Власть культуры и культура власти

Как вернуть России национальный духовный код

О том, как укрепить нравственные устои общества и какую роль в этом может и должна сыграть культура, в редакции "РГ" размышляли советник президента Владимир Толстой, руководитель Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям Михаил Сеславинский, главный редактор "Литературной газеты" Юрий Поляков, журналисты "Российской газеты".

У вас не складывается впечатление, что все больше попыток решить накопленные в обществе проблемы с помощью ужесточения законодательства, а не по совести? Почему "не работают" неписаные законы, мораль и культура?

Владимир Толстой: Я бы так не сказал. Само заседание президентского Совета по культуре и участие в нем президента, и тот круг вопросов, который был затронут, - все это как раз говорит о государственной озабоченности духовным состоянием нации. Мне кажется, у власти созревает понимание, что исправление нравов только с помощью жестких законов не даст необходимого результата. Возникший крен в сторону неких запретов, ограничений, строгих мер, как я понимаю, будет выправляться апелляцией именно к таким "инстанциям", как совесть, мораль, культура. Я очень надеюсь, что в ежегодном Послании президента Федеральному Собранию, которое сейчас готовится, тема культуры прозвучит весомо и убедительно.

Если крен, о котором вы говорите, действительно возник, то какими способами культурного воздействия на общество его можно выправить?

Владимир Толстой: Я пошутил во время выступления на совете - требуется как минимум утроение культурного ВВП. В данном случае ВВП - это вера в прекрасное, верный выбор приоритетов и высшая воля президента. Хотя ясно, что ни у кого нет волшебной "зеленой палочки" Л.Н. Толстого - якобы зарытой в Ясной Поляне "зеленой палочки", на которой написан рецепт счастья. Чтобы отечественная культура способствовала духовному оздоровлению общества, она должна подпитываться патриотическими идеями?

Юрий Поляков: Вопрос непростой. Я абсолютно согласен с утверждением, что патриотизм - не профессия. Потому что профессией в России сейчас является антипатриотизм. И многие очень хорошо кормятся вокруг этого антипатриотизма. На мой взгляд, у либералов и почвенников две крайности. Либералы готовы ради свободы пожертвовать Россией, а патриоты готовы ради России пожертвовать свободой. Но правда где-то посередине. Эти два устремления - любовь к Отечеству и любовь к свободе - должны как-то сочетаться. В любой европейской стране "либерал" не является антонимом слова "патриот", там это синонимы. У нас же все иначе. Почему? Это отдельный и долгий разговор. Одна из причин состоит в том, что в среде творческой интеллигенции, да, впрочем, и в любой среде, всегда есть люди, по-разному настроенные по отношению к своей стране. Для одних это просто место проживания, а для других - Отечество. Когда те и другие в информационном и культурном пространстве представлены паритетно, они как бы взаимно уравновешиваются. А когда люди, для которых судьба Отечества превыше всего, искусственно отодвигаются на обочину общественного внимания, в массовом сознании начинает царить скептическое отношение к патриотизму. Давайте говорить конкретно. К кому сегодня благоволят государственные органы, поддерживающие книгоиздание? Как ни странно, к тем писателям, которые выходят на площади выражать свой гражданский протест. Но у разных писателей разный общественный темперамент. Платонов на площади не выходил. Чехов на площади не выходил. Я считаю, что те писатели, чья энергия больше уходит в тексты, нежели в политическую борьбу, достойны большей поддержки.

В чем эта поддержка должна выражаться?

Юрий Поляков: Она должна выражаться прежде всего в издании книг.

Назовите трех-четырех писателей, которых надо поддерживать.

