В своей последней книге «О Китае»Генри Киссинджер использует традиционные интеллектуальные игры, популярные в Китае и на Западе (го (вейци) и шахматы) как способ выявить отличие их подходов к международной политике, основанной на применении силы. Смысл шахмат – в полной победе, непримиримой битве за «центр тяжести» с последующим уничтожением противника, в то время как го – это сражение за относительное преимущество с помощью стратегии окружения, избегая прямого столкновения.
http://p-w-w.ru/index.php?topic=10150.0
Шломо Бен - Ами .
МАДРИД. В своей последней книге «О Китае»Генри Киссинджер использует традиционные интеллектуальные игры, популярные в Китае и на Западе (го (вейци) и шахматы) как способ выявить отличие их подходов к международной политике, основанной на применении силы. Смысл шахмат – в полной победе, непримиримой битве за «центр тяжести» с последующим уничтожением противника, в то время как го – это сражение за относительное преимущество с помощью стратегии окружения, избегая прямого столкновения.
Данный культурный контраст представляет собой полезное руководство о том, каким образом Китай может сейчас конкурировать с Западом. Афганская политика Китая является наглядным примером этого, но также и значительным вызовом правилам го. В то время как США готовятся вывести свои войска из страны, Китай должен заняться неясным послевоенным сценарием.
Афганистан представляет огромный интерес для Китая, однако его лидерам никогда не приходило в голову защищать данные интересы с помощью войны. Будучи жизненно важной зоной безопасности запада Китая, Афганистан также является важным коридором, через который Китай может защищать свои интересы в Пакистане (традиционном союзнике Китая в конкуренции с Индией) и обеспечить себе доступ к жизненно важным природным ресурсам данного региона. Кроме того, и без того беспокойной китайской провинции Синьцзян с большинством мусульманского населения, которая граничит с Афганистаном, может угрожать опасность захвата власти в ней талибами с последующим разделением страны на части.
США ведут свою самую длинную в истории войну в Афганистане, затратив на нее (пока что) более 555 млрд долларов, не считая десятков тысяч смертей среди афганского гражданского населения и около 3100 убитых американских солдат. Но стратегия Китая в этой стране, в основном, была сосредоточена на развитии бизнеса и на удовлетворении своего огромного аппетита к энергетическим ресурсам и минеральному сырью.
Министерство обороны США оценило нетронутые полезные ископаемые Афганистана в 1 трлн долларов. И именно Китай сейчас готовится разрабатывать значительную часть данных ресурсов.
Разработка Китаем медной шахты Айнак стала крупнейшей отдельной иностранной прямой инвестицией в истории Афганистана. Китай также участвовал в строительстве электростанции стоимостью 500 млн долларов и железнодорожного пути между Таджикистаном и Пакистаном.
В декабре прошлого года китайская государственная Национальная нефтяная корпорация заключила с афганскими властями сделку, благодаря которой она станет первой иностранной компанией, которая будет разрабатывать нефтяные и газовые месторождения Афганистана.
Как только огромные экономические и оборонные интересы Китая в Афганистане останутся без военного щита Америки, китайцы непременно станут играть там все более важную роль, которая, как надеются афганцы, достигнет «стратегического уровня». Китай предпочтет достичь этого по-китайски, т.е., главным образом, посредством использования «мягкой силы» (дипломатии), или, как выразилось китайское правительство по случаю официального визита афганского президента Хамида Карзая в Пекин в начале июня, – с помощью «нетрадиционных сфер безопасности».
Судя по поведению Китая в других частях мира, любое военное сотрудничество, вероятно, будет чрезвычайно скромным и осторожным. Китай уже ясно дал понять, что не станет участвовать в международном фонде размером 4,1 млрд долларов по поддержке национальных сил безопасности Афганистана.
Скорее, целью недавно подписанного двумя странами двустороннего соглашения о сотрудничестве является «обеспечение государственной стабильности Афганистана» посредством социально-экономического развития. Китай в особенности заинтересован в борьбе с контрабандой наркотиков, поскольку Бадахшан, афганская провинция, граничащая с китайской провинцией Синьцзян, стала главным транзитным маршрутом для афганского опиума. Но предотвращение просачивания в Синьцзян религиозного экстремизма, воодушевляемого Талибаном, также остается первоочередной задачей.
