|
Трансэтничность как основа евразийской интеграции
Армения среди всех стран, образовавшихся на осколках СССР, отличается самым высоким процентом коренного населения — по всем международным стандартам она относится к мононациональным государствам. При этом хорошо известно, что для армян характерно традиционно повышенное внимание к вопросам собственной национальной идентичности. При всем этом есть основания полагать, что армянское общество благожелательно отнесется к предложенной Россией интеграционной инициативе на постсоветском пространстве. Особую роль в этом играет глубокий и многопластовый характер русско-армянских исторических и цивилизационно-культурных связей.
«Вай, тигранакерт!»
В Армении почти все люди — армяне. Сами себя называют hай, страну свою — Айастан с легким придыханием на первом звуке. С 301 года исповедуют христианство в качестве государственной религии. Кафедральный собор в Эчмиадзине, где расположена резиденция Католикоса всех армян, вошел в Книгу рекордов Гиннесса: он был возведен в 303 году, и с тех пор в нем беспрерывно проводятся ежедневные богослужения, невзирая на войны, нашествия и катастрофы.
Народ говорит на армянском языке, пишет с V века армянскими буквами. Свое восхищение им выразил Осип Мандельштам: «Как люб мне язык твой зловещий,/ Твои молодые гроба,/ Где буквы — кузнечные клещи,/ И каждое слово — скоба!» Терминологические основы из греческого и латинского языков имеют в армянском свои эквиваленты. Поэтому телефон — «hеррахос», а география – «ашхарацуйц»… Даже для кофе монахи-лингвисты изобрели в XVII веке словечко «сурч», родственное почти забытому русскому глаголу «сербать», то есть пить, прихлебывая, маленькими глоточками.
За полторы тысячи лет этими «клещами» ухвачено и скреплено немало. Испытания временем развили у армян особенное историческое чувство: события десятилетней, столетней, тысячелетней и прочей давности для них не менее актуальны, чем сегодняшний день с его насущными заботами. Складывается впечатление, что битва за обладание историей — одна из главных целей национального армянского бытия. Пафос и комизм этого явления замечательно описал Фазиль Искандер в повести «Раб Хазарат», введя в рамочный сюжет легендарного кофевара сухумской «Брехаловки» по имени Акоп-ага, который рассказывает о падении столицы Армянского царства Тигранакерте в I веке до нашей эры с такими переживаниями и в таких оценочных выражениях, которые в России не услышишь по отношению к Бородинской битве. В одной из своих лекций Сергей Переслегин рассказал, как в Цахкадзоре ему показали красивую церковь, посетовав на то, что это новодел. XIV века.
«Рус»
Русь появилась в поле армянского видения более тысячи лет назад. Одно из первых упоминаний о «рузиках» встречается у армянского историка Мовсеса Каланкатуаци, описавшего взятие ими города Бердаа в Кавказской Албании. С тех пор русская тема не уходила с армянского политического горизонта, а в начале XVIII века представители элиты для сохранения своего народа сделали стратегическую ставку на «русский проект». Прошло 130 лет, и Восточная Армения стала частью Российской империи. Эти события отразил их очевидец А.С. Пушкин в «Путешествии в Арзрум». А вот как описал декабрист Лачинов встречу русских войск армянским населением Араратской долины в 1829 году: «Армяне, согнанные с мест, изгнанные из родных сел, бегут к русским войскам — и стар, и млад, и мужчины, и женщины — с радостными криками: «Рус! Рус! Здрасти! Здрасти!..» Настало для них время возрождения, и, может быть, после нескольких веков смутного сна вновь воссияет для Армении цветущий век наук, искусств, художеств, древнейшие памятники коих, во множестве рассеянные по Эриванской области, доселе изумляют наблюдателя».
Систематическое изучение русского языка и культуры армянами началось в 1814 году с открытием в Москве на средства Екима Лазарева Института восточных языков. Это высшее учебное заведение предназначалось, прежде всего, для обучения армянских юношей, но с самого начала было открыто для любых других. Институт стал одним из центров востоковедения и совместно с Московским университетом способствовал созданию московской школы отечественной ориенталистики. Малоизвестные факты: это учебное заведение окончил Константин Станиславский, а Евгений Вахтангов создал в Доме Лазарева свою первую театральную студию, так что в каком-то смысле можно считать, что из его стен «вышли» две и ныне известные московские театральные школы.
