В случае, если сирийская трагедия будет продолжаться и дальше, обретая временами некий комедийный флер, когда США, Россия и Китай со всей серьезностью говорят о необходимости запустить в действие йеменскую модель передачи власти с тем, чтобы наконец сместить Башара Асада, чего так и  не случилось, сирийцы наверняка разделят судьбу иракцев. Или ливанцев…

Государство лишится былой чести и величия, власть имущие, прочие вельможи защелкнут министерские портфели и устремятся туда, где их ждут, где они могут рассчитывать на радушный прием. Впрочем, как кому карта ляжет. Иные отправятся и подальше. В бескрайние небесные пределы Всемогущего.

Остальным влачить жизнь нищую, поруганную и бесправную, когда разваливаются семьи, разобщается родня и глубокий раскол грозит всей нации.

Все будут ждать героя-спасителя, как ждали иракцы и ливанцы. Но он не явится… Зато вспыхнет и высоко вознесется болезненная страсть к возмездию. Открытому, бессмысленному и беспощадному.

Печалью полнится сердце, когда понимаешь, что древний и дикий инстинкт мщения в нашем обществе как-то не принято порицать. Месть сопутствует нам всегда, всю нашу историю. С применением пыток. Подобное вершилось в иракских тюрьмах, происходит ныне и в сирийских застенках.

Не милосердие и сострадание владеют нашим сознанием. В нем поселилось иное, революционное и зловещее слово – «искоренение». Хладнокровный геноцид. Страшно вспоминать, что творилось в Алжире после победы повстанцев в войне с французским колониализмом.

Как поступят в Сирии с теми, кого принято считать сторонниками режима Башара Асада? Любую резню и бойню можно оправдать «насущностью революционных преобразований». И в эту предусмотрительно отлитую формовку втискивать все угодное, а неугодное, что форме не соответствует – безжалостно отсекать. Почтеннейший из имамов Али Бен Аби Талиб так напутствует нас в нашем тревожном времени: «Много слов, мало смысла». Подтекст все тот же – инстинкт мщения должен восторжествовать.

Социальная справедливость никогда не была целью наших региональных смут и интифад: головы кружили более возвышенные мысли. Потому законы, издававшиеся теми, кто совершал перевороты, осеняя их революционными знаменами, были один деспотичнее другого. И со временем воспламеняли тлевшее в душах людей пристрастие к справедливости и возмездию.

Революция 23 июля 1952 года в Египте. Национализация земель крупных сельских магнатов. Обоснование: «вы помещичий класс, вы боролись с нами, вы  подстрекаете людей, повинны в социальной напряженности в стране и провоцируете межклассовую вражду».

Сказано, как припечатано. Такое состояние  - революционной конфискации чего угодно  - длилось в эпоху Гамаля Абдель Насера, продолжилось в правление Садата, утверждалось все годы режима Мубарака. Мир рукоплескал революционному реформаторству.

Происходило то, что должно было произойти: те, у кого отобрали заводы, земли, банки, стали восставать против тех, кто незаконно вкусил от плодов национализации и приумножил свои денежные состояния за счет других. Закипала ненависть, искала выхода в отмщении. Вот простая суть, если объяснять на пальцах, любой революции.  Свергаем мы, потом свергают нас.

Если кто помнит историю, после насеровской революции была создана Объединенная Арабская Республика – Египет-Сирия. Самое неудачное из всех объединений скоро распалось. Курс социалистической ориентации Насера не пришелся по душе сирийцам, которые желали пожить, не испытывая удушающих объятий всеобщей социальной справедливости. Ее никогда не было в истории человеческого сообщества, да и быть не могло.

Под справедливость подгонялись расистские идеи. В Ираке выделяли определенные группы, к которым относились точно так же, как в Штатах – к неграм в сороковых-пятидесятых годах. В Египте революционеры объявили войну на искоренение «осколков прежнего режима». Когда-то жестокой дискриминации подвергали на Востоке темнокожих иудеев-фалашей. Все тот же древний инстинкт: я белый, а ты – раб.

Революция выплескивает на поверхность жизни припрятанные, затаенные до поры, низменные инстинкты, похоть и  темные  страсти.

Ливийское  революционное «братство», как свидетельствуют события, взяли на вооружение слова упомянутого нами досточтимого шейха: «Меньше слов, больше смысла». О произволе, казнях неугодных и репрессиях в закрытой Ливии, в ее заброшенных пустынных и горных селениях в регионе говорят с трепетным страхом и ужасом.

Революция продолжается и будет собирать обильную жатву. Цели революций нашей новейшей арабской истории – месть и искоренение – правят бал везде…

Ливийский Переходный национальный совет клонирует те же законы, которые спешно стряпают на своей политической кухне «революционеры» Египта, Туниса, Ирака, Алжира. Они все о том же: имущество и денежные средства некоторых граждан. Читай: их жен, многочисленных родичей, соплеменников, близких и даже тех, кто сбежал за рубеж. Следовательно, грянет экспроприация, точнее, национализация. Недовольство, ропот, волнения, бойня. Васе опять повторится сначала…

Впрочем, революционные кошмары – явление для нас не новое. Офицеры, свергавшие королей в Египте, Сирии, Ливии, Судане, правили нами десятками лет. Сегодня мы называем их диктаторами, а их режимы – репрессивными. Что несет нам нынешняя «весна», догадаться нетрудно: бойня в Сирии, нестабильность в Египте, Ливия на грани социального взрыва, стагнация политической жизни в Тунисе.

Кошмары революционного времени. Они имеют опасную тенденцию к нарастанию. Борьба за свободу и демократию, как она провозглашалось в начале «весны», перерастает в анархию и немотивированную жестокость.

«Реформаторство должно быть справедливым. Оно истинно, если возвращает права и достоинство тем, у кого их отняли. Но если перемены перерастают в «революционные кошмары», то ими уже правят злоба, зависть и месть. Да избавит  Всевышний умму от воли завистника, от правителя, одержимого местью. Ибо разобщат они нас и отдалят друг от друга…».