Изменение политических условий в последние годы привело к появлению феномена «супертерроризма», или «сверхтерроризма», «располагающего большими финансовыми, идеологическими и людскими ресурсами», которые позволяют ему, как признается на официальном уровне, создать угрозу «применения ядерного, химического и биологического оружия» [1].
Российская наука и экспертное сообщество уделяют немалое внимание изучению угроз, связанных с использованием оружия массового уничтожения (ОМУ) [2] террористами, – этой теме посвящен целый ряд русскоязычных работ [3].
Очень важно адекватно оценить уровень этой угрозы и реальные возможности применения террористическими организациями такого оружия. Трудность заключается в необходимости обращения к разным областям знаний, анализа и политических, и технических факторов. Эту задачу мы попытаемся решить в настоящей статье.
Мы рассмотрим проблему «сверхтерроризма» с точки зрения создания террористическими группировками собственного ОМУ или доступа к уже существующему. В статье будут последовательно проанализированы угрозы использования террористами ядерного, химического, биологического и так называемого радиационного оружия.
Ядерное оружие
После ядерных бомбардировок Японии в 1945 г. и публикации прогнозов общемировой катастрофы в случае ядерной войны в эпоху противостояния между США и СССР использование ядерного оружия стало одним из главных кошмаров массового сознания и мечтой многих террористов.
Исламские радикалы предпринимают попытки создания собственного ядерного оружия по меньшей мере с начала 1990-х годов. В 1993 г. их видный лидер М.М. Салем выпустил специальный меморандум по поиску материалов для создания ядерной бомбы. Террористическое подполье даже разработало идеологическую концепцию, мотивирующую применение этого оружия против «неверных» [4]. Однако от замыслов до их осуществления – достаточно большой и сложный путь.
В мире существует 22,4 тыс. ядерных боеголовок, 95% которых находятся в России и США [5]. Всего ядерным оружием располагают 9 государств, 4 из них (Россия, Израиль, Индия, Пакистан) имеют на своих территориях наиболее сильные и активные террористические сети, объектом интереса которых могут быть национальные ядерные арсеналы. Прочие ядерные государства также несвободны от проявлений политического экстремизма.
В настоящий момент нет никаких данных о реальных угрозах доступа террористов к ядерному оружию. Практически во всех государствах на ядерных объектах действуют меры физической охраны, секретности, многоступенчатой проверки персонала, правила «двух» или «трех человек» при работе в стратегически важных зонах [6].
Ни в одной из 9 ядерных стран нет реальной опасности захвата верховной власти апокалипсически настроенными экстремистами, которые могли бы принять решение об использовании ядерного оружия в террористических целях. Даже в Пакистане, где террористические группировки имеют наиболее мощную и разветвленную инфраструктуру, они представляют собой маргинальные политические течения, лишенные поддержки в обществе и правящей элите [7].
Угроза внешнего захвата также представляется маловероятной. На текущий момент имеется довольно мало сведений о попытках захвата ядерных боеприпасов в какой-либо из стран. По данным 12-го главного управления Минобороны РФ, в 2002-2003 гг. было произведено 2 задержания подозрительных лиц, предположительно связанных с чеченскими террористическими группами, в районе складов, на которых хранились ядерные боеголовки, однако позже не поступало какой-либо информации о подтверждении намерений задержанных похитить боеголовки [8]. Нет официальных данных о подобных попытках и в других странах [9]. Однако, несмотря на это, тема «неучтенных» или «утерянных» образцов оружия регулярно используется в различных спекуляциях, осуществляемых СМИ и политическими радикалами [10].
Захват даже и обычного арсенала – непростая задача. В этом плане показательна попытка захвата с целью хищения бронетехники расположения 136-й мотострелковой бригады в Буйнакске в 1997 г., которая провалилась, несмотря на сравнительно большую численность нападавших (40–60 человек). Бойцам 136-й бригады удалось навязать боевикам долгий бой, который нападавшие не имели возможности завершить до подхода подкреплений. Аналогичным образом закончилась атака крупного отряда из 600 террористов на базу пакистанских пограничников в 2009 г. Несмотря на численность и хорошее вооружение, нападавшим также не удалось захватить объект [11]. Нет никаких оснований считать, что личный состав частей, имеющих в распоряжении ядерные боеголовки, подготовлен хуже. По имеющимся данным, персонал мест хранения ядерных боеприпасов в России и Пакистане имеет, как минимум, не худшую боевую и антитеррористическую подготовку [12].
Но главной трудностью захвата стратегических объектов является даже не противодействие охраны, а необходимость сосредоточить достаточное число людей для атаки, что непросто, учитывая уровень развития государственных институтов во всех современных ядерных странах. Известно, что численность афганских талибов (не менее 25 тысяч человек) и их вооружение вполне позволяют захватить американский Белый дом, справившись с его охраной, однако вряд ли им дадут возможность собраться в Вашингтоне для этой цели. С теми же, если не большими, трудностями столкнется любая масштабная атака на военный объект.
Нельзя, конечно, исключать возможность внезапного проникновения на территорию военных баз небольших групп лиц. На это указывает опыт криминальных вторжений на территорию российских воинских частей в Фаустово (в/ч 68128), Кронштадте (45743) и Самарской области, атаки террористов на пакистанскую авиабазу «Мехран», наконец, проникновение активистов-экологов на базу Клайне Брогель в Бельгии, на территории которой хранились американские ядерные боеприпасы [13].
