Мисурата. Ночью вдруг грянет невидимая батарея, и пылающий ливень раскаленных артиллерийских снарядов, пронзив мрак, устремится с шепелявым воем к горизонту.
Здесь перекресток, и вам придется крепко задуматься, прежде чем выбрать верное направление и продолжить путешествие. Что это грохнуло вблизи? Вспышка боевых действий, и враждующие стороны решили обменяться разрушительными боезарядами? Или пышная свадьба палит из ружей? А может быть, футбольные фанаты громко празднуют победу над мадридским «Реалом»?
В этом городе никто не спешит расстаться с оружием, загнать в гаражи боевую технику, бронемашины, двухосные военные вездеходы, сдать в казармы экипировку и материально-техническую часть. И не пугать горожан рычащими армейскими грузовиками, с их смердящим сизым выхлопом солярки, что носятся на высоких скоростях между мирными транспортными средствами, переполненными семьями, женщинами, детишками…
На блок-постах ударит в ноздри запах пороха и гари: здесь постоянно с кем-то воюют, кого-то отражают… И воскликнешь невольно, воздев очи горе: Боже, когда же кончится война!
«Никогда не кончится, -заверяет меня мой добрый приятель Хуссейн Бин Абдалла, торговец прохладительными напитками на улице Триполи в Мисурате, третьем по величине городе страны, где поставлена была окончательная точка в правлении режима полковника Муамара Каддафи. - Привыкай, советует Хуссейн. Мы уже давно не живем в государстве…».
Нынешние ливийские лидеры, шейхи племен, вожди чудовищно размножившихся партий, политических и религиозных движений, крупнейшим из которых являются «Братья-мусульмане», осознают серьезность ситуации. Но никто не стремится к возрождению репутации страны, к ее стабильности. Все возлагают надежды на выборы в Национальную Ассамблею, которые начнутся через месяц. Но всех тревожит вопрос: состоится ли избирательная кампания и пройдет ли она мирно.
Бин Абдалла сражался на стороне полковника Каддафи в укрепленной цитадели в городе Сирт, что к югу от Мисураты. Потом сдался новым властям, открыл лавочку в Мисурате. Обратите внимания, советует он, центр абсолютно не управляет тем, что происходит здесь у нас, в провинциях, ни где бы то ни было в стране.
Действительно, Национальный переходный совет, который был сформирован 17 февраля 2011 года, в первые же дни народных выступлений против Каддафи, создает впечатление бессилия, вроде бы он где-то есть, вроде бы парализован окончательно. Во всяком случае, как шутят знакомые таксисты его усилия по выводу переходного периода к каким-то «безопасным берегам», перспективам и горизонтам, безоружным глазом не узреть.
В часы «аль-мараби» - так в Ливии называют посиделки и чаепития в гостях – в кофейнях, на улицах, в скверах простые ливийцы много судачат о том, каким должно быть новое государство. Предлагают и дельные советы. Но кто к ним прислушается.
Полгода минуло с того дня, когда был убит Каддафи. А перед ливийцами по-прежнему маячат все те же три силы: Переходный национальный совет, переходное правительство и так называемые «революционные массы». А между ними снуют некие группировки, неизвестного политического окраса, много из тех, кто подпирал верой и правдой прежний режим, есть и те, кто грозиться пригласить иностранные силы для наведения порядка. Все они исполняют какой-то свой замысел, навязывают собственное видение «переустройства Джамахирии».
Хассан аль-Амин, эмигрировавший из страны 28 лет тому назад, возвратился в прошлом году на родину, чтобы с оружием в руках примкнуть к повстанцам. Сегодня он безнадежно машет рукой: мы не живем, но ежедневно рискуем, прозябая в непонятном образовании, не имеющем ничего общего с государством.
Много народу возвращается в Ливию. Те оппозиционеры, которые покидали страну в разное время, спасаясь от репрессий режима, правившего сорок два года. Подросли их дети. Многие намерены вернуться к родным берегам. Они, носители западной идентичности и западной культуры, поклоняются иным ценностям: чтение, жажда знаний, толерантность к любым партиям, воззрениям, идеологиям, религиям, готовность примерить любую демократию, в любом обличье, лишь бы не диктатура… Но их усилия, их знания и возможности не востребованы и вообще гроша ломаного не стоят, пока мы не построим цивилизованное государство.