Юрий Поляков: Пожалуйста. Есть например, вологодская поэтесса Мария Маркова, ставшая первым лауреатом президентской премии, учрежденной для молодых литераторов. И вот стоит на какой-нибудь международной книжной ярмарке стенд "Российская Федерация". Но Марии Марковой на этом стенде нет. Нет там и лауреатов премии правительства России, замечательных писателей - Юнны Мориц, Владимира Личутина, Игоря Волгина, Андрея Туркова... А вот, скажем, Захар Прилепин, Дмитрий Быков, Борис Акунин и другие болотные активисты участвуют во всех имиджевых поездках за казенный счет. А ведь это не просто вояж за границу, это пропаганда, даже навязывание именно этих писателей зарубежным издателям. Поймите, я никого никому не противопоставляю. Но мы все заинтересованы в том, чтобы в нашей духовной сфере разные идеологические и художественные направления были уравновешены.

А когда поддерживают и пропагандируют одних, а других замалчивают, это неправильно. Но вот смотрите: просвещенный мир только что отметил 100-летие великого историка ХХ века Льва Гумилева. Хоть один проект, связанный с этим юбилеем, агентство по печати профинансировало? Ни одного. Далее. У нас есть поэзия Юрия Кузнецова. Всяк, кто мало-мальски разбирается в литературе, знает, что Юрий Кузнецов - фигура, равновеликая Бродскому. Так вот, ни одно издание Кузнецова с момента его смерти не было так или иначе поддержано агентством по печати. В октябре будем отмечать 80-летие Василия Белова. Для нашей деревенской, почвеннической традиции он фигура знаковая. Я позвонил в Вологду: "Василий Иванович, вас как-то поддерживает агентство по печати?" - "Нет, не поддерживает". А почему на стендах книжных ярмарок не увидишь книг литераторов, пишущих на языках народов России? Нет национальных писателей и в делегациях. Откуда такая дискриминация? Чиновник, отвечающий за государственную поддержку книгоиздания, должен быть равноудален от тех или иных писателей. Или равноприближен, как хотите... Я только к этому вас и призываю, Михаил Вадимович, в остальном мы с вами единомышленники.

Михаил Сеславинский: Я с интересом проверю, издание каких произведений Льва Николаевича Гумилева, Василия Белова или Юрия Кузнецова профинансировали у нас в агентстве. Уверен, что за последние три года финансирование производилось. А если нет, значит, скорее всего, просто не было заявки от издательства. В этом плане надо еще уметь быть современным менеджером. Что же касается такой деликатной и очень сложной темы, как государственная поддержка писательского сообщества... Я на госслужбе достаточно давно и не помню случая, чтобы все были довольны бюджетными субсидиями.

Может, дело еще и в том, что книги писателей-почвенников не очень востребованы читающей публикой?

Михаил Сеславинский: Книга отца Тихона (Шевкунова) "Несвятые святые" полностью опровергает этот тезис. Она стала национальным бестселлером, вышла на все рынки, вскоре в Нью-Йорке пройдет презентация англоязычного издания. Книга написана современным живым языком, она чрезвычайно востребована, ее годовой тираж, я думаю, превзошел тиражи всех так называемых писателей-либералов вместе взятых. Но когда мы говорим о бюджетном финансировании книгоиздания, надо иметь в виду такую вещь: государственные чиновники не являются чьими-то литературными агентами. Мы поддерживаем те или иные издательства, которые сами работают с авторами. Хочу сказать, что на 150 миллионов рублей, которые предусмотрены в этом году на поддержку отечественного книгоиздания, нам пришло около 1800 заявок от 400 издательств. Из них поддержку получили 750 наименований от 350 издательств, то есть фактически каждая вторая книга поддержана. Я сознательно не вхожу в совет по книгоизданию, потому что, даже не входя в него, устаю от звонков с просьбой профинансировать ту или иную книжку. И ответ на это у меня всегда простой: "Вы подайте заявку, и если она убедительна, то, я уверен, получит поддержку". То же самое и в отношении периодических печатных изданий. В том числе тех, которые традиционно относятся к "почвенным". Журналы "Наш современник", "Москва", "Молодая гвардия", "Мир Севера", еженедельники "Литературная Россия" и "Литературная газета"... Все они получают бюджетную поддержку.