В каждом из этих случаев несанкционированное проникновение могло привести или приводило к потерям среди личного состава и материальному ущербу, однако ни разу нападавшие не имели возможности взять под контроль всю территорию расположения части, хотя бы в силу своей малочисленности. В случае использования или хищения ядерных боеприпасов нападающим потребуется одновременный контроль над несколькими корпусами на территории объекта на протяжении достаточно продолжительного времени. Заметим также, что вывезти до прибытия подкреплений ядерный боеприпас – не самая легкая задача, так как это не легкий «чемоданчик», а объект не менее 1 тонны весом.
Кроме того, в случае атаки на специализированные военные части противник наталкивается на ряд специфических препятствий, таких как автоматизированные системы защиты и наблюдения, эшелонированная оборона различных зон объекта, проблемы кодов доступа и т.п., преодоление которых просто не имеет примеров на текущий момент. Последние исследования российско-американской группы специалистов, проанализировавших эти препятствия, определили сценарий захвата ядерных боеголовок экстремистами как «невероятный» [14].
Все это говорит о том, что даже если террористическая группировка будет располагать достаточной численностью подготовленных боевиков для атаки на ядерный объект, она предпочтет для начала выбрать более легкие мишени, к числу которых относятся административные здания. Опыт нападения на Нальчик в 2005 г., сопровождавшегося захватом части помещений республиканского МВД и ГУИН, показал выполнимость этого сценария и возможность убийства в процессе захвата высокопоставленных должностных лиц. Напомним, что аналогичным образом была проведена атака на парламент Армении в 1999 г., в ходе которой небольшой группой террористов были убиты премьер-министр В.З. Саркисян и спикер парламента К.С. Демирчян. Очевидно, что подобные террористические угрозы, в отличие от захвата ядерного оружия, относятся к числу реальных, а не гипотетических и труднореализуемых.
Разумеется, никакие меры безопасности не гарантируют абсолютной тайны и неповторимости технологий, поэтому уже долгие годы обсуждается опасность самостоятельного изготовления террористами ядерного оружия.
Первое препятствие для изготовления ядерной бомбы заключается в том, что необходимыми для легкого расщепления ядра свойствами обладает ограниченный круг элементов. Из-за особенностей получения и применения на практике сейчас используются уран-235 и плутоний-239. Критическая масса урана, необходимая для начала цепной реакции, около 50 кг (в зависимости от степени обогащения), плутония – 10 кг.
Критическая масса урана представляет собой шар размером с футбольный мяч, плутония – еще меньше, однако получить такой объем вещества непросто. В природе уран-235 встречается в паре с ураном-238, и их доли в добываемой породе менее 1% и более 80% соответственно. Содержание же урана-235 в изотопе, используемом при создании ядерных бомб, должно быть более 90% [15].
Покупка террористами «готового» урана оружейного качества или плутония как минимум маловероятно. Сейчас нет никаких данных, что необходимое для создания бомбы количество урана или плутония вообще есть на современном «черном рынке» [16]. Самостоятельная же добыча и обогащение урана связано со значительными трудностями.
Прежде всего, необходим доступ к сырью. Ряд авторов не исключает возможности хищения террористами крупных объемов урановой руды или даже высокообогащенного урана (уровень обогащения от 20%), тем более что инцидент 2007 года на складе Пелиндабе (ЮАР) доказал возможность проникновения в соответствующие хранилища групп похитителей [17]. Однако даже получение этого сырья потребует дополнительного обогащения.
Подпольное создание обогатительного производства без участия властей страны пребывания на сегодняшний день представить достаточно сложно. Большинство видов обогащения урана, например, газовая диффузия или электромагнитный метод, технологически сложны, энергоемки, связаны с выделением тепла, требуют больших объемов водных ресурсов и т.п., поэтому просто не могут осуществляться в тайне. Метод газового центрифугирования более экономен и «мобилен», однако также не отличается простотой. Процесс основан на разделении во вращающейся центрифуге молекул урана-235 и урана-238, отличающихся по весу. Его реализация требует одновременной работы множества газовых центрифуг, вращающихся с высокой скоростью и обеспечивающих множество ступеней очистки вещества. Элементы этой производственной цепочки должны отличаться повышенной прочностью и сбалансированностью, что затрудняет и производство, и эксплуатацию [18].
Проблемы создания подобного обогатительного производства наглядно иллюстрирует пример Ливии, которая, даже закупив по нелегальным каналам комплекс газового центрифугирования пакистанского производства, так и не смогла приступить к созданию собственного ядерного оружия [19]. Можно также сослаться на опыт Ирака: несмотря на все усилия, к началу войны 1991 г. в Заливе он не смог накопить для своей ядерной программы высокообогащенный уран. Как заметил один военный эксперт, «в противном случае этой войны вообще могло бы не быть» [20].
Сама возможность создания негосударственными организациями ядерных боеприпасов даже при наличии необходимого сырья является достаточно спорной. Теоретически в открытом доступе существует достаточно материалов, чтобы спроектировать ядерную бомбу, имея лишь навыки, которые можно получить в любом вузе. Формально это утверждение правильно, однако итогом реализации даже верного и грамотного проекта может стать неработающее устройство [21]. Нельзя быть уверенным, что полученные образцы будут адекватно функционировать, поскольку инженерное воплощение любого проекта сильно усложняет масса чисто технических проблем и «узких» мест.
Кустарное производство плутониевых бомб просто невозможно. Их подрыв можно осуществить только с использованием сложной в реализации имплозивной схемы, а более простая, пушечная, неприменима. Плутоний нестабилен, поэтому поддерживать взрывные устройства в состоянии боевой готовности можно ограниченное время.
