снова разгоревшуюся дискуссию.
Но реальное развитие событий подтвердило правоту Аденауэра. Его мечтой было мирное и гармоничное объединение Германии, когда ФРГ станет достаточно политически стабильной, чтобы взять на себя все издержки. Так и произошло. С другой стороны, есть все основания сомневаться, что безрассудный проект 1952г. имел бы счастливое завершение.
___________________
* Томас Делер (1897-1967) - министр юстиции ФРГ (1949-1953), председатель Свободной демократической партии (1954-1957)
** Доктрина Халльштейна (по фамилии политика) внешнеполитическая доктрина ФРГ, согласно которой заключение дипломатических отношений с ГДР расценивалось как «недружественный акт» по отношению к Бонну. Цель – изолировать Восточную Германию на внешнеполитической арене. Потерпела сокрушительное фиаско. (прим.пер.)
Источник: perevodika.ru.
Рейтинг публикации:
|
