Роман Скляров
Под толерантностью я понимаю прежде всего признание автономии, самостоятельности свободы каждого человека в его праве мыслить и жить духовно, что выражается в уважении к определенным проявлениям идейных или духовных/этических убеждений. То есть — если я уважаю право другого человека иметь собственное мнение, то этот человек должен уважать и мое право на собственное мнение. А мое мнение может заключаться в том, что мнение другого человека является ошибочным. Настоящая толерантность предполагает возможность дискуссии, из которой, как известно, рождается истина.
Эти точки зрения могут выражать политические, религиозные или более широкие мировоззренческие убеждения, касающиеся осознанного отношения индивида к тем или другим явлениям в мире. Иначе говоря — убеждения философского характера. Проявляются они по обыкновению через представительство человека в определенной группе как социальном институте — этнической, политической, религиозной или группах по интересам.
Главное условие: толерантность — это прежде всего уважение к мнению или духу индивида, а уже потом — к определенному образу жизни, через который они выражаются.
Поведение, которое не выражает собой идеи или духовного/этического смысла, а является выражением исключительно чувства вкуса, нейтрального к интеллектуальной и этической плоскостям, на мой взгляд, по определению не может быть предметом как нетолерантного отношения другого лица (потому что это не задевает ничьего ума и души как самых чувствительных «органов» человека), так и соответственно защиты со стороны самой толерантности.
Для примера, скандальный случай с выпускницей из города Павлоград, которая пришла на выпускной в слишком откровенном платье, имеет этический (негативный) смысл — вынесение интимной сферы на публику. Вместе с тем, если бы эта выпускница надела любую другую одежду, пусть и не обозначенную вкусом, в »крикливой» цветовой гамме, но »в рамках пристойности», — никто бы против этого не протестовал. Как максимум — покрутили бы у виска.
Это понимание толерантности нам необходимо для дальнейшего анализа.
Сегодня в Европе в толерантность вкладывают другое содержание: признание автономии свободы другого человека в его праве мыслить и жить духовно подменяют возвеличиванием, абсолютизацией свободы любой индивидуальности вообще. Отрицается сама возможность существования объективных материальных и моральных законов, то есть таких, которые не зависят от воли индивида.
Это означает, что любые взгляды или духовные установки человека считаются априори правильными, какими бы они ни были по сути. Критиковать другие точки зрения считается нетолерантным, поскольку это может обидеть индивида, поставив под сомнение самозаконность его субъективных взглядов.
Следствием является изменение вектора толерантности: если раньше она предусматривала беспрепятственную возможность индивида демонстрировать свою индивидуальность, то есть вектор был «от человека — к окружающему миру», и центром тяготения был окружающий мир, способный принимать все разнообразие человека, то сегодня толерантность имеет противоположный вектор: окружающий мир не должен противоречить индивидуальности человека, поскольку это может «задеть его чувства». И в этом случае центром тяготения уже стал человек, не позволяющий миру проявлять относительно него иные точки зрения, отличающиеся от его собственной.
Например, в Великобритании запретили носить нательные крестики на работу, чтобы не обидеть чувства мусульман. Но, понятно: если распространить это правило на всех, то произойдет взаимное перекрывание свобод индивидов, и проявлять какие-либо взгляды или этические убеждения будет запрещено, поскольку это обязательно зацепит «чьи-то чувства».
В результате мы получим общество, в котором настоящей свободы мнения и совести не будет, потому что такая свобода предполагает возможность ее реального практического выражения, а будет только свобода потребления и других проявлений материального существования без какого-либо смыслового наполнения: интеллектуального или духовного.
По сути, либерализм, доведенный до своей крайней точки, выраженный в агрессивной толерантности, отрицает свободу человека как интеллектуального и духовного существа так же, как это делает тоталитаризм. При этом в »либеральном рабстве» может быть разнообразие цветов, музыкальных аккордов, художественных спецэффектов, но никакого смысла они нести не будут.
И именно этим либеральная форма рабства страшнее тоталитарной: человек может даже не осознавать себя рабом.