Урановый боеприпас проще в производстве, но его изготовление также связано с рядом затруднений. Специфические свойства урана, проявляющиеся при сжатии и нагревании, затрудняют работу с ним и требуют определенных навыков и знаний, да и элементарно делают его опасным при использовании. Взаимное соответствие двух подкритических масс, соединение которых запускает реакцию, не поддается теоретической проверке [22], поэтому без предварительных испытаний мощность бомбы остается неизвестной: расщепление урана происходит не в один момент, взрывается лишь часть, первой вступившая в реакцию, остальное разбрасывается взрывом, который в итоге оказывается меньше ожидаемого по силе. Последнюю проблему нелегко разрешить даже проектировщикам-профессионалам. В бомбе «Малыш», сброшенной на Хиросиму в 1945 г., участвовал лишь 1% урана. Ядерные плутониевые заряды, спроектированные в Северной Корее, при испытании имели мощности в 4 раза ниже ожидаемых – видимо, из-за аналогичных проблем [23].
Таким образом, для создания кустарной ядерной бомбы потребуется масса времени, средств, проб и ошибок [24]. Тот же Пакистан шел к созданию данного вида оружия около 10 лет. Причем пакистанские проектировщики имели в своем распоряжении суверенную территорию, мощное государственное финансирование, помощь большого количества различных специалистов [25]. Создать все эти условия на долгие годы даже в труднодоступном районе не сможет ни одна террористическая группировка. Любая подобная «исследовательская база» будет обнаружена и уничтожена задолго до завершения проекта.
Поэтому современные условия исключают возможность того, что угроза ядерного терроризма шагнет со страниц детективных романов в реальную жизнь.
Радиационное оружие
Провал попыток создать или выкрасть образцы ядерного оружия заставили террористов искать другие пути – в частности, пытаться применить в качестве оружия радиационное излучение, невидимое и от того еще более пугающее для массового сознания.
Речь идет о радиационных или «грязных бомбах» – взрывных устройствах, где в качестве поражающего элемента используются радиоактивные объекты. Уже известны случаи, когда боевики Аль-Каиды готовили теракты с применением такого оружия в ряде стран Запада [26].
Создание радиоактивного оружия значительно легче, а доступ к источникам радиации шире, так как они входят в состав массы устройств, от рентгеновского оборудования до различных пожарных датчиков.
Объектом террористической угрозы также является ядерная энергетика, так как любой ядерный реактор может быть использован в качестве большой «грязной бомбы». Опыт аварии на Чернобыльской АЭС показывает, что при подрыве реактора происходит высвобождение значительной массы радиоактивных элементов, которые распространяются на большие расстояния под воздействием ветра и выпадают на землю вместе с осадками.
Однако важно помнить, что радиация сама по себе никогда не рассматривалась как основной поражающий фактор ядерного оружия, и в случае «грязной бомбы» подобный подход также не вполне правомерен. Нет никаких сомнений, что долговременное воздействие радиации представляет большую опасность для человеческого здоровья, однако краткосрочный вред от радиационного поражения после подрыва «грязной бомбы» очень ограничен. По существующим расчетам, максимальная доза облучения в зоне поражения после взрыва подобного устройства может составить около 10 миллизивертов в час. «Человеку пришлось бы провести сто часов в зоне эпицентра [взрыва], чтобы появилась 5-процентная вероятность того, что у него возникнут симптомы тяжелой лучевой болезни. Таким образом, практически невозможно, чтобы жители пострадавшего района, служащие или прохожие получили настолько высокую дозу радиации, чтобы заболели лучевой болезнью или умерли», – констатируют специалисты [27].
Серьезная угроза для населения возникнет только в случае распыления крупных объемов радиоактивных веществ, способных распространиться на большие территории, быструю эвакуацию населения которых обеспечить нелегко.
Практика показывает, что число жертв радиации не всегда велико даже при прямом контакте с радиоактивным веществом на протяжении нескольких дней. Примером может служить один из крупнейших в истории случаев утечки радиоактивных элементов в штате Гояс (Бразилия), где контейнер с цезием-137 был выброшен на свалку, подобран мусорщиками и продан. В течение двух недель он демонстрировался новым владельцем как некая диковина, а материал раздаривался знакомым, которые брали образцы и даже наносили его на кожу (позже следы цезия нашли у 249 местных жителей) [28].
Несмотря на феноменально неразумное поведение, лишь 4 человека скончались в результате радиационного поражения, и еще 20 понадобилась медицинская помощь. Взрыв обычной бомбы с нерадиоактивными поражающими элементами мог бы привести к большему числу жертв.
Отдельно следует рассмотреть вопрос о долгосрочных последствиях радиационного поражения. Благодаря данным, накопленным в течение 10 лет изучения последствий чернобыльской аварии для здоровья ликвидаторов, а также жителей СССР и других стран, попавших в зону радиоактивных осадков, появилась возможность критически оценить воздействие радиационного излучения на здоровье людей. Исследования показали, что радиационное воздействие, которому население ряда областей подверглось после чернобыльской катастрофы, несколько повысило риск злокачественных новообразований у части ликвидаторов, но не оказало значительного влияния на общий уровень смертности среди них [29].
Большую опасность представляли социально-психологические последствия катастрофы, страх перед радиацией, непродуманная эвакуационная политика и т.п., которые повлияли на здоровье населения. «Психологический стресс явился следствием убеждения жителей загрязненных районов в том, что проживание там является смертельно опасным, хотя уровень облучения там был ниже, чем во многих районах с высоким природным фоном, где люди обитают с незапамятных времен без всякого ущерба своему здоровью... Доза общего облучения жителей бывшего Советского Союза оказалась чуть ниже средней мировой пожизненной дозы от природных факторов и в 4–40 раз ниже дозы, получаемой жителями районов с высоким фоном естественной радиоактивности», – сообщил в 1997 г. Збигнев Яворовски, председатель Комитета ООН по действию атомной радиации [30].
