В деле «о бунтующей вагине» наконец-то поставлена точка. Точка вряд ли последняя, однако, ставшая неким принципиальным контрапунктом. И дело не только в том нервном срыве, которым обернулось оглашение приговора... А скорее в том, что стало наконец вполне очевидно, что ни судьба самих девчонок-экстремисток, ни их защитников, ни их противников по большому счету никого не интересует. В самом деле, сурового приговора «пусям» избежать было совсем не сложно.
Чтобы накал страстей вокруг дела спал до нормальной температуры, достаточно было нескольких разумных извинений со стороны обвиняемых и их защитников. Но очевидно, что в ситуации того бешеного напора, давления и истерии, нагнетавшихся до самого последнего дня, ни одно нормальное государство не могло бы позволить себе мягкий приговор, который был бы расценен как слабость. Но если дело не в «пусях», то в чем же дело, где лежит камень преткновения?
Запад есть Запад, Восток есть Восток
Ответить на этот вопрос оказывается совсем не сложно. На суть дела недвусмысленно указывают два основных подхода, две, так сказать, версии событий, озвучиваемые сторонами конфликта. Напомним их.
Первая: маленькие девочки совершили нечто (глупое, смелое, культурно-выдающееся); государство обошлось с ними сурово, Церковь – немилосердно. Вся эта история есть месть больших и сильных слабым и беззащитным. Вывод: девочек надо немедленно отпустить, Церкви и государству впредь столь жестоко не поступать.
Вторая: молодые дамы совершили сознательное святотатство (хулиганство, преступление, попытку сломать национальный культурный код). Вывод: если выходку не пресечь жестко и решительно, атаки будут только усиливаться и приведут к разрушению национальной, культурной, духовной идентичности, и, в итоге – утрате суверенитета страны.
Очевидно, что столкнулись не просто два подхода, но два мировоззрения. Одно, основанное на приоритете общества и его культурных нормах, и другое, ставящее во главу угла индивидуальную свободу самовыражения. «Когда я слышу слово «духовность» мне хочется сказать: идите на...» – услышал я на днях от одного буйного либерального журналиста... Вот она, еще раз точно обозначенная линия водораздела. И пожалуй, нужно сказать спасибо «пусям» за то, что они столь явственно явили ее перед всем обществом. «Запад есть Запад, Восток есть Восток и вместе им не сойтись» – эта цитата оказывается здесь в нужное время и в нужном месте.
Pussy-Nobel
Конечно, особого внимания заслуживает и контекст. «Бунтующие вагины» не невесть откуда взявшийся феномен. Их акция в ХХС стала апофеозом «болотного бунта». И именно исходя из этого факта, позиция консерваторов находит свое убедительное основание. На возглас защитников: девочки никого не убили-не зарезали – обвинители резонно отвечают: не бойся убивающих плоть, бойся убивающих душу. Ибо за размыванием нравственных норм следует разрушение законности, следом – анархия и хаос. Чего всякое государство по определению должно избегать, а всякая революция, наоборот, – приветствовать.
Такой оказывается центральная точка конфликта. Именно здесь сентиментальная эмоция защитников с их воплем о «милости к падшим» разбивается о стену консервативной ответственности (много ли этой ответственности у современного бюрократа – вопрос спорный, но очевидно, что защитник «пусь» счастливо избавлен от нее вовсе – и в этом весь блеск и нищета его прекрасного порыва). И это не просто разное понимание, разные полюса, но настоящая демаркация границы, проходящей по телу всего современного мира, разделяющей традицию и постмодерн, этические ценности и глобальный карнавал всесмешения. И кто здесь слабый, кто сильный – еще большой вопрос!
Очевидно, что «пусси» – уже настоящие герои на Западе, сделавшие себе имя, обеспечившие будущее, а то и Нобелевскую премию мира (ибо, если не они, то кто же?). Полгода в комфортной камере, еще год-полтора в лагере – не слишком большая плата за такой волнительный приз. Тем более что сами девушки публично заявляли, что именно жажда экстремальных ситуаций подвигла их на творческий подвиг. Если же говорить о художественной ценности жеста и высказывания, то и суд и тюрьма несомненно лишь добавят ему убедительности, оставаясь при этом законной частью целостного перфоманса: «преступление и наказание» в классическом единстве места, времени и действия.