Население будет одеваться в разнообразнейшую одежду самых оригинальных фасонов, будет слушать какую угодно музыку, будет есть и объедаться чем захочет, будет ездить на каких угодно автомобилях, но проявлять через эти вещи какую-то идею — иными словами, содержание, будет объявлено нетолерантным, а следовательно, запрещенным.
Сегодня это заметно на примере голливудского кинематографа, где доля спецэффектов на метр кинопленки уже, казалось бы, достигла максимальной черты, но сам фильм обычно никакой нагрузки на мозг зрителя не несет.
Выразительным является пример и западных религиозных учреждений. В шведской лютеранской церкви грехи отпускают епископы-геи на »техномессах». Паства не должна слушать проповеди и молиться, надо просто танцевать. Благодаря специальным световым инсталляциям храм почти не отличается от ночного клуба. Конечно, такие внешние эффекты содействуют популяризации церкви среди нерелигиозных граждан, но не отходит ли на второй план содержание христианского учения на таких мероприятиях?
«Техномесса» в лютеранской церкви Стокгольма
Но толерантность идет еще дальше. «Запрет думать» стирает различие между вещами, которые объективно разные и на уровне от природы — между естественной нормой нормальности и отклонением от этой нормы, — и ставит человека в своей бессмысленной абсолютности над законами природы. То есть фактически нетолерантно становится даже озвучивать объективные законы природы, если определенный индивид своим волевым решением их отрицает.
Например, от природы люди делятся по половому признаку: на мужчину и женщину, но в действительно «толерантном» обществе запрещено будет даже озвучивать принадлежность человека к определенному полу, потому что это, на языке известной рекламы — make the difference — «делает различие». Различие, побуждающее к выделению специфических этических норм, которые должны применяться к женщинам со стороны мужчин, — иных, чем между самими мужчинами, и норм, регламентирующих специфическое обращение женщины с мужчиной, — иное, чем между самими женщинами. Поэтому такое разделение по половому признаку, с точки зрения толерантности, оказывается недопустимым, поскольку сам его факт является причиной возникновения определенных этических смыслов в виде ограничений или установок к действиям, которые, как всегда, могут «обидеть чьи-то чувства»: или женщин, потому что их будут считать слабым полом; или мужчин, потому что будут заставлять их с большей вежливостью вести себя с женщинами, чем с мужчинами.
Но отрицание различия между мужчиной и женщиной осуществляется не только на уровне различия во врожденной физической силе, но и на уровне репродуктивных функций, которыми природа наделила мужчину и женщину — как необходимый союз для продолжения рода. Это означает, что толерантность отрицает даже функциональное отличие между мужчиной и женщиной в вопросе рождения детей.
Уже сегодня в школах некоторых стран Запада учеников учат, что различия между мальчиком и девочкой нет, и поэтому мальчик может любить мальчика, а девочка — девочку, и это нормально. А если кто-то будет отрицать — это будет нетолерантно.
Хотя в действительности равенство должно быть только в правах, а не в физических возможностях человека, на которые он чистым фактом своей свободы повлиять не может. И учить детей надо тому, что у каждого человека есть чувство собственного достоинства, посягать на которое никто не имеет права. Независимо от расы, пола, национальности, сексуальной ориентации и т.п.
Но никак не пропагандировать в школе то, что отклонение от нормы, которым является, например, гомосексуализм (из-за невозможности продолжить естественным путем себя в следующих поколениях), является нормой. Потому что иначе мы, дескать, «обидим» гомосексуалистов, хотя фактически это будет просто констатация объективной реальности: гомосексуализм является отклонением от нормы, заложенной природой.
Подобная ситуация и с другими отклонениями сексуального характера, которые с точки зрения «здесь и сейчас» возможны, но с точки зрения развития нецелесообразны. А содействовать и, особенно, учить в школах надо именно тому, что целесообразно с точки зрения законов природы и законов социального сожительства как сферы, которая опирается на законы природы.