Влияние аварии на Чернобыльской АЭС на уровень онкологических заболеваний, в большинстве случаев не смертельных, среди населения, попавшего в зону осадков, пока остается спорным. Яворовски в процитированном выше исследовании настаивает на неподтвержденности такого рода последствий и указывает на то, что колебания уровня онкологии в Европе и СССР после аварии никак не связаны с радиоактивными осадками. Однако существует и более осторожный взгляд, предполагающий наличие подобного воздействия [31].
Впрочем, для оценки последствий от взрыва классических «грязных бомб» эти разночтения не имеют особого значения. Размер области поражения будет неминуемо ограничен мощностью взрыва и объемом используемого радиоактивного вещества. Кроме того, опасность «грязной бомбы» снижена в условиях современного города из-за широкого использования при застройке стали и бетона, поглощающих радиационное излучение [32].
По существующим оценкам, в зоне поражения «грязной бомбы» пострадает из-за роста вероятности онкологических заболеваний лишь 1 из 10 тысяч человек, фатальные последствия – маловероятны [33]. Поэтому угроза «грязных бомб» носит преимущественно «информационный» характер, связанный с проблемой радиофобии.
После ядерной катастрофы на Фукусимской АЭС 2011 г. сопредельным странам, в том числе России, удалось избежать распространения паники среди населения благодаря эффективной разъяснительной кампании в СМИ. Разумеется, в случае терактов с использованием радиоактивной бомбы в стране с нестабильной политической обстановкой и низким уровнем компетентности и ответственности журналистов не исключен худший сценарий развития ситуации. Однако эти же факторы повышают опасность любой террористической атаки, даже совершаемой с использованием «конвенционных» средств и методов.
В современной России распространение паники с использованием неподконтрольных властям каналов, в частности Интернета, представляется малоперспективным. Опыт освещения событий вокруг японской ядерной катастрофы показал, что российская аудитория сетевых дневников и социальных сетей демонстрировала выдержку и понимание ситуации, чему способствовал относительно высокий средний образовательный уровень пользователей.
Сомнительную эффективность «грязных бомб» подтверждает и история терроризма. Чеченские экстремисты долгое время контролировали территорию спецкомбината по захоронению радиоактивных веществ «Радон», однако за весь период своей деятельности не создали ни одной радиоактивной бомбы и ограничились пропагандистской закладкой цезия в Измайловском парке [34] – видимо, сознавая бесперспективность реального применения подобного оружия.
Конечно, успешный теракт против крупной ядерной электростанции может повлечь более тяжкие последствия, не в последнюю очередь из-за возможного нарушения энергоснабжения и экономического ущерба. Кроме того, большой объем радиоактивного вещества может поразить значительные территории, на части которых не избежать эвакуации. По всей видимости, спецслужбы СНГ считают такую акцию осуществимой, так как отрабатывают в ходе антитеррористических учений сценарии освобождения объектов на территории АЭС [35]. Однако возможность практической реализации подобных сценариев очень ограничена. АЭС во всех странах мира охраняются лучше других энергетических объектов, в России работы по обеспечению их безопасности выполняют специальные подразделения внутренних войск. В настоящее время войска МВД РФ охраняют 10 российских АЭС и еще почти 100 объектов государственной важности, в том числе семь закрытых территориальных объединений [36]. Высокий уровень безопасности поддерживается даже на пакистанских ядерных объектах, что подтверждается МАГАТЭ, представители которой участвуют в охране некоторых из них [37]. При попытке захватить АЭС или захоронение радиоактивных веществ террористы столкнутся с тем же набором трудностей, что и при попытке захвата военных ядерных объектов.
Несмотря на многочисленные сообщения о разработке террористическими организациями планов атак ядерных реакторов, подготовка ни одной из них не зашла достаточно далеко [38], и это указывает на то, что преодоление существующих систем безопасности оказывалось для террористов невыполнимой задачей.
Непростой является и задача по разрушению ядерного реактора, из-за системы защитных экранов, расположенных над отражателем реактора. Обычно она состоит из нескольких слоев, включая бетонный с железным заполнителем, толщина которого зависит от мощности реактора и может достигать нескольких метров. Основная функция такой защиты – блокировать проникновение радиационного излучения во внешний мир, однако в равной мере она ограждает активную зону от внешних диверсий. Например, популярный сценарий теракта против АЭС с использованием захваченного пассажирского самолета (по образцу атаки 11 сентября) неосуществим. Математическое моделирование показывает, что даже точное нацеливание и максимально возможный вес падающего самолета не могут привести к разрушению реактора и выбросу радиоактивных веществ в атмосферу [39]. Аналогичная защита используется и при централизованном хранении радиоактивных веществ.
Теоретически реактор можно разрушить с помощью мощного взрыва, однако опасной является сама возможность концентрации террористами большого количества взрывчатки в одном месте. Примером могут служить массовые жертвы при взрывах жилых домов в Москве и Волгодонске в 1999 г. Уже тогда террористы могли попытаться использовать взрывчатку против одной из российских АЭС, но в силу очевидных причин выбрали менее защищенные и более доступные объекты.
Существует также теоретическая возможность использования для подрыва реактора или хранилища радиоактивных веществ их внутреннего энергетического потенциала. Напомним, что знаменитая Кыштымская катастрофа 1957 г. стала возможной в результате взрыва внутри хранилища высокорадиоактивных отходов, происшедшего из-за нарушений в работе системы охлаждения. Взрыв был столь силен, что разрушил бетонный 160-тонный экран и выбросил в атмосферу большой объем радионуклидов, в результате осаждения которых образовался так называемый Восточно-уральский радиоактивный след.
