Йорг Лау
Фото: © BERTRAND GUAY/AFP/Getty Images
Даниэль Кон-Бендит
«ЦАЙТ»: Господин Кон-Бендит, какую роль играет во французской предвыборной гонке успех немецкой экономической модели?
Дэниэль Кон-Бендит: Николя Саркози пытается донести до электората одну простую мысль: вот есть в Европе экономика, которая функционирует, и это экономика немецкая. Поэтому давайте ее скопируем, и она у нас тоже заработает. Именно поэтому он хотел задействовать Ангелу Меркель в своей предвыборной кампании.
«ЦАЙТ»: «Учиться у Меркель» звучит, как «учиться побеждать»?
Кон-Бендит: Примерно так. Однако он, видимо, быстро сообразил, что для французов будет унижением подражать немецкой модели. С тех пор мнения разделились: одни считают, что Меркель нужно дать слово, другие, что нет. Но в целом идея оказалась явно неудачной. Хотя немцы и сами подмочили свою репутацию «европейского лидера». Поза наставника, которую они заняли по отношению к другим европейским странам, им сильно навредила. Во Франции это было воспринято негативно, не говоря уже о том, имелись ли вообще для такой позиции реальные основания.
«ЦАЙТ»: И все же Саркози обратил внимание на то, что у Германии есть чему поучиться.
Кон-Бендит: Да, но при этом он свел суть немецкого успеха к «политике затягивания поясов». Саркози так и не смог объяснить людям, что же, собственно, представляет из себя немецкая модель. Может быть, он и сам не понимает ее, потому и не может растолковать другим. Ему хотелось бы чего-то вроде законов Харца (пакет законодательных мер по снижению уровня безработицы - прим. пер.) и реструктуризации государственного регулирования рынка труда. Одновременно он вешает всех собак на профсоюзы, которые, якобы, препятствуют переменам. Однако, немецкая модель не работает без участия профсоюзов, конструктивная позиция которых во время переговоров о сокращении заработной платы и возможности введения неполной рабочей недели поспособствовала успеху реформ. Таким образом, от «немецкой» предвыборной программы Саркози остается лишь стремление, сославшись на успех немцев, ужесточить свою уже и без того несправедливую политику.
«ЦАЙТ»: Как изменилось восприятие французами и немцами друг друга в связи с кризисом?
Кон-Бендит: Немцы правы, когда утверждают о невозможности общей валюты при столь разных представлениях о долговой политике у европейских государств. Этот момент во Франции не понимают. В то же время, для французов очевидна близорукость немецкой позиции: Германия не хочет обсуждать макроэкономическое неравенство, лежащее в основе ее успеха и этим успехом усугубляемое. Прибыль одного возникает благодаря долгам другого.
«ЦАЙТ»: На что немцы возражают: «Делайте столь же качественную продукцию, что и мы, и у вас тоже все пойдет на лад».
Кон-Бендит: В этом есть доля истины. Но невозможно, чтобы все и всегда работали только с прибылью. Оба наших государства по-своему слепы и не желают признавать определенные данности. Французская слепота, в наибольшей степени поразившая левых, состоит в отказе признавать необходимость сокращения государственного долга. Большая часть левых клеймит сокращение долга так же, как и политику экономии. Немецкая же слепота состоит в нежелании обсуждать вопросы неравенства. И то, и другое недальновидно.
«ЦАЙТ»: Не способствуют ли предвыборные дискуссии вроде этой постепенному возникновению совместного общественного пространства?
Кон-Бендит: Сегодня Европа может двигаться вперед лишь при условии, что Германия и Франция предпримут что-то сообща. В общественном сознании тоже постепенно формируется понимание этого, но далеко не всегда вызывает позитивные эмоции. Меркель и Саркози, управляющие Европой, воспринимаются как нечто вроде недемократичного директората. Французы критикуют немецкую политику так, словно это политика их национального правительства, при этом влиять на него демократическими методами они могут лишь в ограниченном объеме.
