Вера Эфрон. © Фото: Союз русских общин в Швеции
Наша соотечественница Вера Эфрон переехала в Швецию в конце 80-х гг. Сегодня она успешный издатель и литератор. Вера Эфрон охотно согласилась рассказать о том, что, по ее мнению, связывает русскую и шведскую культуру .
– Скажите, Вера Эфрон в большей степени это писатель или издатель?
– В первую очередь, я писатель и очень интересуюсь военной историей. Мой второй проект – «книжные каталоги Эфрон». Это сайт где собрана библиографическая информация о книгах, выходящих на русском и английском языках. Что касается моей писательской деятельности, то я шведский писатель. Я пишу на шведском языке, правда, моя книга о трафикинге была переведена на русский язык.
– О чем Ваши книги, посвященные военной истории?
– Моя первая книга на военную тему - «Прощай, мой «Курск» («Farväl min Kursk») - это рассчитанное по секундам описание событий, ставших историей. Книга была написана в 2003 году, как говорится, по горячим следам. Я работала с оригинальными материалами, достоверными источниками с места гибели подводной лодки, брала интервью у официальных лиц, знакомилась с заключениями, мне показывали официальные рапорты и все документальные съемки, которые производились при работах по спасению подводной лодки. Как раз только что вышло официальное заключение комиссии по расследованию трагедии.
Моя вторая книга по военной истории – «Ты одна из нас» («Du en av oss»). Основой для книги стала история Эрики Вендт, немецкой девушки, которая хорошо знала шведский язык и работала секретарем у шефа отделения немецкой военной разведки Абвер в Стокгольме.
– В Стокгольме существовало отделение Абвера?
– Вообще нейтральный Стокгольм был в то время местом встречи для всех шпионов. Используя «метод Ромео и Джульетты», шведская военная разведка завербовала Эрику Вендт. Рискуя жизнью, Эрика приносила шведам всю информацию, которая проходила через нее, и шведское правительство могло корректировать свою политику так, чтобы избежать войны. Эрика Вендт была одной из тех людей, которые спасли Швецию от войны. Сейчас говорят, что «шведы поворачивали пальто по ветру» -”vända kappan efter vinden”.
Они могли это делать именно благодаря деятельности Эрики. Когда Эрику раскрыли и должны были отправить в Германию на смертную казнь, шведы обманным путем вытащили ее из под ареста и спрятали в провинции Даларна, где ее и забыли. Без денег, с воспалением лёгких и сорокоградусной температурой она еле выжила. Умерла Эрика Вендт в Швеции в 2003 году. Никакой благодарности в своей жизни она не получила – только в последний год жизни ей вручили медаль от шведской секретной службы «Сэпу» (Säpo). Бывшему шефу «Сэпу» разыскать ее было непросто: в архивах стояло только кодовое название – onkel – «дядя».
Меня попросили написать книгу о деятельности шведской разведки в годы войны. Я собрала весь материал, воспользовавшись, между прочим, архивами Коминтерна. Я также обращалась к материалам шведского государственного архива (Статсаркив). Сцены, описанные в книге являются документальными, в том числе и те, что созданы на основе дневника бывшего премьер-министра Швеции Пер Альбина Ханссона.
Я написала книгу в форме романа, но все, что касается переживаний Эрики, - это то, что она рассказывала сама в своих воспоминаниях, и то, что рассказывал Туре Форсберг – тот самый пенсионер из «Сэпу».
– Вы лично встречались с Эрикой Вендт?
– Она уже умерла, когда я получила от Форсберга предложение написать книгу. По-моему, книга получилась интересная.
– О чем Ваша последняя книга?
– Книга о российском спецназе. Перед этим у меня была книга о войне в Чечне («Kriget i Tjetjenien») – мне ее заказала шведская Королевская военная библиотека. Эта книга стала пособием для военных, изучающих в Академии проведение военных операций в горах в городских условиях. Я сделала политический и экономический анализ ситуации, анализ событий, предшествовавших войне. Описала также военные действия и террористические акты.