Для предотвращения подобного рода аварий в современных ядерных реакторах и хранилищах радиоактивных отходов создается несколько автономных систем охлаждения. По официальным данным, на 10 АЭС России действует 520 аварийных насосов для подачи воды и 112 автономных дизель-генераторов [40]. Одновременное уничтожение или отключение этой инфраструктуры в результате диверсии маловероятно, учитывая меры безопасности на ядерных объектах, описанные выше.
Наконец, трудностью при осуществлении диверсии или теракта на ядерных объектах является верное техническое планирование, возможность которого вызывает сомнение ввиду фактического провала из-за технической некомпетентности террористов ряда прошлых атак против менее защищенных объектов энергетической инфраструктуры. В России к числу таких атак относятся подрыв подмосковного газопровода и ЛЭП в 2004 г., а также теракт на Баксанской ГЭС в 2010 г. Ни одна из этих акций не привела к каким-либо масштабным нарушениям в работе поврежденных систем [41].
Таким образом, можно заключить, что возможность совершения терактов с использованием самодельных «грязных бомб» существует, но их опасность для населения весьма ограниченна. Что касается террористических атак против АЭС, то они затруднены множеством факторов и вряд ли могут быть на сегодня осуществлены.
Впрочем, нельзя исключать, что вероятность терактов против АЭС вырастет по мере реализации ядерных программ в странах третьего мира, не способных обеспечить должный уровень безопасности подобных объектов. Напомним, о желании создать собственную ядерную энергетику заявили в 2011 г. власти Афганистана. Однако сохранение должного контроля со стороны МАГАТЭ и международного сообщества над подобными объектами может минимизировать и эту угрозу.
Химическое и биологическое оружие
Процесс производства химического и биологического оружия технологически проще, чем ядерного, причем здесь не требуется труднодоступное сырье, подобное урану или плутонию. Это позволяет обзавестись данными видами вооружений даже небогатым государствам или террористическим группировкам.
По данным ЦРУ, Аль-Каида начала работы по созданию биологического оружия еще в 1990-е годы, а в 2001 г. на территории Афганистана Международными силами были захвачены документы, свидетельствующие о ходе работ членов организации в области проектирования и создания биологических и химических ОМУ [42].
Однако практика показывает, что не все так просто. Попытки использования химического и биологического оружия при терактах предпринимались еще в прошлом веке, однако их эффективность была ограниченной. Монтрейский институт международных исследований (Канада) зафиксировал с 1900 по 1999 г. 126 подобных терактов. В 96% случаев среднее число жертв составило 3 человека, 60% акций вообще обошлись без человеческих жертв [43].
Проблема во многом «традиционна» для терроризма с использованием ОМУ: производство биологического оружия связано с еще большим числом технических проблем, от обеспечения размножения бактерий до их распространения. Эксперимент вооруженных сил США по планированию кустарного производства биологического ОМУ, проведенный в 1990 г., также завершился неудачей, так как все проекты, предложенные аспирантами армейского НИИ инфекционных заболеваний, содержали, с точки зрения проверявших их специалистов, критические для реализации ошибки.
Неудачен также опыт хорошо подготовленных террористических групп. В распоряжении секты Аум Синрикё находилась биологическая лаборатория стоимостью более 1 млн долл. и команда дипломированных специалистов. Однако за несколько лет работы они не смогли создать биологическое ОМУ. Испытания бактериологического оружия на базе спор возбудителя сибирской язвы (Bacillus anthracis) и токсина ботулизма проводились несколько раз, но завершались провалом [44].
Газовое оружие проще в разработке, но его эффективное применение требует создания больших запасов. Известно, что 1 тонна зарина может убить до 10 тысяч человек, однако для накопления такого количества газа в условиях подпольного производства, аналогичного принадлежавшему той же «Аум Синрикё», необходимо 18 лет [45].
Потребность в таких больших объемах объясняется сравнительно низкой фатальностью газового оружия. Обеспечить смертельную концентрацию отравляющего вещества в воздухе весьма сложно, поэтому большинство пострадавших при газовой атаке получают легкие формы отравления.
Химическое оружие вообще обладает ограниченной эффективностью. Его применение даже в рамках боевых действий, при значительных ресурсах и профессионализме исполнителей, приводит к сравнительно небольшому числу жертв. В ходе ирано-иракской войны 1980-х годов доля погибших среди жертв газовых атак составляла менее 1%, в ходе боев Первой мировой – 2–3% [46].
Применение химического оружия в закрытых помещениях мало меняет эту статистику. Например, в результате газовой атаки в токийском метро в 1993 г. погибло 0,2% пострадавших (12 человек), 0,8% - получило отравление значительной и средней степени тяжести, 19% (984) – легкой степени (головная боль и рези в глазах), остальные обращались в больницы с симптомами, вызванными психологическими причинами [47].
Такая же низкая эффективность характерна для известных на текущий момент образцов биологического оружия, что во многом определяется развитием медицины, которая может оказывать оперативную помощь пострадавшим от подобных воздействий, исключая, в большинстве случаев, смертельный исход.
Применение биологического ОМУ во время Второй мировой войны отрядом 731-й японской армии не оправдало огромных вложений в этот проект. В ходе боевых действий в Китае от бактериологического оружия на основе вируса чумы погибло около 700 человек, его использование для диверсий против СССР вообще не имело последствий. Для сравнения: согласно приговору Токийского трибунала, в ходе испытаний, проводимых отрядом 731, было уничтожено минимум 3 тысячи пленных [48].
Это же видно и на примере двух сравнительно успешных попыток применения данного вида ОМУ террористами. В 1984 г. в Орегоне (США) представители секты Раджиниши заразили сальмонеллой (Salmonella) посуду в нескольких кафе близлежащего городка, что привело к массовым отравлениям, от которых пострадал 751 человек, причем 117 – серьезно. Учитывая, что местные медицинские службы сталкивались с 200–400 случаями заражения сальмонеллой ежегодно, обеспечить пострадавшим необходимое лечение не составило труда. Никто не погиб [49].