Китай старался изо всех сил представить недавнюю встречу в верхах Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Пекине, в которую входит Китай, Россия и основные среднеазиатские страны, как попытку установить справедливый баланс интересов между региональными заинтересованными сторонами. Кроме того, ШОС стремится к достижению согласия по поводу того, как, выражаясь словами президента Китая Ху Цзиньтао, можно оградить регион «от влияния нестабильности за пределами региона».
Но, как бы он ни был сосредоточен на использовании только «мягкой силы» в Афганистане, Китаю, вероятно, будет трудно не оказаться втянутым в роль полицейского в данном чрезвычайно сложном и исторически конфликтном регионе. Региональные устремления Китая, к тому же, сталкиваются с устремлениями других региональных держав, таких как Россия и Индия. Да и его собственный союзник, Пакистан, не особенно стремится противодействовать террористическим группировкам, угрожающим безопасности его соседей, среди которых числится и Китай.
Для Пакистана может оказаться чрезвычайно трудным согласовать безопасность своего китайского союзника со своей фактической прокси-войной с Индией. Затем Китай может быть вынужден увеличить свое военное присутствие в Пакистане и в племенных районах вдоль афганской границы, чтобы противостоять таким террористическим группировкам, как базирующемуся в Пакистане Исламскому движению Восточного Туркестана, которое, как считают китайцы, ответственно за террористические акты в Синьцзяне.
Предпочтительным образом действий для Китая были бы кооптация и диалог. Китайская дипломатия в последнее время занята трехсторонними переговорами с Пакистаном и Афганистаном с целью достижения примирения с Талибаном.
Китай также не заинтересован в подогревании конфликта между своими пакистанскими союзниками и своими индийскими соперниками. Напротив, Китай годами утверждает, что главная проблема, влияющая на стабильность в Афганистане, – это прокси-война между Индией и Пакистаном, и что, следовательно, мир в Кашмире является ключом к миру в Афганистане.
Защита своих интересов в Афганистане после вывода американских войск является труднейшей задачей для китайской дипломатии. Немыслимо, все же, чтобы Китай начал масштабное вторжение в американском стиле, к которому мир привык в последние годы. Для Китая соперничество за Афганистан, скорее всего, окажется очень взвешенным сочетанием шахмат и Данный культурный контраст представляет собой полезное руководство о том, каким образом Китай может сейчас конкурировать с Западом. Афганская политика Китая является наглядным примером этого, но также и значительным вызовом правилам го. В то время как США готовятся вывести свои войска из страны, Китай должен заняться неясным послевоенным сценарием.
Афганистан представляет огромный интерес для Китая, однако его лидерам никогда не приходило в голову защищать данные интересы с помощью войны. Будучи жизненно важной зоной безопасности запада Китая, Афганистан также является важным коридором, через который Китай может защищать свои интересы в Пакистане (традиционном союзнике Китая в конкуренции с Индией) и обеспечить себе доступ к жизненно важным природным ресурсам данного региона. Кроме того, и без того беспокойной китайской провинции Синьцзян с большинством мусульманского населения, которая граничит с Афганистаном, может угрожать опасность захвата власти в ней талибами с последующим разделением страны на части.
США ведут свою самую длинную в истории войну в Афганистане, затратив на нее (пока что) более 555 млрд долларов, не считая десятков тысяч смертей среди афганского гражданского населения и около 3100 убитых американских солдат. Но стратегия Китая в этой стране, в основном, была сосредоточена на развитии бизнеса и на удовлетворении своего огромного аппетита к энергетическим ресурсам и минеральному сырью.
Министерство обороны США оценило нетронутые полезные ископаемые Афганистана в 1 трлн долларов. И именно Китай сейчас готовится разрабатывать значительную часть данных ресурсов.
