Уинстон Черчилль однажды охарактеризовал понятие «успех» как умение «двигаться от неудачи к неудаче, не теряя при этом энтузиазма». Если взять данное определение за стандарт, войну в Афганистане можно рассматривать как крайне успешное предприятие, по крайней мере, считать, что она являлась таковой вплоть до недавнего времени, когда энтузиазм был полностью утрачен. По любым другим меркам вышеуказанная война выглядит полной катастрофой.
В то время как лидеры западных стран изо всех сил пытаются оправдать свое стремление вывести войска, саммит НАТО, состоявшийся в прошлом месяце в Чикаго, был почти целиком посвящен одной животрепещущей проблеме – как сохранить лицо, и это совсем не удивительно. В конце концов, чего добились войска альянса в Афганистане за 11 лет войны? Кроме создания афганской армии, кстати, набранной из всякого сброда, сил которой к тому же недостаточно для того, чтобы не допустить дальнейшей активизации действий со стороны талибов, похвастаться больше нечем. Реальность такова, что достижения крайне невелики и, безусловно, абсолютно несоразмерны с издержками. Успокаивает только то, что Афганистан никогда не имел большого геополитического значения, так что с точки зрения геополитики вывод войск, намеченный на 2014 год, вряд ли принесет какие-либо серьезные последствия.
Готовя почву для выхода из Афганистана, западные политики даже изобрели новый язык, способный ввести в заблуждение, и пользуются им с завидной регулярностью. Популярные ранее заклинания вроде «расчистить, удержать и построить» вдруг куда-то исчезли, уступив место более пассивным, нейтральным и эвфемистическим фразам, призванным скрыть реальное положение вещей, которое можно охарактеризовать как полный провал или хотя бы сделать его более удобоваримым. «Передача ответственности» и «политическое решение» - вот термины, которые мы будем слышать все чаще по мере того, как афганская война приближается к завершению.
Когда США и их союзники утрачивают способность и желание продолжать какую-либо маленькую бесперспективную войну в некоем труднодоступном месте – таком как Вьетнам, Ирак, а теперь вот Афганистан – обычно происходят две вещи. Во-первых, срочно формируются местные силы безопасности. Они наследуют беспорядок, творящийся в стране, и получают задачу способствовать выводу американских войск, который, кстати, сразу становится первоочередной целью всей военной кампании.
«Передача ответственности» превращается в некий код, призванный замаскировать поражение, и олицетворяет собой кульминационный момент процесса, на протяжении которого планку успеха постоянно снижают по мере того, как предыдущие цели и задачи одна за другой признаются недостижимыми или ненужными. Чем хорош термин «передача ответственности», так это тем, что планку уже нельзя опустить ниже. Единственным мерилом успеха остается число афганцев, которых можно обрядить в форму и вооружить. Хотя выполнение данной задачи не лишено практических трудностей, она абсолютно не связана с каким-либо исходом боевых действий.
Вторая тенденция – она, наверное, раздражает больше всего – заключается в том, что западные политики начинают громко говорить о необходимости прийти к «политическому решению», противопоставляя его решению военному. Как указывает Антон Куруц (Anton Kuruc), подобное заявление выглядит не более чем банальностью, свидетельствующей о том, что его авторы явно не читали трудов Клаузевица. Война по определению является состязанием за право диктовать итоговое политическое решение, поэтому выражение «прийти к политическому решению (любому!)» просто не имеет смысла.
Важны суть итогового решения, а также то, чьи интересы оно отражает, а это, в свою очередь, зависит от того, какая из противоборствующих сторон одержала победу. Если один из противников потерпел поражение или отступает, как силы альянса в Афганистане, политическое решение навязывается противоположной стороной и отражает ее интересы, амбиции и цели. Таким образом, призывы к «политическому решению» следует рассматривать с точки зрения их истинной сути, т.е. как косвенное признание своего поражения, стремление несколько смягчить моральную травму от неудачи.
Такие уклончивые заявления вполне понятны. С их помощью можно оправдать и даже ускорить вывод войск, что, безусловно, лучше, чем ждать, пока трясина не засосет тебя полностью. Однако принимать подобные аргументы за чистую монету не стоит, ведь это чревато опасностью. Правительству, военным и обществу в целом почти всегда удобнее подсластить пилюлю, скрыть истинные масштабы стратегической неудачи, чем прямо посмотреть правде в глаза. Между тем, поступая таким образом, они просто откладывают момент принятия ответственности, отказываются признать свои просчеты. Такое нежелание извлечь уроки из ошибок и внести коррективы в политику неизбежно приведет к тому, что подобные неудачи будут повторяться и в будущем.