Второй по величине теракт с использованием биологического ОМУ произошел в 2001 г. Знаменитая рассылка спор сибирской язвы [50] в США унесла жизни 5 человек, еще 17 были заражены. Как показало расследование, за атакой стояли не исламские экстремисты, а американский специалист по биозащите Брюс Айвинс [51]. Данный пример наглядно продемонстрировал, что даже доступ к необходимым штаммам и профессиональные навыки не позволяют сами по себе разработать эффективные средства поражения.
При таких препятствиях усилия, потраченные на создание кустарного ОМУ, не оправдывают себя. Практика показывает, что теракты с использованием конвенционного оружия могут привести к большему числу жертв. Например, в результате взрывов в лондонском метро в 2005 г. погибли 52 человека, около 700 получили ранения. Для подготовки и осуществления этого теракта понадобились лишь группа из 4 человек и 4 самодельных взрывных устройства, содержавших по 2–5 кг кустарной взрывчатки [52].
Можно возразить, что известны и случаи масштабных эпидемий, подобных европейской вспышке инфекции кишечной палочки (Escherichia coli) 2011 г. Однако столь широкое распространение эпидемий объясняется множеством факторов, неподконтрольных и тем, кто пытается искусственно вызвать подобные события.
Впрочем, следует отметить, что существуют более фатальные и поэтому более опасные штаммы инфекционных заболеваний. К их числу относится, например, африканская свиная чума (Pestis africana suum), в целях предотвращения распространения которой власти вынуждены прибегать к массовому уничтожению скота в пораженных местностях. Вспышка африканской свиной чумы на Кубе в 1971 г. привела к гибели значительной части кубинского свиного поголовья – около 400 тысяч животных [53]. Куба тогда обвиняла в случившемся США, подозревая их в использовании биологического оружия, однако доказательств этой версии нет.
На основе изложенного можно заключить, что создание биологического и химического оружия террористами возможно, но связано с массой проблем и в большинстве случаев не оправдывает затрат. Нельзя исключать, что в будущем, по мере развития военной биохимии, роль данных видов ОМУ в мире изменится [54], однако сейчас достаточно рискованно предлагать связанные с этим процессом прогнозы.
Заключение
Угрозы «супертерроризма», связанные с использованием экстремистами ОМУ, могут быть разделены на две группы:
· маловероятные или неосуществимые;
· теоретически осуществимые, но связанные с большими трудностями и обладающие ограниченной опасностью.
К числу маловероятных мы относим использование террористами ядерного оружия (украденного или кустарно изготовленного) и подрыв реакторов ядерных электростанций. Трудность воплощения этих угроз связана с тем, что современные террористические организации не могут манипулировать достаточными материальными, человеческими и интеллектуальными ресурсами для преодоления мер безопасности, предпринимаемых современным обществом.
Нельзя полностью исключить возможности подобных ситуаций в будущем, в случае ослабления общественного контроля и увеличения ресурсов террористических организаций. Однако подобный процесс неминуемо будет сопровождаться совершением террористами масштабных акций с использованием конвенционного оружия, захватом правительственных учреждений и терактов с использованием значительного количества взрывчатых веществ.
Следует подчеркнуть, что на текущий момент максимум возможной концентрации конвенционных взрывчатых веществ для совершения терактов еще не достигнут. При этом широко могут быть использованы грузовые транспортные средства, например морской флот. Можно напомнить события в Техас-сити (США) в 1947 г., когда пожар на корабле «Гранкам», груженном 2,3 т. аммиачной селитры, привел к серии взрывов, гибели нескольких сотен человек и почти полному уничтожению города [55]. Очевидно, что намеренный подрыв груза взрывчатого вещества с более высокой фугасностью, совершенный в крупном порту рядом с нефтеналивным терминалом, приведет к едва ли не более тяжким последствиям.
Предотвращение подобного рода терактов – тема отдельного исследования, но, по мнению автора, их подготовка и осуществление неизбежная ступень, которая должна предшествовать попыткам актов терроризма против ядерных объектов.
К числу «теоретически осуществимых» «супертерактов» относится применение «грязных бомб», биологического и химического ОМУ. Во всех этих случаях главной угрозой является не фактическое число жертв, которое сопоставимо с терактами с использованием «конвенционного» оружия, а паника, которую может вызвать характер атаки. В случае применения такого оружия в крупном городе у многих жителей появятся опасения, что они стали жертвами воздействия радиации, инфекции или газа, что вызовет панику и перегрузку медицинских учреждений, примером чего могут служить последствия газовой атаки в токийском метро.
В таких случаях последствия теракта с использованием данного вида ОМУ будут во многом определяться работой СМИ, информационной политикой властей и уровнем осведомленности населения о реальном уровне угрозы, перечисленных выше видов ОМУ.
Подчеркнем, невысокая оценка угрозы «супертерроризма», к которой мы склоняемся на основе рассмотренных фактов, не означает отсутствия опасности нестандартных террористических актов. Опыт атаки 11 сентября показал, что международному терроризму не обязательно использовать сложные и дорогие технологические решения для совершения масштабных терактов со значительным числом жертв. Однако чрезмерное внимание к угрозам, реальный уровень которых невысок, в ущерб другим, более простым и осуществимым сценариям, было бы ошибкой.
Автор выражает благодарность за помощь в работе над статьей, советы и консультации, а также ряд важных вопросов Петру Топычканову, Ирине Горбушиной, Константину Асмолову, Ивану Ханову.