Правда, нон-конформизм акции, на который упирали девушки, оказывается в свете столь бурной мировой реакции довольно сомнительным. Если революционные девы и видят себя новыми Долорес Ибарурри, то в свете всей вставшей стеной на их защиту мировой элите, мессидж их выглядит скорее кондовейшим конформизмом в духе Иосифа Кобзона. Гораздо более настоящим брутальным нон-конформизмом выглядит, например, феерическая комедия «Антисемит», снятая недавно блистательным французским комиком Дьедоне Мбалу-Мбалу и вызвавшая у той же прогрессивной общественности, приветствовавшей пляски «пусси райот» на амвоне приступ неистового негодования.
Pussy-милосердие
В конце концов, единственным плацдармом, на котором защитники «бунтующих вагин» чувствовали себя уверенно оказывалось милосердие, «милость к падшим», святая для всякого русского сердца. К милосердию взывали православные в письме патриарху, и деятели культуры в письме к судьям. Совесть «бунтующей вагины», говоря фигурально, стучалась в наши сердца. Правда, парадоксальным образом, этот зов на страницах либеральной прессы безо всякого смущения соседствовал с сентенциями следующего рода: «На западе вольтеровская гадина-церковь оскоплена, труслива и хитра как старый беззубый евнух в гареме. У нас, как и в мусульманских странах – агрессивна и жестока... Злоба патриарха и его защитника-Президента сильнее любых разумных доводов... А обезумевшая гадина вдвойне опасна для окружающих.... Не надо заигрывать с церковью и религией... Если сегодня мы не раздавим гадину клерикализма, завтра она будет пить нашу кровь, как делала это веками...» (Игорь Эйдман, «Эхо Москвы», 2 августа).
От таких строк недалеко до распятия священников на вратах церквей, как это было в 20-х годах, не так ли? Но давайте чуть приберем эмоции и рассудим здраво... С точки зрения христиан, отпустить девиц такими как они есть, уверенными в собственной правоте, в мир, принимающий их как героев – не значит ли это лишь окончательно развратить их души? И не следовало бы в таком случае РПЦ (не имиджа ради, а в духовной заботе об исцелении заблудших душ) ходатайствовать скорее о том, чтобы оставить дев-искусительниц под стражей? Как заметил однажды Томас Элиот «Церковь мягка там, где людям хочется твердости, и тверда там, где им хочется мягкости». И этот извечный парадокс указывает на всю ту же духовную границу между тем, что зовется «мир сей» и тем что зовется «мир иной» – иудеям соблазн, эллинам безумие.
Такими, как ни странно, оказываются наши выводы с двух полярных позиций: и с точки зрения личности (человечности), и с точки зрения общества (культуры и моральных норм). Поразительно, но на самой вершине они совпали.
Дело Дрейpussa
Наконец пора сказать о том, что, кажется, все понимают, но отчего-то молчат.
Уровень истерии вокруг дела «пусси райот» поистине беспрецедентен... Мировые поп-звезды первой величины выступают в защиту никому доселе неизвестной компании странных девиц без намека на музыкальный талант... Мэр Рейкъявика возглавляет гей-парад, обрядившись в розовое женское платье и бакалавку... Бывший чемпион мира по шахматам, с нечеловеческим визгом кусает омоновца, и тысячи сочувствующих в социальных сетях советуют пострадавшему сделать укол от бешенства... Тут и там начинают падать поклонные кресты, спиленные феминист-экстремалками... С каждым днем истерия кажется неуклонно стремится к точке, за которой укола от бешенства потребует уже все наше общество.
Вся эта во многом феноменальная ситуация оставляет нам только одну, зато весьма красноречивую ассоциацию – знаменитое дело Дрейфуса, выросшее из столь же ничтожного повода и расколовшее в начале ХХ века Европу на два непримиримых лагеря.