Для нового поколения писателей деление на почвенников и либералов вообще не актуально. Потому что литературный процесс сегодня сводится к индивидуальной писательской стратегии. Например, Борис Акунин по своим убеждениям безусловный либерал и при этом очень успешный писатель. Захар Прилепин никакой не либерал, он абсолютный почвенник по своим убеждениям, но он тоже успешный и тоже хорошо издается. Или Алексей Иванов, который сидит в Перми и возделывает какой-то свой уральский миф. Он кто - почвенник или либерал? Он - Алексей Иванов, который нашел свой путь. Успешный, известный писатель не нуждается в государственной поддержке. Вот Юрия Полякова надо поддерживать?

Юрий Поляков: Ну, почвенник из Прилепина весьма проблематичный, а меня поддерживать не надо: мои книги расходятся стотысячными тиражами.

Поэтому не будем сводить дискуссию к выяснению, кого поддерживает агентство по печати, а кому отказывает в поддержке. Наш разговор шире - о том, что может сделать культура для духовного возрождения общества.

Михаил Сеславинский: Вы знаете, я в эту субботу был в Тарусе. Намоленное место, связанное с именами Цветаевой, Паустовского, Заболоцкого, многих других выдающихся людей. И у меня осталось двойственное впечатление. С одной стороны, прекрасный осенний день, золотая осень, море людей, гигантское количество экскурсий. А с другой... Мы зашли пообедать в чебуречную, которую нам многие рекомендовали. Там работает девушка-официантка, и она то и дело вынуждена повторять: "Ну-ка не ругаться тут у меня матом, ну-ка убрали за собой пивные бутылки..." Я к тому, что общее понятие культуры складывается, наверное, из двух крупных составных частей. Это бытовая культура и культура как таковая. И если человек так воспитан, что он вышел из дома, сходил в чебуречную, выпил там как следует, а потом сел за руль и поехал кататься, то уже не имеет значения, десять музеев в Тарусе или двадцать, одна в этом городе картинная галерея или четыре. Должно быть два вектора. Первый - семья, школа, где воспитывается бытовая культура. И второй - музеи, театры, библиотеки, то есть все, что патронируется и поддерживается государством.

Три года назад из Москвы в Пермь на освоение "целинных и залежных земель" российской культуры устремились продюсер Эдуард Бояков, основавший там экспериментальный театр "Сцена - Молот", артист Евгений Миронов со своим фестивалем "Территория", композитор Владимир Мартынов, авангардные драматурги, художники, музыканты... Эта команда имела амбициозную цель - превратить Пермь в культурную столицу. Но как только в Пермском крае сменился губернатор, проект загнулся. Как сделать, чтобы культурная политика не зависела от персоналий, от смены первых лиц в том или ином регионе или на федеральном уровне? Что требуется, чтобы эта политика была устойчивой, если она вообще у нас есть?

Владимир Толстой: Культурной политики, четко выраженной и продекларированной, у нас последние четверть века не существует. Сейчас начинают происходить процессы, позволяющие надеяться, что она, наконец, будет выработана. Именно отсутствие культурной политики порождает ту ситуацию, о которой мы сегодня говорим. Один губернатор любит хоккей, другой - футбол, третий - современное искусство, четвертый - сельское хозяйство или русскую народную песню. Личные пристрастия есть у каждого человека. Один со своими личными пристрастиями становится министром образования, другой - главой Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям, третий - вице-премьером, курирующим оборонную промышленность... И у каждого свой взгляд на культурное обустройство страны. Грустно, что подчас не хватает общего взгляда. Новый состав президентского Совета по культуре - это попытка соединить разные взгляды. "Ясная Поляна" этим давно начала заниматься. Мы проводили писательские встречи и приглашали на них людей с противоположными, иногда даже непримиримыми взглядами. Но всегда представители разных направлений были участниками этих встреч и становились лауреатами "яснополянской" премии, одной из самых независимых. Эту премию получали, например, такие совершенно несхожие между собой писатели, как Белов и Искандер. Мастерам культуры сегодня необходимо не размежевание, а объединение. Возвращаясь к Тарусе... Люди, которые толпами стояли в Музей Паустовского, и те, кто матерился в чебуречной, они прожили разное детство, и одни из них получили прививку культуры, а другие - нет. Проблема в том, что последние четверть века те и другие эту прививку могли получить или не получить только в семье. Они перестали ее получать в школе. Дегуманизация школьного образования - беда современной России. Произошло сокращение часов литературы, всегда дававшей основу нравственному и эстетическому чувству. Теперь только семья может что-то дать. Если ребенок родился в семье, где дома звучит классическая музыка, где читают вслух, ходят в театры, на выставки, он вырастет человеком, имеющим тягу к культуре и постоянно пополняющим свой культурный багаж. Но не всем так везет.