Примечания:
[1] Заявление Р.Г. Нургалиева, министра внутренних дел. Выступление на Совете глав МВД государств-участников СНГ, Кишинев, 2004. (РИА «Новости», 15 июня 2004).
[2] В русскоязычной специальной литературе равно используются термины «Оружие массового поражения» и «Оружие массового уничтожения», однако последний сейчас является более распространенным.
[3] Орлов В.А. На повестке дня – «супертерроризм» // Независимое военное обозрение, 21 сентября 2001. Супертерроризм: новый вызов нового века. Под редакцией Федорова А.В. Научные записки ПИР-Центра, № 2(20), 2002. М.: Права человека, 2002. Калинина Н.И. Оружие массового поражения: мифы и реальность // Тезисы выступления на российско-кубинском семинаре «Международная безопасность, оружие массового уничтожения и нераспространение: проблемы и вызовы», Гавана, 15-16 ноября 2004. Абрекова Е., Фролов А. Исходит ли угроза ОМУ-терроризма с Северного Кавказа? // Ядерный Контроль, № 1(79), т. 12, 2006. Совместная американо-российская оценка угрозы ядерного терроризма. Москва-Кембридж: Институт США и Канады – Белферовский центр науки и международных отношений, 2011.
[4] Жаккар P. Секретные архивы Аль-Каиды. Разоблачающие материалы о последователях бен Ладена. Перевод с французского Н. Качахидзе. Москва: Столица-Принт, 2007. С. 79-80.
[5] Norris R.S., Kristensen H.M. Global nuclear weapons inventories, 1945−2010 // Bulletin of the Atomic Scientists, № 66, 2010. P. 77.
[6] Khan F.Z. Nuclear Security in Pakistan: Separating Myth From Reality. // Arms Control Today, July-August 2010; Верховцев В. Обеспечение безопасности ядерного оружия – одна из задач ядерной безопасности // Индекс Безопасности, № 1 (96), т. 7, 2011. С. 81.
[7] Blair C.P. Jihadists and Nuclear Weapons // Jihadists and Weapons of Mass Destruction: A Growing Threat. Ed.: G. Ackerman, J. Tamsett. New York: Taylor and Francis, 2009. P. 208-209.
[8] Известия, 23 июня 2006. Ср.: Российская газета, 1 ноября 2002.
[9] Bunn M. Securing the Bomb 2010. Securing All Nuclear Materials in Four Years. Cambridge - Washington, D.C.: Project on Managing the Atom, Harvard University, and Nuclear Threat Initiative, 2010. P. 35.
[10] Речь, в частности, о слухах об утерянных советских портативных ядерных устройствах. (См.: Могла ли «Аль-Каеда» купить бомбу? [Интервью бывшего начальника главного штаба ракетных войск стратегического назначения генерал-полковника Виктора Есина] // Еженедельный журнал, № 150, 13 января 2005).
[11] Roggio B. Taliban assault military base in Mohmand // The Long War Journal, January 11, 2009.
[12] Luongo K.N., Salik N. Building Confidence in Pakistan's Nuclear Security // Arms Control Today, December 2007.Верховцев В. Обеспечение безопасности ядерного оружия. С. 82.
[13] Комсомольская правда, 30 января 2009. Newsru, 17 мая 2010. Средняя Азия в Интернете, 23 мая 2011. Bunn M. Securing the Bomb 2010. P. 4.
[14] Совместная американо-российская оценка угрозы ядерного терроризма. Москва-Кембридж: Институт США и Канады – Белферовский центр науки и международных отношений, 2011. С. 19-21.
[15] При меньшей концентрации урана-235 осуществление цепной реакции также возможно, но требует большого объема изотопа. При 20% доле урана-235 в изотопе его критическая масса равна примерно 8 центнерам.
[16] Bunn M. Securing the Bomb 2010. P. 5.
[17] Ibid. P. 4-5.
[18] Makhijani A., Chalmers L., Smith B. Uranium Enrichment. Just Plain Facts to Fuel an Informed Debate on Nuclear Proliferation and Nuclear Power. Takoma Park: Institute for Energy and Environmental Research, 2005. P. 11-12. Русский перевод этой работы частично опубликован: Макхиджани А., Шалмерс Л., Смит Б. Обогащение урана: факты к содержательной дискуссии о ядерном распространении и атомной энергии // Энергетика и Безопасность, № 31, 2005.
[19] «Научно-технические трудности явились для Ливии главной причиной неудачи не только в создании ЯО, но и в развитии атомной промышленности в стране, хотя для этого у нее были и финансовые возможности, и технические составляющие» (Гелескул Е. Бомба для Каддафи // Индекс Безопасности, № 1 (88), т. 1, весна 2009. С. 149).
[20] Хрусталев В. Ядерная бомба из хозмага // Инфорос, 13 июня 2007.
[21] Nuclear Proliferation and Safeguards. Washington, D.C.: U.S. Congress, Office of Technology Assessment, 1977. P. 140-141.
[22] Вирц К., Эггер Э. Сумеют ли террористы использовать ядерное и радиологическое оружие? // Международный журнал «Красного Креста» (МЖКК), № 859, Т. 87, сентябрь 2005. С. 127.
[23] Хрусталев В. Северокорейский ядерный арсенал: оценка параметров // XII конференция корееведов России и стран СНГ. Москва, Институт Дальнего Востока РАН, 27-28 марта 2008.
[24] Zimmerman P.D., Lewis J.G. The Bomb in the Backyard // Foreign Policy, October 10, 2006.
[25] Подробнее об истории пакистанской ядерной программы см.: Moskalenko V., Topychkanov P. Nuclear Pakistan: Possibilities of Neutralizing the Threats to NPT Regime // Russia: arms control, disarmament and international security/ IMEMO supplement to the Russian edition of the SIPRI Yearbook 2009. Compiled and edited by A. Kaliadine, A. Arbatov. IMEMO, 2010. P. 130-140.