На самом деле история французского лейтенанта-еврея, обвиненного в государственной измене и взятого под защиту всей прогрессивной общественностью Европы, не было столь уж ничтожным, если принять во внимание всю предысторию, которой стал знаменитый Панамский скандал (1880-1993 годы), в свете которого ассоциации с сегодняшней реальностью становятся еще более пугающими и явственными.
Грандиозная афера вокруг строительства Панамского канала, главными фигурантами которой стали два еврея-банкира (тогдашние Гусинский и Березовский), буквальным образом ограбившие французских вкладчиков и глубоко коррумпировавшие французское правительство и прессу, читается сегодня как прямой аналог наших «лихих 90-х». Панамская афера стоила жизней десятков тысяч рабочих (смертность была столь велика, что рабочие, как уверяла тогдашняя пресса, ехали на строительство с собственными гробами) и разорения 700 тысяч простых французов. В конце концов, стройка была завершена усилиями уже американского правительства. Дело не обошлось даже без государственного переворота, в результате которого территория Панамского канала» перешла в «вечное пользование» Соединенным Штатам. А первый корабль прошел по Панамскому каналу из Атлантического в Тихий океан на следующий день после начала Первой мировой войны. Это символическое совпадение становится еще более зловещим, если мы вспомним, какую бурную реакцию вызвала Панамская афера в Европе.
Скандал привел к политическому кризису и падению правительства Франции (510 депутатов были обвинены в коррупции, Правительство ушло в отставку) и повсеместному росту консервативных, патриотических и антисемитских настроений. На этом фоне в 1992 году и разразилось дело по обвинению французского офицера еврейского происхождения Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии.
Дело Дрейфуса будоражило Европу в течение десятилетия, вылившись в яростную ментальную «гражданскую войну» либеральных и консервативных сил. Дело Дрейфуса свергало и возносило правительства, подготавливало государственные перевороты. К осени 1900 года Франция оказалась на грани уже самой настоящей гражданской войны, ожесточенных уличных схваток «дрейфусаров» и «анидрейфусаров». Желая избежать кровавого развития событий, Президент помиловал А. Дрейфуса под предлогом его «плохого состояния здоровья». А еще через четыре года Дрейфус был полностью оправдан. Консервативные силы потерпели сокрушительное поражение. Авторитет армии, монархии и Церкви безнадежно упал. Началась стремительная антиклерикализация Франции. Демократы, радикалы и социалисты, полностью перехватив инициативу, вышли на авансцену политического процесса.
В то же время рыхлость и бессилие традиционного консерватизма вызвали глубокое разочарование правых и привели к появлению консервативно-революционной силы нового образца. А реакцией на бурный рост антисемитских настроений стало явление сионизма. Символично, что и первое фашистского типа движение «Аксьен Франсез» и движение сионизма зародились в колыбели европейской революции Франции из энергии, освобожденной делом Дрейфуса!
Таким образом, в горниле Панамской аферы и дела Дрейфуса, как его своеобразной духовной кульминации рождалась вся европейская история ХХ века. Во что она вылилась в итоге – каждый более-менее себе представляет. Тех, кто желает углубиться в исторические перипетии, позволю себе отослать к книгам классика современной европейской историографии Эрнста Нольте «Фашизм в его эпохе» (в которой в частности подробно разбираются дело Дрейфуса и деятельность сионистов и «Аксьен Франсез») и «Европейская гражданская война 1917-1945» (в которой описаны результаты этой деятельности).
Нас же в данный момент интересуют аналогии. Наши «лихие 90-е» с олигархическим разграблением страны (аналог Панамского скандала), «болотные события» (аналог демонстраций дрейфусаров и антидрейфусаров), наконец дело «пусси райот» как духовная кульминация «болота»... Эти яркие параллели заставляют отнестись к сегодняшним событиям со всей серьезностью, задаваясь непраздными вопросами вроде таких: может ли «дело Дрейфуса ХХI века» оказаться запалом новой «Европейской гражданской войны», и, соответственно – можно ли этих печальных выводов избежать?