Разработка Китаем медной шахты Айнак стала крупнейшей отдельной иностранной прямой инвестицией в истории Афганистана. Китай также участвовал в строительстве электростанции стоимостью 500 млн долларов и железнодорожного пути между Таджикистаном и Пакистаном.
В декабре прошлого года китайская государственная Национальная нефтяная корпорация заключила с афганскими властями сделку, благодаря которой она станет первой иностранной компанией, которая будет разрабатывать нефтяные и газовые месторождения Афганистана.
Как только огромные экономические и оборонные интересы Китая в Афганистане останутся без военного щита Америки, китайцы непременно станут играть там все более важную роль, которая, как надеются афганцы, достигнет «стратегического уровня». Китай предпочтет достичь этого по-китайски, т.е., главным образом, посредством использования «мягкой силы» (дипломатии), или, как выразилось китайское правительство по случаю официального визита афганского президента Хамида Карзая в Пекин в начале июня, – с помощью «нетрадиционных сфер безопасности».
Судя по поведению Китая в других частях мира, любое военное сотрудничество, вероятно, будет чрезвычайно скромным и осторожным. Китай уже ясно дал понять, что не станет участвовать в международном фонде размером 4,1 млрд долларов по поддержке национальных сил безопасности Афганистана.
Скорее, целью недавно подписанного двумя странами двустороннего соглашения о сотрудничестве является «обеспечение государственной стабильности Афганистана» посредством социально-экономического развития. Китай в особенности заинтересован в борьбе с контрабандой наркотиков, поскольку Бадахшан, афганская провинция, граничащая с китайской провинцией Синьцзян, стала главным транзитным маршрутом для афганского опиума. Но предотвращение просачивания в Синьцзян религиозного экстремизма, воодушевляемого Талибаном, также остается первоочередной задачей.
Китай старался изо всех сил представить недавнюю встречу в верхах Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Пекине, в которую входит Китай, Россия и основные среднеазиатские страны, как попытку установить справедливый баланс интересов между региональными заинтересованными сторонами. Кроме того, ШОС стремится к достижению согласия по поводу того, как, выражаясь словами президента Китая Ху Цзиньтао, можно оградить регион «от влияния нестабильности за пределами региона».
Но, как бы он ни был сосредоточен на использовании только «мягкой силы» в Афганистане, Китаю, вероятно, будет трудно не оказаться втянутым в роль полицейского в данном чрезвычайно сложном и исторически конфликтном регионе. Региональные устремления Китая, к тому же, сталкиваются с устремлениями других региональных держав, таких как Россия и Индия. Да и его собственный союзник, Пакистан, не особенно стремится противодействовать террористическим группировкам, угрожающим безопасности его соседей, среди которых числится и Китай.
Для Пакистана может оказаться чрезвычайно трудным согласовать безопасность своего китайского союзника со своей фактической прокси-войной с Индией. Затем Китай может быть вынужден увеличить свое военное присутствие в Пакистане и в племенных районах вдоль афганской границы, чтобы противостоять таким террористическим группировкам, как базирующемуся в Пакистане Исламскому движению Восточного Туркестана, которое, как считают китайцы, ответственно за террористические акты в Синьцзяне.
Предпочтительным образом действий для Китая были бы кооптация и диалог. Китайская дипломатия в последнее время занята трехсторонними переговорами с Пакистаном и Афганистаном с целью достижения примирения с Талибаном.
Китай также не заинтересован в подогревании конфликта между своими пакистанскими союзниками и своими индийскими соперниками. Напротив, Китай годами утверждает, что главная проблема, влияющая на стабильность в Афганистане, – это прокси-война между Индией и Пакистаном, и что, следовательно, мир в Кашмире является ключом к миру в Афганистане.
Защита своих интересов в Афганистане после вывода американских войск является труднейшей задачей для китайской дипломатии. Немыслимо, все же, чтобы Китай начал масштабное вторжение в американском стиле, к которому мир привык в последние годы. Для Китая соперничество за Афганистан, скорее всего, окажется очень взвешенным сочетанием шахмат и го.
Источник: perevodika.ru.
Рейтинг публикации:
|
