НЬЮ-ДЕЛИ. В момент, когда старшие руководители уходят со сцены, а находящиеся в отставке провинциальные чиновники публично призывают к смещению членов Политбюро, становится ясно, что Китай находится на перепутье. По-видимому, будущее Китая больше не определяется его очень успешной экономикой, которая превратила страну в мировую державу за одно поколение. Вместо этого судьбой страны управляет смутная и все более разобщенная политическая обстановка.
 Illustration by Margaret Scott
Для этого достаточно посмотреть всего лишь на текущую борьбу за власть в преддверии запланированной смены руководства этой осенью или официальные данные, которые показывают, что количество сельских протестов растет теми же темпами, что и ВВП Китая. Внезапное падение Бо Силая – и призыв из провинции Юньнань сместить двух его самых приближенных членов Политбюро – это лишь один из примеров борьбы без правил, которая сейчас ведется в Чжуннаньхай, закрытом районе Пекина, где собирается руководство страны. Действительно, по слухам, которые режим отрицает, междоусобные дрязги настолько жестки, что съезд Коммунистической партии, на котором осенью этого года должны быть помазаны новый председатель и премьер, может быть перенесен на более поздний срок.
Резкая критика Бо партией после похвал в его адрес за руководство в Чунцине вызвала общественный цинизм в отношении его организованного низложения и обнажила тонкое идеологическое ядро руководства. Если Китай хочет сохранить свои достижения в глобальном росте, ему следует избегать жесткой политической посадки. На данный момент возможны как минимум пять различных сценариев развития событий.
Перебалансировка. Партия защищает свою легитимность, сохраняет подчинение военных, а также останавливает распространение инакомыслия в обществе. Иными словами, в обозримом будущем будет преобладать сохранение статус-кво. Это наименее вероятный сценарий, из-за углубления внутренних разногласий в партии и роста народного недовольства.
Имплозия. Это вероятность политической дезинтеграции, экономического коллапса и социальных беспорядков, однако она не выше чем вероятность перебалансировки. Фиксация правительства на политике «вейвень», что значит «обеспечение стабильности», привела к превращению Китая в единственную в мире страну, имеющую вес на мировой арене, чей официальный бюджет внутренней безопасности выше, чем официальный оборонный бюджет.
Это указывает на то, насколько интенсивно власть должна проводить внутренние репрессии, чтобы увековечить однопартийную систему и сохранить контроль над районами страны, где проживают беспокойные этнические меньшинства, которые занимают более 60% территории материкового Китая. Но это также может объяснить, почему один акт самосожжения в Тунисе помог разжечь арабскую весну, в то время как около трех десятков актов самосожжения тибетских монахов и монахинь не смогли разжечь подобного народного движения против китайского государства.
Советский союз распался, поскольку партия была государством и наоборот. Китай, напротив, создал сильный институциональный потенциал, многоуровневую феодальную структуру, традицию ротации гражданского руководства каждые десять лет и хорошо отлаженный, сложный аппарат безопасности, который идет в ногу с техническим прогрессом. Таким образом, правительство Китая может проводить политику «вай сун нэй цзинь» – «расслабленный снаружи, собранный внутри».
Управляемая реформа. Начало процесса постепенного политического изменения, в соответствии с предупреждениями, исходящими от Премьера Госсовета КНР Вэня Цзябао о том, что без «срочных» реформ, Китаю угрожает хаос и разрушение экономического роста. Может ли Китай последовать недавнему примеру соседней Мьянмы (Бирмы), которая провела необходимые, пускай даже и небольшие, политические реформы?
Как политические наследники коммунистических революционеров страны, третье поколение лидеров, которое берет бразды правления в Китае, может обладать сильной родословной, но с другой стороны и ее рубцами и ограничениями. Эти так называемые князьки попали в ту же политическую культуру, которая привела к гибели миллионов китайцев и продолжающимся репрессиям против оппонентов (реальных и воображаемых). Они ничуть не похожи на реформаторов.
Большой скачок назад. Прорыв новой «культурной революции», вызванной безжалостным стремлением находящейся у власти клики подавить инакомыслие внутри и за пределами руководства. Как недавно предупредил Далай-лама, у власти в Китае все еще остается много «поклонников пушки». Действительно, такова политическая система Китая: продвигается лишь сильнейший. Один из падших князьков, Бо, был обвинен в жестокости и коррупции – чертах, которые являются эндемичными в закрытой, но фрагментированной олигархии Китая, которая ценит семейное происхождение и опирается на сеть союзников.
Преторианское поглощение. Народно-освободительная армия, прикрывающаяся гражданской маской, все чаще устраивает конфликты с правительственными чиновниками, которые от них зависят. В то время как гражданское руководство стало диффузным (каждый новый китайский руководитель, начиная с Мао Цзэдуна, был слабее, чем его предшественник), военные пользуются все большей автономией и высокими бюджетами, начиная с 1990 года. Действительно, партия, перестав быть твердым монолитом, подчиненным одному лидеру, стала зависеть от военных в плане поддержания своей легитимности и обеспечения внутреннего порядка.
Растущее политическое влияние НОАК проявилось в обострении борьбы за власть внутри партии. В последние недели необычное количество старших офицеров опубликовали статьи в официальных газетах, призывая к партийной дисциплине и единству, и ссылались на роль военных в сдерживании внутрипартийных распрей.
Еще одним событием является усиливающаяся тенденция военных генералов беспардонно высказываться по стратегическим вопросам и подрывать дипломатическую стратегию. Простая истина заключается в том, что Министерство иностранных дел является слабейшей ветвью китайского правительства, часто отвергаемой или попросту игнорируемой системой безопасности, которая всегда готова отодвинуть на задний план даже партию.
Внутренняя политика Китая оказывает влияние на его внешнюю политику. Чем слабее становилось гражданское руководство, тем больше Китай был склонен отказываться от изречения Дэна Сяопина тао гуан ян хуэй (замаскировать амбиции и спрятать когти). Китай в последнее время может больше гордиться тем, что обнажает свои когти, нежели прячет их. При любом из вероятных сценариев сдержанная и стабильная политика Китая может стать более затруднительной.
Брахма Челлани, профессор стратегических исследований в Нью-Дели Центр политических исследований: 
Источник: project-syndicate.org.
Рейтинг публикации:
|