«ЦАЙТ»: Не лежит ли в основе критики в адрес немецкой политики общий антиевропейский настрой?
Кон-Бендит: Налицо возвращение настроений времен 2005 года, когда в ходе референдума французы проголосовали против ратификации единой конституции ЕС. Частично этим можно объяснить успех кандидата от левых радикалов Меланшона. Он поднялся на волне протеста против «неолиберальной Европы», как это быстро окрестили во Франции. Французские левые, включая «зеленых», голосуют против европейского стабилизационного механизма, хотя этот механизм мог бы привести к солидаризации Европы и справедливому распределению долгов. Но архитектором этой политики видится немецкое правительство, что и вызывает сопротивление.
«ЦАЙТ»: Немцы же, напротив, видят себя поборниками принципа объективности в европейской политике. Они защищают необходимость сокращения долгового бремени не потому, что оно служит интересам Германии, а потому, что его необходимость - результат простых математических расчетов.
Кон-Бендит: Всю свою жизнь я посвятил объяснению позиции Франции немцам и наоборот - позиции Германии французам. Во Франции я говорю, что немцы поступают правильно, опробуя европейскую солидарность лишь при наличии гарантий и на основе взаимности. Если вспомнить, как было трудно в Германии после воссоединения убедить людей в необходимости введения налоговой надбавки в поддержку солидарности, можно себе толко представить, как сложно будет реализовать что-то подобное на наднациональном, европейском уровне.
«ЦАЙТ»: То есть от упорства, с которым немцы держатся за условия оказания помощи, зависит, будет ли вообще достигнута солидарность на европейском уровне?
Кон-Бендит: Да. Но при этом я не поддерживаю стремление Германии дать всем остальным понять, что это они не справились с долгами. Поскольку немцы то на этом заработали, и весьма неплохо. Например, на безрассудстве греческого военного бюджета. После этого сложно изображать из себя образец сознательности. Во Франции этот момент очень четко подмечен, и многие встают на сторону греков.
«ЦАЙТ»: Являются ли выборы во Франции голосованием в том числе и по вопросу немецкой политики?
Кон-Бендит: После того, как госпожа Меркель столь явно выступила на стороне Саркози, это очевидно. Но налицо и обратная связь. Немецкая оппозиция не спешит определяться с европейским фискальным пактом до окончания выборов во Франции, потому что Франсуа Олланд готов ратифицировать его лишь при условии улучшения инвестиционной части. Олланд уже договорился с немецкими социал-демократами и «зелеными» о совместных действиях на следующем заседании Евросовета. Мы наблюдаем рождение немецко-французской внутренней политики.
«ЦАЙТ»: Социал-демократическая партия Германии (СДПГ) сначала сильно опасалась, что попадет впросак из-за безрассудных требований Олланда и лишиться ореола социал-демократической рассудительности в вопросах налоговой политики.
Кон-Бендит: Олланд был вынужден изменить свою позицию под влиянием СДПГ. И это очень хорошо! Это все приведет к еще более тесному слиянию.
«ЦАЙТ»: Саркози уже несколько недель «ловит рыбку» на правом фланге: фраза о том, что халяльное (допущенном в питание по мусульманским нормам - прим.пер.) мясо - национальная проблема, осуждение однополых браков и разговоры о том, что «иностранцев стало слишком много». И вот он уже ставит под сомнение право свободного перемещения в соответствии с нормами Шенгенского договора. Но и левые партии обрамляют антикризисную политику в национальную рамку. Нам угрожает «ренационализация»?
Кон-Бендит: Как левые, так и правые чрезмерно реагируют на кризис. Предполагается, что национальные культурные коды должны давать по крайней мере ощущение опоры в тяжелые времена. Хотя изоляционизм и политика запугивания идут вразрез с целями преодоления кризиса. Саркози, якобы, хочет модернизировать Францию и сделать ее открытой, в то же время он запугивает избирателя, играя на ксенофобии. Это может ему еще аукнуться, ведь люди осознают противоречивость его позиции. Что касается левых, то они апеллируют к традиционному для Франции представлению о государственном регулировании экономики как инструменте выхода из кризиса.
