Мы тут не упрекаем ни Хермана ван Ромпея, председателя Европейского совета, ни Жан-Клода Юнкера, главу Еврогруппы, серьезных людей. Но как потенциальных представителей единой валюты их не слышно.
В испанских банковских перипетиях и в водовороте нескончаемой греческой трагедии еврозоной, похоже, никто не управляет. Она колышется от кризиса к кризису, и в Лондоне, Вашингтоне и других столицах ее считают ответственной за атмосферу общего недоверия, влияющего на экономический рост.
Невозмутимый Марио Драги, глава Европейского центрального банка (ЕЦБ), сказал об этом 31 мая в Брюсселе: правительства 17 стран-членов еврозоны, кажется, не знают, куда идут. Вот уже два года они заделывают бреши в стене единой валюты, которая истончается из-за обрушивающихся на нее бед. Они ходят с саммита на саммит – последний из которых всегда представляется как «самый-самый» – давая в итоге валютному союзу инструменты, необходимые не для оптимальной работы валютной зоны, это было бы слишком, а для выживания.
Итак, в прошлый четверг Марио Драги сердился – умеренно, так, как подобает центральному банкиру. Он прашивал европейских руководителей: «Что будет с евро через несколько лет? Каково ваше видение ЕС через десять лет?». «Чем раньше это будет уточнено, тем лучше», – нервничает он, потому что тем временем общественное мнение и экономические игроки начали сомневаться в евро.
Все больше и больше. И если сомнения – это положительная вещь во многих областях, то в денежной сере это катастрофа. Инвесторы бегут от евро. Они спасаются в долларе, главной резервной валюте; они покупают фунты стерлингов или облигации в евро, выпущенные Германией.
Еврозоне не удается усмирить бурю, поднятую долгами. Кризис принимает разные формы: банкротство государства в Афинах, угроза банкам в Мадриде. Каждый раз прописываемые лекарства кажутся недостаточными, слишком сложными, плохо приспособленными, со слишком замедленным действием. Пакт стабильности и роста, «европейский семестр», бюджетный договор и т.д. – ничто, ни одно из этих решений с варварскими названиями, кажется, не создало вовремя и убедительно сколь-либо серьезной «структуры управления» европейским валютным союзом.
Он же федерализует валюту: ЕЦБ это эквивалент Федеральной резервной системы или Банка Англии – структуры, занимающейся денежной эмиссией. Чего недостает со времени введения евро в 1999 году, так это второй ноги, без которой ни одна валюта в истории не работала: бюджетного союза.
Не должно быть единой валюты без минимальной координации между странам. Не должно быть единой валюты без минимального совместного банковского контроля. Словом, не должно быть единой валюты без политической интеграции.
Мы «интегрировали» валюту, мы думали, что остальное приложится. Мы мирно представляли себе, что евро автоматически приведет членов еврозоны к объединению своей экономической политики. Ничего этого не было. Они избавились от всякой общей дисциплины. Германия и Франция первыми создали единственный европейский институт, который должен робеспечивать минимальную координацию государственных финансов членов еврозоны: пакт стабильности и роста.
На свою беду, евро был введен в тот момент, когда государства-члены ЕС отказывались давать и толику дополнительной власти брюссельским институтам. Сама мысль о том, что избранные демократические правительства могут решить делегировать немного своего бюджетного суверенитета институту Евросоюза, такому как брюссельская Комиссия, казалась Парижу отвратительной.
Все должно было происходить лишь согласно так называемому межправительственному методу: каждый шаг должен быть выработан Европейским советом, затем представлен на одобрение национальным парламентам или даже вынесен на референдум.
Мы видим результат. Вот уже два года межправительственный метод – долгий, тяжелый, нежизненный – оказывается неспособен решить греческий вопрос, урегулировать долг страны, на чью долю приходится меньше 2% богатств еврозоны.
Если последние годы что-то и доказали, то это провал межправительственного метода в плане вытаскивания евро из кризиса. Под воздействием асимметричных ситуаций, которым она позволила развиться, еврозона слабеет.
Как и любой валютный союз, она нуждается в большей солидарности своих членов, хотя учредительные документы этого специально не предусматривают. Но чтобы ее северный фланг согласился помочь южному – банковская рекапитализация с использованием европейских средств и, временно, взаимное распределение части госдолга – нужен скачок на союзном уровне.
Европа не должна помогать банкам, не делегируя полномочия европейскому банковскому органу; не должно быть временных еврооблигаций без передачи бюджетного суверенитета Брюсселю. Можно называть это как угодно: федерализмом, политической интеграцией, финансовой стандартизацей.
Надо несколько уменьшить полномочия Совета (правительств), чтобы немного увеличить полномочия институтов ЕС (например, Еврокомиссии). Это предполагает усиление их легитимности – весьма слабой, как свидетельствуют все исследования общественного мнения – еще более демократизировав их: у юристов нет недостатка в идеях.
Эти перемены могут осуществляться лишь поэтапно. Но в отсутствие амбициозной цели еврозона продолжит двигаться, как одноногий инвалид, ковыляющий от одного препятствия к другому. А ее члены продолжат задаваться вопросом о том, не находятся ли они в положении пассажира «Титаника», пьющего свой последний сухой мартини в баре перед столкновением с айсбергом.