В Москве в каждом микрорайоне есть центры детского творчества. Правда, многие из них сделали платными...

Владимир Толстой: Это неправильно. Государство должно дотировать, правительство Москвы должно дотировать. А что случилось с системой клубных учреждений по всей России? Ее больше не существует. Клубы либо разрушены, либо просто закрыты, либо их продали кому-то. Как угодно можно относиться к тому, что в этих клубах в советские времена звучали хоры во славу партии родной, но это были места социальной адаптации людей, живущих на данной территории. На отсутствие мест, куда вечером можно прийти, сетовала выступавшая на заседании Совета по культуре женщина из Дагестана. Она рассказывала, как ездила с дагестанскими ансамблями по европейским странам и выступала в таких вот клубах. Говорила, что была потрясена тем, что в каждом маленьком городе есть место, куда приходят и молодые, и пожилые, и где можно объединиться по интересам. Конечно, никакой бюджет не выдержит строительства новых клубов в каждом населенном пункте. Но везде есть какое-то культурное пространство. Где-то еще жива библиотека, где-то существует музей, где-то работает книжный магазин.

На заседании Совета по культуре президент говорил, что мы утратили свой национальный духовный код. Как вам представляется этот самый код? Что это такое?

Юрий Поляков: Действительно, есть какие-то черты, которые отличают наш, подчеркну, многонациональный народ. Ему, скажем, присуща такая черта, как отходчивость, умение простить и пожалеть своих врагов. Русские вели себя в Париже не так, как французы в Москве. И в побежденной Германии русские вели себя не так, как немцы на оккупированной советской территории. Но вот вам случай. Приходит к нам в "Литгазету" известный писатель, он же сценарист. Буквально плачет и говорит: "Я письмо принес, хочу напечатать". - "А что такое?" - "Я написал сценарий..." И рассказывает сюжет. В освобожденную от фашистских захватчиков деревню привозят пленных немцев восстанавливать то, что их предшественники порушили, сожгли. Все сожгли, ничего не осталось - ни коровников, ни хлебохранилищ, ничего... И вот инвалиды, одинокие женщины, потерявшие своих мужей на войне, хватают вилы и идут убивать этих пленных. Еле отбили их у разъяренной толпы. Но жизнь продолжается. И постепенно между жителями деревни и пленными немцами начинают возникать какие-то отношения. Одной солдатке показалось, что на ее погибшего сына похож молодой немец, и она начинает этого немца подкармливать. Пожилому немцу какие-то деревенские дети показались похожими на его собственных детей, которых он нескоро увидит. И постепенно лютая вражда перерастает в какие-то человеческие отношения. В финале сценария немцы восстанавливают разрушенную деревню и уезжают. И деревенские провожают их чуть ли не как родных. Действительно хороший сценарий, герои которого - жители деревни - ведут себя в рамках нашего культурного кода. Но когда автору показали готовый фильм, он обомлел. Потому что финал получился такой: приезжает отряд мордоворотов из НКВД и косит из Калашникова всех этих немцев. Писатель, естественно, спросил: "Зачем вы это сделали?" Ответ был потрясающий: "Ну вы же понимаете, что если будет такой пророссийский финал, то картину не возьмут ни на один зарубежный фестиваль". Вот вам зарабатывание на антипатриотизме. Между прочим, фильм был снят при поддержке министерства культуры. И если завтра этот продюсер снова придет просить денег у государства, ему должно быть сказано: "Нет, дорогой, ты оболгал наши этические принципы, наши культурные традиции. Поэтому попроси где-нибудь в другом месте".