Однако русские появились в Восточной Армении задолго до этих событий, чем можно объяснить вышеупомянутое восторженное «здрасти». В царствование Екатерины Второй в «землю Араратскую» от преследований со стороны властей ушли молокане. Они и сейчас проживают компактно в двух селах — Лермонтово и Фиолетово. Несколько общин молокан зарегистрировано в Ереване (есть одно мордовское село на берегу озера Севан, его жители тоже молокане). Молокане не пьют, не курят и не сквернословят. Речь их на слух близка к московскому говору. Не в обиду москвичам — она лексически богаче, а сами они нередко напоминают былинных русичей.
Многим известно, как по-русски дразнят армян: «Армяшка-армяшка, в … — деревяшка». Дразнилка обидная и уничижительная. На счету этого сюрреалистического продукта народного творчества немало подбитых глаз и расквашенных носов. Однако он не доводит до этнической вражды. Это — вызов чужаку, а всякий нормальный чужак знает, что должен завоевать свое право на авторитет. Точно так же отстаивают свое достоинство русские дети в Армении, когда им хором кричат: «Рус-рус — кукуруз, хави тутуз!». «Хави» – куриная, «тутуз»…, ну, та самая, в которой оказалась так удачно рифмующаяся деревяшка. В современной России приезжих из Азербайджана пренебрежительно называют азиками, приезжих из Средней Азии — чурками, а приезжих из Армении — хачами, или хачиками. Недалеко от Тверской я даже видела на стене: «Бей хачей!». «Хач» по-армянски значит «крест». Быть «крестиком» не позорно для христианина, но такая своеобразная ненависть к кресту вызывает у армянина невольное подозрение в дехристианизации русских.
Неполные два века развития в русском ареале оставили независимой Армении театры, музеи, заводы, фабрики, университет, институты, научные и учебные, Академию наук (основана в 1943 году). Распад Советского Союза и последовавший за этим экономический коллапс вкупе с блокадой и войной привели к оттоку части населения в разные страны, в основном — Россию и США.
За последние двадцать лет «русскость» Армении шла на убыль, тем не менее ничто не сравнимо с нею по масштабу: люди, совсем не владеющие русским языком, уже встречаются, но не часто. До сих пор в армянских дворах звучит русская детская считалочка (в форме абракадабры), а в разговорной речи прочно обосновались разные словечки. Например, существительное «падават» от русского глагола «подавать», переводимое жаргонной «шестеркой».
Несколько «пастельных» мазков. Самых разных людей в Армении я спрашивала об их отношении к Пушкину. Как рафинированных интеллектуалов, так и граждан, менее замороченных. Ответы их были схожими. Творчество великого русского «все» не вызывало в них особого волнения. Предпочитают Лермонтова. Но и у Пушкина «е-е-есть одно стихотворение». «Ангел». Почему так? Может, армянина волнует метафизика «в чистом виде»?
Нередко мне доводилось видеть на книжных полках в ереванских квартирах томик Есенина… Попробуйте разобраться сами, какие струны мог задеть этот поэт в армянских сердцах… Кстати, в начале 1990-х, за четыре года блокады, темными и холодными зимними вечерами без электричества при неработающих транспорте, водопроводе, отоплении, канализации, моя знакомая устраивала при свечах для закутанных в шубы гостей вечера русской поэзии. И первым был вечер Есенина.
Когда администрация первого президента независимой Армении в 1992 году отменила празднование 9 мая, это способствовало росту протестных настроений в обществе и стало одной из причин снижения популярности Левона Тер-Петросяна. Позже праздник был восстановлен под названием День победы и мира. Да, в большей степени этот настрой присущ людям старших поколений. Молодежь жестче, она менее комплиментарна (или некомплиментарна) по отношению к русской теме, но в Армении межпоколенческие связи прочны, принято уважать предков, их взгляды и принципы, беззлобно относиться к их заблуждениям. Так что и эта почва в целом не отравлена ядом русофобии.
Все это вкупе с исторической памятью армян дает надежду на то, что общество в Армении уважительно отнесется к инициативе России развивать евразийское сотрудничество не только в сфере экономики.
«…Азия, Евразия. Какое безобразие!»