[26] Речь, например, о «деле Барота». См.: BBC, April 30, 2007.
[27] Вирц К., Эггер Э. Сумеют ли террористы использовать ядерное и радиологическое оружие? С. 133.
[28] The Radiological Incident in Goiania. Vienna: International Atomic Energy Agency, 1988. P. 2, 24.
[29] Health effect of Chernobyl accident and special health care programs. Geneva: World Health organization, 2006. P. 107. См. также: 10 лет чернобыльской катастрофы. Итоги и проблемы преодоления ее последствий в России. Российский национальный доклад. Москва: ИБРАЭ РАН, 1996. Еще одна загадка Чернобыльской катастрофы [интервью Л.А. Ильина, члена Главного комитета МКРЗ, директора Государственного научного центра "Институт биофизики"] // Независимая Газета, 26 апреля 2001.
[30] Jaworowski Z. Chernobyl Victims: Realistic Evaluation of Medical Consequences of Chernobyl Accident // 21st CENTERY. Science and Technology, V. 11, № 1, Spring 1998. P. 14-65. Цит. по русскому переводу: Яворовски З. Жертвы Чернобыля: реалистическая оценка медицинских последствий чернобыльской аварии // Сайт Института проблем безопасности развития атомной энергетики РАН.
[31] См.: Sources and Effects of Ionizing Radiation. United Nations Scientific Committee on the Effects of Atomic Radiation (UNSCEAR 2008). Volume II. New York: United Nations, 2011. P. 56-57.
[32] См. обзор ядерной угрозы в современном городе в: Верхотуров Д.Н. Можно ли выжить в ядерной войне? // Сеульский вестник, 18 апреля 2009.
[33] Levi M.A., Kelly H.C. Weapons of Mass Disruption // Scientific American, November 2002.
[34] Белоус В.С. Ядерный терроризм: попытки уже были // Независимая газета, 8 октября 2004.
[35] Например, учения «Атом-Антитеррор-2006» (Плугатарев И. Чтобы не допустить террористический Чернобыль // Независимое военное обозрение, 6 октября 2010).
[36] Заявление начальника пресс-службы Внутренних войск МВД России Василия Панченкова // Сайт «Росатома», 25 марта 2011.
[37] Dawn.com, April 25, 2011.
[38] Сараджян С. Россия: оценивая реальные угрозы ядерного террора. Гарвард: Российско-американская рабочая группа по нераспространению ядерного оружия, 2003. С. 23-24.
[39] Chapin D.M., Levenson M., Pate Z.P., Rockwell T. et al. Nuclear Power Plants and their Fuel as terrorist Targets // Science, V. 297, September 20, 2002. P. 1997-1999. D. M. Chapin et al. Response // Science. V. 99, January 10, 2003. P. 202.
[40] Стенограмма встречи Председателя Правительства РФ В.В. Путина и руководителя Росатома С.В. Кириенко 24 июня 2011 года // Сайт российского атомного общества, 2011.
[41] Newsru.com, 19, 23 февраля и 15 марта 2004. Лента.ру, 21 июля 2010.
[42] Жаккар P. Секретные архивы Аль-Каиды. С. 79, 237, 243-247.
[43] Smithson A.E., Levy L.-A. Ataxia: The Chemical and Biological Terrorism Threat and the US Response. Washington, D.C.: Henry L. Stimson Center, 1999. P. 67-68.
[44] Ibid. P. 75, 78-80, 280.
[45] Ibid. P. 34, 279.
[46] Sokolski H. Rethinking Biochemical Dangers // Orbis, Volume 44, Issue 2, Spring 2000. P. 186.
[47] Smithson A.E., Levy L.-A. Ataxia. P. 95. По данным авторов, высокая доля «психологических» потерь характерна и для опыта применения химического оружия в Первой мировой.
[48] Подробнее см.: Супотницкий М.В., Супотницкая Н.С. Чума от дьявола в Китае (1933-1945) // Очерки истории чумы. В 2 книгах. Кн. 2: Чума бактериологического периода. М.: Вузовская книга, 2006.
[49] Weaver J. The Town That Was Poisoned // Congressional Record 131 (3-4). 99th United States Congress, 1st Session. W. D. C.: United States Government Printing Office. February 28, 1985. P. 4185.
[50] Сибирская язва по своим характеристикам лучше всего подходит для создания на ее базе биологического ОМУ (Противодействие биотерроризму: политические, технические и правовые аспекты. Под ред. А. Арбатова. Московский Центр Карнеги. М.: Российская политическая энциклопедия, 2008. С. 44).
[51] Epstein E.J. The Anthrax Attacks Remain Unsolved // Wall Street Journal, January 24, 2010.
[52] Report of the Official Account of the Bombings in London on 7th July 2005. Ordered by the House of Commons to be printed. 11th May 2006. London: The Stationery Office, 2006. P. 22.
[53] Ayoade G.O., Adeyemi I.G. African Swine Fever: an Overview // Revue d’elevage et de medecine veterinaire des pays tropicaux. Volume 56 (3-4), 2003. P. 130.
[54] Уиллис М., Дэндо М. Нейробиология: к вопросу о неминуемой милитаризации биологии // МЖКК, № 859, Т. 87, сентябрь 2005.
[55] Stephens H.W. The Texas City disaster, 1947. Austin: University of Texas Press, 1997. Лучшее описание этой катастрофы на русском языке представлено в: Скрягин Л.Н. Граната в десять тысяч тонн // Как пароход погубил город. М.: Транспорт, 1990.
