На прошлой неделе я опрометчиво согласился порассуждать на эту тему в нью-йоркском Совете Карнеги. Анализируя данный вопрос, я коснулся тесно связанной с ним проблемы, которая также беспокоит американцев: действительно ли будущее роли США в мире находится в их собственных руках? Ответ: да, но только в какой-то степени. США могут управлять тем, что делают сами, но не могут управлять тем, что делают другие.

Историческое доминирование США является следствием обладания уникальными характеристиками. Это континентальная держава, с востока и запада окаймленная океанами, а на севере и юге граничащая с соседями, которые ей не угрожают. Она обладает огромными, хотя и сокращающимися природными ресурсами. У нее крупнейшая в мире экономика и самый высокий объем производства на душу населения с конца XIX века. Кроме того, ее рыночная экономика остается самой инновационной в мире как минимум с того же времени.

В США размещаются самые влиятельные финансовые рынки, хотя именно они и спровоцировали Великую депрессию и недавнюю Великую рецессию. После окончания Первой мировой войны они являются эмитентом основной резервной валюты мира. Они представляют собой один из крупнейших рынков импорта, уступающий лишь Европейскому Союзу.

США обладают самыми мощными и технологически продвинутыми вооруженными силами в мире. Кроме того, после Второй мировой войны у них больше ведущих университетов и исследовательских институтов, чем в любой другой стране. Они породили самую мощную в мире популярную культуру. Их политические ценности продолжают захватывать воображение всего мира, даже если не всегда воплощаются на практике. Их демократическая система оказалась достаточно легитимной и гибкой для того, чтобы справиться со многими вызовами, брошенными историей.

Обладая всеми этими характеристиками, США сумели сформировать мощные альянсы и выиграть войны ХХ века — как горячие, так и холодную — с Германией, Японией и Россией. Они формировали открытую мировую экономику, которая зародилась после Второй мировой войны, а после крушения советской империи стала глобальной. Они предлагают миру самую влиятельную модель современности. Нравится нам это или нет, все мы живем в мире, созданном ими.

Какие из этих характеристик США сохранят в нынешнем столетии?

Явная опасность угрожает их позиции крупнейшей экономики мира. По рыночному валютному курсу их ВВП по-прежнему примерно вдвое больше китайского. Однако, как сообщает Международный валютный фонд, по паритету покупательной способности он больше всего на 30%. Поскольку валовой внутренний продукт Китая в пересчете на душу населения по ППС составляет около 20 процентов от американского, догнать США ему будет непросто. Скорее всего, в ближайшие десятилетия рост Китая замедлится, но по производительности труда он будет сближаться с Америкой. Вероятно, ВВП Китая превысит американский к началу 2020-х гг. На стороне Китая цифры — в отличие, скажем, от Японии. Если бы его ВВП на душу населения достиг половины показателя США, его экономика была бы такой же, как экономики США и ЕС вместе взятые.

По валовому объему экспорта товаров Китай уже обошел США. Скоро то же самое будет с его импортом. Будучи относительно бедной ресурсами страной, Китай, скорее всего, сохранит более крупную, чем у США, долю торговли по отношению к ВВП. Более спорный вопрос: как скоро юань сможет тягаться с долларом в качестве резервной валюты? Увеличение китайского товарооборота подсказывает ответ: скоро. Против этого я могу сказать, что китайское партийное государство, не подчиняющееся верховенству закона и опасающееся утраты контроля, не сможет и не захочет создать открытые рынки капитала, необходимые иностранцам для того, чтобы держать свои самые надежные активы в юанях. По крайней мере, на это уйдут не годы, а десятилетия.

В принципе, США также могли бы сохранить передовые позиции в науке и коммерческих инновациях. Но, как показывает мой коллега Эдвард Люс (Edward Luce) в своей новой книге, заставляющей о многом задуматься, сочетание ксенофобии с враждебностью к науке, добровольно введенные бюджетные ограничения и странные приоритеты в расходовании средств рискуют лишить США доступа к мировым талантам и мирового лидерства в области исследований и инноваций*. Лучше всего это выражает следующая мрачная цитата: «В 1990 году [Калифорния] тратила на свои университеты вдвое больше, чем на тюрьмы. Теперь на тюрьмы она тратит почти вдвое больше». То, что в США самое высокое в мире число заключенных на душу населения, — показатель не только социальный, но и экономический. То же самое касается дороговизны и неэффективности американской системы здравоохранения, в силу чего долгосрочные фискальные перспективы выглядят столь мрачно.

Нужна серьезная реформа. Но это стало невозможным в силу возрастающей роли денег в политике и усиливающейся непримиримости Республиканской партии. В системе, основанной на разделении властей, отношение к компромиссу как к слабости рискует привести к повторению хаоса.

Кроме того, американская экономика больше не приносит благ всему обществу, как в прежние времена. Во время ее последнего полного делового цикла, в 2002—2007 гг., на долю самого обеспеченного процента населения приходилось почти две трети увеличения доходов, а на долю богатейшей 0,1 процента — более трети. Такая экономика с нулевой суммой порождает недовольство и отчаяние. Кризис только усугубил гнев.

Все это также отразится на способности Америки играть ее историческую роль в мире. Грядущее урезание бюджета подорвет военные расходы. Еще важнее то, что финансовый кризис и другие большие ошибки лишили былого престижа американскую политическую, экономическую и социальную модель. Не в лучшей форме и Европа. Но это всего лишь означает, что Запад в целом менее авторитетен и менее способен выступать в роли лидера.

Что бы ни произошло во внутренней политике США, в двадцать первом веке их влияние будет меньшим, чем в двадцатом. Это во многом связано с тем, что другие так прилежно у них учились. И все равно США могут сохранить громадное, возможно, ни с кем не сравнимое влияние, поскольку их главные соперники имеют дело с еще более крупными вызовами. Однако если США хотят быть тем, чем могут быть, им нужно вновь обрести тот прагматизм, что издавна отличал их политику, особенно в ответ на многие вызовы ХХ века. Ни одна демократия не сможет процветать, если ее граждане воспринимают свое правительство как злейшего врага. Если американцы решат обрушить свое правительство, вместе с ним, безусловно, рухнут и Соединенные Штаты.

* Time to Start Thinking, Atlantic Monthly Press 2012.