Борцы за права животных говорят, что мясо — это убийство
Тем временем толерантность идет еще дальше и отрицает отличия между человеком и животным, а констатацию таких отличий называет фашизмом, дискриминацией животных и, соответственно, кричащим проявлением нетолерантности. Для примера, в ЕС под влиянием движений за права животных уже введена директива, запрещающая содержать кур в »негуманных» «батарейных» клетках, вызывающих у них «депрессию». Вместо этого куры-несушки должны содержаться только в модернизованных клетках, где для каждой курицы предусмотрена площадь 750 вместо бывших 550 см2. Результатом такой директивы стал дефицит в ЕС куриных яиц.
Вместе с тем активисты движений за права животных нападают на фермерские угодья, нанося им серьезные убытки, и таким способом отстаивают равные права людей и животных на толерантное отношение к последним. И причина опять же в ограничении на высказывание мнения, которое может «сделать различие» (то есть быть нетолерантным) — уже не между людьми как таковыми, а между человеком и животным миром, — дескать, человек является высшим существом, которое стоит на высшей ступени бытия по сравнению с животным, а следовательно, животный мир объективно может быть средством для человека, как средством для животного мира является, например, растительный мир.
Требование с позиции толерантности не допустить подобных высказываний фактически ставит человека на один уровень с животным. И, ввиду того, что животному подняться до уровня человека невозможно объективно, остается одно — человеку опуститься до уровня скота: то есть ограничиться потреблением пищи, размножением и возможностью справлять естественные потребности.
Я не удивлюсь, если через 20 лет на этой волне уравнивания животного с человеком в правах будут официально разрешены браки между человеком и животным, как сейчас разрешены однополые браки. И этот факт будет объявлен торжеством свободы и прогрессивности общества.
Подытоживая, скажем, что последовательное введение толерантности, доминирующей сейчас на Западе, может сформировать общество, которое не будет различать идей по их истинности или ошибочности, которое вообще самоустранится от мира идей и морали как сферы априори нетолерантной, могущей задеть чьи-то чувства самой попыткой «сделать различие» между окружающими явлениями по критерию их истинности. Это откроет путь к полной свободе в сфере материальной, которая уже не будет скована моральными или даже физическими ограничениями, что превратит свободу во вседозволенность — есть, размножаться и проявлять другие животные инстинкты любым способом. Свобода же духа и мысли — та свобода, которая действительно утверждает человеческое существо как Человека, будет признана вне закона как нетолерантная, то есть безжалостная к праву человека на ошибку. А поэтому само право человека на ошибку будет реализовано в таком обществе в полной мере.
В завершение — цитата из романа-антиутопии Рея Бредбери «451° по Фаренгейту», написанного в 1953 году: «Главное — покой, Монтэг! … Но не давайте им такой скользкой материи, как философия или социология. Не дай бог, если они начнут делать выводы и обобщения. Ибо это ведет к меланхолии! Человек, умеющий разобрать и собрать телевизорную стену — а в наши дни большинство это умеет, — куда счастливее человека, пытающегося измерить и исчислить Вселенную, ибо нельзя ее ни измерить, ни исчислить, не ощутив при этом, как ты сам ничтожен и одинок. Я знаю, я пробовал! Нет, к черту! Подавайте нам увеселения, вечеринки, акробатов и фокусников, отчаянные трюки, реактивные автомобили, мотоциклы-геликоптеры, порнографию и наркотики. Побольше того, что вызывает простейшие, автоматические рефлексы! Если драма бессодержательна, фильм пустой, а комедия бездарна, дайте мне дозу возбуждающего — ударьте по нервам оглушительной музыкой! И мне будет казаться, что я реагирую на пьесу, тогда как это всего-навсего механическая реакция на звуковолны. Но мне-то все равно. Я люблю, чтобы меня тряхнуло как следует…».
P.S. Мусульманское население Европы способно внести коррективы в развитие событий.
Оригинал публикации: Зеркало недели
Источник: inosmi.ru.
Рейтинг публикации:
|