– Вы попытались составить какую-то цельную картину?
– Да, в СМИ информация всегда отрывочная, и эти «кусочки» практически невозможно сложить в «мозаику». Нужно делать так, как делают историки: сесть, собрать весь материал и проанализировать его.
Книга называется «Спецназ СССР и России». Я не могла сначала понять, почему развитие спецназа произошло именно так, а не иначе. Вся информация по теме была отрывочной – её анализа до того никто не проводил. Когда я наложила историю спецназа на события «холодной войны» - все, как говорится, «встало в ёлочку». Когда находишь тот ключ, который может приподнять завесу, становится намного легче проводить анализ и описывать те или иные события.
Сейчас редактирую книгу двух русских историков - доктора наук Александра Беспалова и Бориса Григорьева. Книга называется «Захват Балтики. 1700-1710 гг.» Эта книга должна очень скоро отправиться в типографию.
– Как Вы считаете, насколько велик в современной Швеции пресловутый «страх перед русскими»? Думаю, что написав эту книгу, Вы можете дать ответ. В Музее истории военно-морского флота я недавно видел схему «налетов русских» на побережье Швеции в период Северной войны. Авторы экспозиции уверены, что именно эти военные операции стали источником «страха перед русскими». Напомню, что в ходе этих вылазок, легкие галеры Петра Великого нападали на прибрежные селения.
– «Русский страх» восходит именно к петровским временам. Когда я писала о спецназе, я указывала, что первый опыт использования отрядов специального назначения был отмечен при Петре I. Это были корваланты – летучие отряды. Петр посадил солдат не только на лошадей, но и на повозки, в которые поставил пушки. Мелкими отрядами они передвигались и применяли такую тактику: быстрый наскок и уничтожение противника небольшими силами. Раньше было по-другому: все решал бой, генеральное сражение. По сути, первые спецназовские операции ввёл Пётр I со своими корвалантами. Оттуда и пошел страх перед русскими – «rysskräck».
– Согласны ли Вы со словами профессора Александра Кана о том, что для шведов и русских характерно ассиметричное восприятие друг друга? Ведь Швеция транслирует вовне положительный образ своей страны, образ людей, которым «до всего есть дело». В большинстве случаев Россия и русские положительно относятся к Швеции. А шведы, наоборот, в большинстве своем все-таки относятся к России негативно. Но есть ведь и небольшая прослойка шведов-«русофилов», влюбленных в Россию и русскую культуру.
– Да, такое ассиметричное восприятие присутствует. Я прожила со шведом долгое время, и ассиметричное восприятие сказывалось даже в семейных отношениях. В шутку или всерьез, но постоянно упоминались выражения «Ryssen kommer!» (Русские идут!), «rysskräck» (русский страх). Такое отношение впитано шведами с молоком матери.
Интересно, что моего бывшего спутника в детстве (а он родился в первые дни войны) мама пугала русскими! И это было нормальным явлением. И сейчас в деревнях еще есть такое: смотри, если ты слушаться не будешь, русский придёт, тебя накажет. Это сидит в генах. Так же, как мы пугали детей букой, шведы пугали их русскими.
Этот страх связан с вылазками русских в годы Северной войны, когда они использовали метод выжженной земли.
– Последняя война России со Швецией была двести два года назад, она закончилась потерей Финляндии…
– Я плавала на яхте, когда финны праздновали двухсотлетие своей независимости от Швеции и вхождения в состав Российской империи в 1809 году. Праздник проходил с большим пафосом. Несмотря на кризис.
Я как историк скажу, что финские авторы гордятся российским «имперским периодом» своей истории. Россия дала Финляндии возможность сформировать литературный финский язык – до этого интеллигенция говорила по-шведски. Российская империя не воспринимается здесь как «тюрьма народов».