Михаил Сеславинский: Совершенно с вами согласен. Если государство выделяет средства на создание художественного произведения, оно вправе требовать, чтобы это самое произведение не было антигосударственным. Но как добиться, чтобы книга или фильм, созданные при поддержке государства, отвечали высоким критериям, я не очень себе представляю. Сейчас появляется немало патриотических фильмов, и далеко не все из них сделаны талантливо. При этом зрителя не обманешь. Он скептически относится к ходульным сюжетам, картонным героям. А в том, что доминирующим настроением в обществе является патриотическое, у меня никаких сомнений нет.

Были высказаны разные мнения. Давайте определим какую-то точку согласия. В чем участники разговора безусловно едины?

Михаил Сеславинский: Я думаю, в том, что восстанавливать духовный код нации нам надо сообща, не разбираясь, кто тут либерал, а кто почвенник. Это длинный тяжелый путь, где каждый должен пройти свой отрезок. Мне кажется, главное сейчас - сохранить и развить ту инфраструктуру, которая есть. И всеми доступными способами апеллировать к семье и школе, чтобы матрица, которую мы закладываем в детстве в своих детей, состояла не столько из игровых приставок и Интернета, сколько из чтения вслух, совместного посещения концертов, театров, Тарусы, Царицына, Ясной Поляны.

Владимир Толстой: Только музеи должны работать более интересно, придумывать специальные программы для семей, для детей. Библиотеки должны быть не просто хранилищами книг, а местами, куда приходят пообщаться. В той же Ясной Поляне есть дом культуры, который лежал в руинах и который с привлечением федеральных государственных средств и собственно заработанных мы превратили в современную площадку со зрительным залом, где идут спектакли, демонстрируются фильмы, выступают лекторы, в частности, победители премии "Просветитель". Очень важно, чтобы фундаментальная культура, высокое искусство были заманчивы, всячески привлекали к себе. Ведь конкуренция колоссальная.

Конкуренция с чем?

Владимир Толстой: Например, с компьютерными играми. Государство могло бы заказывать компьютерные игры культурно-просветительного характера. Или почему бы не использовать 90 тысяч веб-камер, которые устанавливались на избирательных участках накануне президентских выборов. Эти камеры можно установить в бывших или действующих домах культуры, школах, библиотеках... Чтобы лучшие концерты, спектакли, фильмы транслировать туда. Сделать все это не так уж трудно, просто надо включить немного воображения. Но это должна быть государственная политика. Политика, направленная на то, чтобы культура в своих лучших образцах пришла в самые дальние уголки страны.

Справка "РГ"

По данным Роспечати в 2010-2012 гг. профинансированы семь томов собрания сочинений Василия Белова на общую сумму 1 млн 880 тыс. руб., две книги о Льве Гумилеве (310 тыс. руб.) и книга Юрия Кузнецова (200 тыс. руб.).

Вологодская поэтесса Мария Маркова с 2010 года - участник ежегодного Форума молодых писателей в Липках, который организовывает Фонд интеллектуальных и социально-экономических программ (ФСЭИП) при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям. Мария Маркова стала лауреатом премии президента России для молодых деятелей культуры (2,5 млн руб.), которая была ей присуждена в 2011 г. Cтихи Марии Марковой опубликованы в сборниках серии "Молодая литература России", выпущенных в рамках ФЦП "Культура России" (90 тыс. руб. выделено на сборник 2011 года, 120 тыс. руб. - на сборник 2012 года).