Двумя ногами – в единый мир?
Избежать войны можно лишь в том случае, если ее не хотят. Каковы бы ни были планы наших сегодняшних «дрейpussаров» и «антидрейpussаров», они ими вряд ли поделятся. Ясно одно: не «бунт вагин» создал демаркацию, он лишь наглядно ее явил.
Вспомним, кстати, в связи с этим, что болотные события и «бунт вагины» на амвоне Храма Христа Спасителя предваряла начинавшаяся у Воробьевых гор очередь к поясу Богородицы в тот же Храм. И что на эту «акцию» людей пришло на порядок больше, чем на все митинги оппозиции вместе взятые.
Но демаркация еще совсем не обязательно должна означать войну. Цель демаркации – назвать вещи своими именами, указав на принципиальные различия между двумя идеалами, двумя обществами – традиционным и постмодернистским. Что ж? Мусульмане, католики, протестанты, атеисты уживаются сегодня в Европе без серьезных социальных конфликтов. В конце концов, есть Платон с его миром высших идей, есть Аристотель с его модусами и формами. Есть Византия с ее идеей духовного и культурного единства, есть Рим с особым вниманием к автономному человеку. Есть идея «ста книг», призванная защитить «культурный код европейца», есть идея свободы самовыражения индивида, вплоть до последних стадий саморазрушения. Миру не прожить без идеалов так же, как не прожить и без свободы личности. А поскольку мир несовершенен, то сохранять его возможно, лишь поддерживая несовершенство одной его части несовершенством другой.
Русская цивилизация, стоящая на идее духовности и культуры, никогда не сможет стать Западом. Запад, ориентированный прежде всего на индивидуального человека, таким как он есть, никогда не станет Востоком. Дары Бога различны: Запад есть Запад, Восток есть Восток... Так не лучше ли ясно и четко обозначив эти неустранимые (онтологически существующие) различия двух цивилизаций, «двух легких» Европы, оставить их как они есть и двумя ногами вступить в единое пространство нового мира?
Мировая гражданская война
Но прежде чем мы сделаем попытку разрешить сложившуюся ситуацию к вящему удовольствию обоих сторон, еще раз постараемся обозначить суть конфликта.
В классической книге Эрнста Нольте ситуация «европейской гражданской войны 1917-го – 1945-го годов» (к понятию которой мы пришли, говоря о Панамском скандале и деле Дрейфуса) описывается как столкновение трех идеологий (и соответственно – трех программ глобализации): большевистской (коммунистической), либеральной и фашистской (традиционалистской). Победа, в конце концов, осталась за либерализмом.
Однако поскольку духовная и нравственная ценности либерализма (с его властью банков и наднациональных корпораций) довольно сомнительны, а само глобальное общество оказывается довольно бесчеловечным (человек здесь признается существом чисто экономическим, а не приспособленные к «рыночной экономике» народы легко попадают под нож «экономического геноцида»), идеология глобализации встречает жесткое противодействие не только среди традиционных обществ, но и внутри стран «золотого миллиарда», в том числе и самих США.
Таким образом, мы снова оказываемся в ситуации гражданской войны (на этот раз уже – мировой гражданской войны), в которой патриотические, консервативные силы и традиционные госбюрократии, выражающие самосознание традиционных обществ, сталкиваются с наднационально ориентированными политическими и экономическими элитами – носителями идеологии глобализма и постмодерна. Передовым отрядом последних (пятого интернационала) являются современные левые художники, выполняющие во многом ту же функцию, что и боевые бригады большевиков в годы интернационала третьего.
Филоpussy пароход
Но вернемся к нашим «вагинам». Какими бы ни были намерения враждующих сил, остается еще одна точка зрения – закона. То есть четкой и ясной оценки совершенного и справедливого его отражения. Можно ли найти приемлемый выход из ситуации в рамках уже существующего законодательства или новых разумных нормативных актов?