Наши власти погружены отнюдь не в государственные дела. Четыре месяца шейхи западного племени добиваются выдачи для захоронений останков расстрелянных революционерами родственников, сражавшихся в бригадах Каддафи. Эти, с позволения сказать, «проблемы» выливаются в изнурительные общенациональные дискуссии, решения в которых, как правило, не принимаются. На что же нам остается надеяться…
Страна превратилась в говорильню, в которой работают лишь западные нефтяные компании, мобилизованные договорными обязательствами. «Государственные мужи» с упоением разбирают иски: кто у кого и что украл в славные дни революции, кто с кем поссорился, почему один род пошел на другой с оружием в руках… Задачи, с которыми легко бы справились небольшие жандармские околотки, не отвлекая власти от решения важных задач революционных преобразований… Ни гражданских судов, ни шариатских, ни полицейских участков – все сметено революционным порывом.
Но появилось нечто другое… На огромных пустынных пространствах Ливии (ее территория более 1 млн. 800 тыс. квадратных километров), изрезанных отличными скоростными автострадами, буквально на каждом километре вас подстерегает блок-пост, ощетинившийся оружием и творящий самоуправство по своим, неведомым нам, «уставам чести». Да, вы правы, лучше называть угрюмых людей в пятнистой форме своими именами. Идеально подходят под определение «грабители с большой дороги».
Приглянется ваша машина, - отберут. Не побрезгуют поживиться и меньшими габаритами – вашим кошельком и прочим дорожным имуществом. Жаловаться некому.
Молодой человек нарушил вековые традиции и по молодости не совсем подобающе ухаживал за девушкой из соседнего племени. Две группировки численностью до полка каждая выдвигаются на боевые позиции, выкатывают полевые орудия. Бой местного значения, на который как-то не принято обращать внимания, длится пару недель. Потери несут не только воюющие стороны, но и ни в чем не повинные люди… Это тоже сегодняшняя, постреволюционная Ливия. Кто вмешается? Представителей власти нигде не увидишь.
Разрушена инфраструктура, никто не занимается лечением десятков тысяч раненых, проблемами питьевой воды, чьи запасы, как выяснилось после революции, крайне скудны, застарелой проблемой региона Барка…
Вооруженные бригады. Они возникли в дни революции и расплодились после победы над Каддафи и наступления затишья. К удивлению тех, кто сражался на баррикадах, многие формирования, называющие себя «боевой милицией», не принимали участи в войне с войсками режима. Их уже окрестили «псевдореволюционерами с мозгами Рембо». Безработная молодежь, отягощенная психологическими и социальными проблемами, оказавшаяся на задворках жизни, взяла реванш на гребне победоносной интифады и сегодня бряцает оружием и контролирует целые кварталы и регионы. Не подчиняясь, разумеется, никакой власти, по причине отсутствия таковой.
Молодые бойцы предпочли «бой после сражения», которое обагрено кровью других ливийцев.
Они триумфально входят в города, таща за собой полевые пушки и минометы, грозно поводя по толпе стволами турельных пулеметов. Дают залпы боевыми в честь подвернувшейся свадьбы или иного торжества, сотрясая древние стены городов и глинобитных фортов. Милицейское воинство живет сытно и безбедно. На какие средства? И возвращаться к прежней жизни, социально неустроенной, зачастую безработной, с весьма скудным, если не сказать, нищенским достатком, не собираются.
В Бенгази, Мисурате, других крупных городах оживились «старорежимные» деловые люди, политические формации, «патриотические движения». Все успешно паразитируют на погрязшей в кризисе, как в трясине, стране, активно нанимая «милиционеров» для выполнения собственных, далеко не революционных, заданий. Ополченцы, которых с легкой руки западников окрестили «милицией» - не назовешь же их самозванцами и бандитами – охотно нанимаются к новым хозяевам, чтобы исполнять «некие поручения». За превосходное вознаграждение. Увы, милиционер стал в Ливии синонимом слова «наемник». Ликвидируют неугодных, оскверняют и разрушают могилы тех, кто при жизни слыл «неблагонадежным».
Кто они, никому не подвластные ополченческие формирования? Партизаны, анархисты? Никакой идеологии, концепции. Лишь жажда власти и дележа нефтяных богатств.
Революционеры исчезли. Или растворились в милицейских рядах. Похоже, уступив власть тем, кто, по мнению экспертов, уверенно ведет страну в никуда…