Они праздновали двухсотлетие присоединения к России. Это был большой праздник – я очень удивилась. Я как раз попала на эти торжества с большим фейерверком в городе Борг. В этом городе российский император Александр вручал Финляндии конституцию. В 1995 году я жила на шведском острове Вермдё (Vermdö) возле церкви Вермдёщурка (Vermdökyrka). Каменная церковь было единственным зданием, сохранившимся после набегов русских
Совсем недалеко от того места, где я живу, находится коммуна Стекет (Stäket). У меня есть хороший знакомый Бу Кнастрём, археолог, изучающий поля сражений. Всегда считалось, что единственное место, где шведы победили русских при их набегах и сбросили их в море, – это Сальтшёбадет (Saltsjöbadet), Стекет. Однако раскопки археологов опровергли этот факт. Русские зашли, все сожгли, сели на свои галеры и уплыли.
Каким образом археологи делают такие выводы? Это элементарно: какая сторона оставила свои пуговицы на месте сражения – те и проиграли. Когда побежденный оставляет место сражения и бежит, победившие начинают собирать оружие и рвут мундиры, забирают нашивки. Нашли именно шведские пуговицы. И это было маленькое сражение: русские, наверное, хотели просто напугать, а шведы решили, что они отражают нападение на Стокгольм.
Страх перед русскими питает и история с бомбардировкой Стокгольма советскими самолетами в 1944 году (т.н. «русские шлепки (Ryska smällen). Советский Союз не признал этого факта, утверждая, что бомбы сбросили случайно: хотели прилететь в другое место, но топлива не хватило, пришлось бомбы сбросить здесь.
– Возможно, это была провокация со стороны Германии?
– Как считают историки, дело было совсем в другом. Здесь работал русский шпион, он завербовал несовершеннолетнюю шведскую девушку, дочь военного, которая выдавала секреты. Потом, когда шведы разоблачили и посадили шпиона, Советский союз потребовал его отпустить. Когда шведы этого не сделали, самолеты сбросили несколько бомб. Насколько эта история правдива – не знает никто.
– Как Вы думаете, насколько реально придание русскому языку статуса государственного в Швеции?
– Это нереально, такого никогда не будет. Опять же, исторические корни и «страх перед русскими» всегда будут давать знать о себе. А страх означает и соответствующую реакцию. Это чисто политический вопрос, вопрос, который определяется на ментальном уровне. Ну а русский язык, кроме того, очень тяжелый…
– Но ведь его учить не тяжелее, чем изучать языки других меньшинств Швеции, например, сомалийский и цыганский языки?
– Сомалийцы приехали и уехали. Они далеко, их не видно и не слышно, а русские под боком, и неизвестно, что может произойти. Опять мы будем находиться в таком страхе, жить под угрозой русских? Нет. Это уже национальные отличия. Русский больше водку любит, а швед – картошку с селёдкой. Хотя вроде бы и русские картошку с селёдкой едят, и шведы водку тоже пьют…
– Атташе по культуре российского посольства в Швеции Александр Пашедко рассказал мне о том, что шведские власти сейчас призывают россиян семьями переселяться на север Швеции. Почему?
– Зазывают именно на север. Сколько ни пытались иранцев и иракцев, сомалийцев направить туда – они не приживаются. Какое-то время они там живут, потом получают разрешение на проживание в Швеции и уезжают на юг. Ведь им нужно солнце, и у них по-другому организм работает. А нашим людям, которые родились и выросли в суровом климате, эта северная действительность не страшна. Образование в России хорошее - это все знают; шведский язык немножко поучат… И русский будет пахать…Когда я работала на фабрике по производству окон, поначалу к русским отношение было плохое, но, когда они начинали работать, отношение к ним менялось, даже несмотря на то, что языка они не знали, и все, как говорится, объяснялось на пальцах. Менялось, потому что в работе многие русские демонстрировали знания и ответственное отношение к труду.
– Спасибо за интересный разговор! Желаю Вам творческих успехов!
Источник: rus.ruvr.ru.
Рейтинг публикации:
|