Лично мне представляется, что такой выход – очень на самом деле простой, здравый и логичный – есть. Что каждый из нас сделает с человеком, который, придя к нам в гости, перепутает стол с сортиром? Правильно – возьмет за шкирку и энергично выпроводит через черный ход на улицу. Аналогичное действие в масштабах государства будет называться лишением гражданства.
Правда, сегодня такая мера в нашем уголовном кодексе не предусмотрена. Однако в Советском Союзе она была. Лишить гражданства могут и в сегодняшних США. Гражданин Америки может перестать быть таковым, например, служа рядовым в вооруженных силах страны, состоящей в состоянии войны с США, либо служа офицером армии любой другой страны; либо работая в правительстве другой страны и одновременно являясь ее гражданином; либо совершив акт предательства по отношению к родине или попытку свержения правительства США насильственным путем и так далее.
В 2011-м году конгрессмены выступили с предложением лишать гражданства лиц, замеченных в пособничестве террористическим организациям. Эту меру поддержала госсекретарь Хиллари Клинтон. По ее словам (как сообщает The New York Times), гражданство США – это привилегия, а не право, и люди, которые вступают в зарубежные террористические организации, должны лишаться этой привилегии.
В реальности практика лишения гражданства в сегодняшних США сильно затруднена (поскольку Четырнадцатая поправка к Конституции исключает лишение гражданства как карательную меру), однако есть случаи, когда она работает бесперебойно.
Так в 1989 году правительство возбудило дело против югослава Антона Титджунга скрывшего при получении им гражданства США тот факт, что во время МВ-II он служил надсмотрщиком в лагере Маутхаузен. Довольно оперативно Титджунг был лишен американского гражданства, и в 1994 году депортирован из страны. С 1979 года за подобные преступления из США были депортированы 56 лиц. В настоящее время проводится расследование в отношении еще 160 человек, в биографиях которых прослеживаются связи с нацистами.
Как видим, когда дело касается идеологических основ государства, никакие поправки к Конституции не могут служить помехой. Что же до наших реалий, то все мы прекрасно помним, что большой красный террор Ленина - Троцкого - Свердлова - Урицкого - Дзержинского, стоивший народам России от 20 до 30 миллионов жизней начинался яркими одиночными «художественными акциями» большевиков. Просто время чуточку изменилось и сместило акценты: не бойтесь убивающих плоть, бойтесь убивающих душу...
И хотя приговор вынесен, и слово суда произнесено, кто мешает провести общенациональный референдум и выяснить мнение общества по введению подобной статьи закона?
И если не «бунтующие вагины», то первыми на очереди могут стать, например, г-н Каспаров или г-н Немцов с их «попытками свержения правительства насильственным путем» или упоминавшийся здесь г-н Эйдман, с его призывом «раздавить церковную гадину», или г-жа Алексеева, чье последнее предложение о создании «атеистических дружин» в ответ на дружины «православные» носит очевидный характер откровенного подстрекательства к гражданской войне.
Лишение гражданства (сперва, возможно, на время, а в случае рецидива – и навсегда) – это эффектно, здраво, действенно, и главное – гуманно! Ты выбираешь свободу – свобода выбирает тебя. Кроме того и само действо может стать ярким художественным актом.
Представьте себе: белый пароход пристает к берегам свободного мира... Полицейские в ослепительно-белых мундирах подводят узниц совести к трапу и под бесчисленные вспышки фотокамер снимают с них наручники... И вот уже сами освобожденные валькирии «пусси райот» плавно спускаются по трапу прямо в объятия восхищенной прогрессивной общественности... А белый пароход тем временем отчаливает под торжественные православные песнопения в мир торжества духовных идеалов... При этом все свободны, все счастливы. Каждый выбирал себе мир по вкусу.
Кстати, идеолог и наставник «пуссей» Плуцер-Сарно (этот Евно Азеф новых боевых бригад) такой выбор уже сделал, сбежав из этой страны в свободную Еврозону, как только запахло жареным. Акт этот творческим не назовешь, но разве не справедливо было бы узаконить его правомерность простым и ясным положением закона? Запад есть Запад, Восток есть Восток...