«ЦАЙТ»: Что будет означать для немецких левых победа Олланда?
Кон-Бендит: Центральной станет тема государственного регулирования. Не только применительно к финансовым рынкам, но и в плане ограничения свободы рынка во время кризиса и обуздания капитализма. Победа Олланда сделает возникновение коалиционного правительства консерваторов и социал-демократов в Германии еще более вероятным. Дрейф Меркель влево от центра политического спектра ускорится еще сильней. Она и так отошла уже так далеко от своих неолиберальных тезисов, озвученных на съезде партии в Лейпциге в 2011 году, что кажется будто их никогда и не было.
«ЦАЙТ»: Откуда у французских избирателей склонность голосовать за крайне левых или правых, у которых ни в какой другой промышленно развитой стране не было бы шансов на успех?
Кон-Бендит: Ну почему же, в Германии есть Пиратская партия, объединившая значительную часть людей, желающих выйти за рамки логики главенствующей политики. «Пираты» воплощают надежду, которую подпитывают и леворадикальные политики вроде Меланшона: жизнь может быть совсем другой.
«ЦАЙТ»: Но Меланшон - классический левый, у «Пиратов» же представлены все цвета политической палитры.
Кон-Бендит: Да, но общей для них является попытка внушить избирателям, что можно просто выйти за рамки господствующей политической логики и не зависеть от объективных обстоятельств. Люди ищут альтернативу, выход из «дебрей» кризиса.
«ЦАЙТ»: 30% французов поддерживают радикальных политиков. И это называется «выход из кризиса»?
Кон-Бендит: Желание вырваться из этой ситуации есть у многих. Но есть и еще кое-что: Меланшон - сильный оратор. Он описывает кризис словами Виктора Гюго. В своих речах он цитирует «Отверженных»! Для немецкого слуха подобный пафос невыносим.
«ЦАЙТ»: Но еще невыносимее то, что каждый пятый французский избиратель хочет голосовать за ультраправых.
Кон-Бендит: Я говорю своим французским друзьям: «Представьте себе, какой шум поднялся бы в Европе, если бы 16% немцев проголосовало за правых радикалов!» Да весь мир встал бы на дыбы, и совершенно справедливо. А в некоторых городах госпожу Ле Пен поддерживают даже более 30% жителей. В Германии это было бы просто немыслимо.
«ЦАЙТ»: Куда ведет правых экстремистов госпожа Ле Пен?
Кон-Бендит: Я предполагаю, что она хочет повторить путь, пройденный в Италии Джанфранко Фини. Она хочет в правительство и не желает, как ее отец, 40 лет подряд сковывать себя по рукам и ногам коалиционными компромисами. Но это возможно лишь в случае проигрыша Саркози и реструктуризации правых сил. Если Саркози проиграет, правым придется задуматься над тем, как снова интегрировать потенциал Ле Пен в свой лагерь. Если же он победит, это отсрочит решение проблемы еще на пять лет.
«ЦАЙТ»: Темой предвыборных кампаний на крайних флангах является гордость и суверенитет?
Кон-Бендит: Меланшон выступает под лозунгом «Prenez le pouvoir» - «Берите власть». И он повествует о подвигах французов со времен Великой французской революции. Он настроен резко антиамерикански, настолько резко, что полагает необходимым для Франции искать союз с Китаем вместо западных держав. Он на полном серьезе заявляет, что у французов такое же представление о государстве, как и у китайцев. Он обслуживает авторитарный запрос и притягивает к себе много молодых людей, находящихся в поисках позиции, которая бы резко отличалась от уже существующих. То, что подобных политиков относят к левому лагерю, вызывает у бывалых сторонников революционной стихийности народных масс вроде меня только недоумение.
Источник: inoforum.ru.
Рейтинг публикации:
|