В России и на постсоветском пространстве — немалое количество людей, сохраняющих свою этническую идентичность и при этом обладающих некоторыми чертами русского человека. Корни этого феномена нашли питательную среду в русской культуре и в праве на обладание русской историей и культурой. Когда-то Лев Гумилев ввел термин «суперэтнос». В его теории этногенеза — это этническая система, высшее звено этнической иерархии, состоящее из нескольких этносов, возникших одновременно в одном ландшафтном регионе и проявляющихся в истории как мозаичная целостность. Как бы то ни было, этот этап уже в прошлом. В некоторых местах мозаика осыпается, в других сращивается в монолит. Show must go on! Впору вводить для таких случаев термин «трансэтничность». Про русскость этнических нерусских вообще отдельную книгу можно написать. Подкреплю эту мысль строками из песни барда Тимура Шаова (кстати, полуногайца-получеркеса) «Письмо израильскому другу»: «…Пишешь, вы для местных — русские, славяне,/ Только, кто вы, — лучше знаете вы сами./ Для ментов в Москве я тоже — басурманин,/ Но я ж не путаю Отечество с ментами…» Мне всегда казался беспредметным спор о том: Россия — Европа или Азия? Цивилизационно близкая Востоку или Западу? Какому Востоку? Ближнему, Среднему, Дальнему? Какому Западу? О каких смыслах идет речь в этой дихотомии? Каким образом проявленных в разные эпохи? Так, русские масоны XVIII–XIX веков разделились на западников и славянофилов, и последним принадлежность Востоку очень даже импонировала. Ныне же в массовом сознании Восток — понятие с архаически-уничижительным оттенком, ранее присущим оценочному понятию «Азия». С умозрительной Азией (которая на Востоке) дела обстояли и обстоят хуже, что отражено в концовке непристойного и смешного анекдота: «Не поймут — Азия-с» и в строках Сергея Есенина: «…Нет! Таких не подмять, не рассеять./ Бесшабашность им гнилью дана./ Ты, Рассея моя, Рас… сея…/ Азиатская сторона!»
Собирательный русский человек небезосновательно усматривает в сем сложном «дискурсе» изрядную долю лукавства. А в ответ западным инсинуациям не менее лукаво манифестирует себя в качестве «азиятца» («Да, скифы — мы, да, азиаты — мы…» — А. Блок), пугает, так сказать. Эта бравада даже вошла у него в некоторую привычку. Однако на деле он относится к подобным ярлыкам проще и практичнее. И волнует его не «бремя белого человека» с его высокомерной антропологической благожелательностью и размещением людей на шкале «цивилизованность — дикость», а что-то из более высоких пластов бытия. В нынешних условиях «кризиса белой расы» (определение А.Фурсова) русская онтологическая скромность может способствовать возрождению и прорыву в будущее всей Евразии.
Бывает, что армяне грустят на темы временами проявляющегося презрения русской элиты по отношению к своему народу и размывания русской этничности: где настоящие русские, куда делись, остались ли вообще, почему сдают позиции? Почему-то они (армяне) склоняются к тому, что именно эти причины в большей степени лежат в основе всяческих неприятностей для России. Они считают, что, не умаляя вклада других этносов в дело прорыва к индустриальному укладу и победе в Великой Отечественной войне, следует признать, что главной «тягловой силой» в этом были русские. И по факту именно русская этничность понесла наибольшие потери. Некоторые мои собеседники в Армении выражали даже и такое мнение, что «русский вопрос» лежит в зоне ответственности не только самих русских, но и исторически связанных с ними народов.
В наше время отношение армян к России во многом определяется информацией, получаемой от выехавших в Россию. Видимо, поэтому во время моих командировок в Армению меня постоянно спрашивают о скинхедских и нацистских настроениях в России. Однако, по моим наблюдениям, с выводами и обобщениями армяне не торопятся.
Как относятся к русскому слову о них армяне, которые о самих себе друг другу рассказывают зубодробительные по самокритичности анекдоты и любят высмеять отдельные неприглядные составляющие своего национального характера? Вчитываются, изучают, спорят, ехидничают, но, по счастью, эта немаловажная рефлексия пока еще не умерщвляет в них трогательного и бессловесного почтения к величию жизни во всей ее полноте. И ни один народ не удивляет и не обнадеживает их так, как русский.
Источник: odnako.org.
Рейтинг публикации:
|
