В настоящий момент никакой цензуры в Интернете не существует
Действующий президент Дмитрий Медведев в ходе конференции «Интернет и бизнес» подчеркнул, что правоохранительные органы России продолжат борьбу с нарушениями закона в Интернете.
В настоящий момент никакой цензуры в Интернете не существует
По словам главы государства, сотрудники органов будут пресекать распространение заведомо ложных сведений, которые порочат чью-либо честь, достоинство, деловую репутацию. Они также будут привлекать к ответственности за распространение детской порнографии, пропаганду терроризма, межнациональной или религиозной вражды. Таким образом, он еще раз затронул тему цензуры в Сети. Насколько я понимаю, в настоящий момент никакой цензуры в Интернете не существует – по крайней мере, в массовом порядке и, что называется, на системном уровне. Отдельные случаи выборочного и тенденциозного применения пресловутой 282-й статьи я бы не брал в расчет. Системная цензура в Интернете – это то, что есть в Китае или Иране. С другой стороны, в условиях избирательного правосудия 282-я статья – это такой дамоклов меч, который висит над каждым.
Безусловно, к этой статье УК есть большие вопросы. Тем более что, на мой взгляд, она очень часто применяется абсолютно немотивированно, отражая определенную политическую конъюнктуру. В результате решения по этой статье очень часто притянуты за уши, когда высказывание суждений и мнений приравнивается к экстремизму или разжиганию розни. С другой стороны, ее не зря назвали «русской», потому что она применяется крайне выборочно: в основном когда дело касается русских националистических движений. Впрочем, эти движения бывают разными. Среди людей, их представляющих, действительно встречаются и откровенные отморозки с экстремистскими наклонностями, но есть и люди абсолютно вменяемые.
Цензура должна заниматься проявлениями морально-нравственной деградации общества
Тем не менее последнее обстоятельство не отменяет проблему необходимости сдерживания радикализма. Просто нужно устранить выборочный характер правоприменения. Если уж применять данную статью, то по отношению к проявлениям экстремизма со стороны представителей всех национальностей. В конце концов, цензура должна заниматься не политическими вопросами, а исключительно такими отвратительными проявлениями морально-нравственной деградации общества, как педофилия, или предотвращать такие вещи, как мошенничество в сети. В Интернете есть много деструктивных информационных проявлений, которые не имеют прямого отношения к политике.
Политическая цензура в сети неуместна, в отличие от цензуры вообще, которая занимается откровенно криминальными проявлениями – например, призывами к разрушению страны, убийствам или самоубийствам. Такие вещи, безусловно, кто-то должен контролировать. В настоящее время большая часть информации, которую потребляет молодежь, размещается в сети. Соответственно, нам небезразлично, что и как с ней здесь работает. Поэтому правоприменительная практика 282-й статьи – это одна проблема, а чисто политическая цензура в Интернете – это совсем другое. Осуществление цензуры возможно только в случае накладывания определенных технических ограничений. Такая система, например, имеет место в Китае, когда через выставленный властями технический фильтр проходит только дозволенная информация, размещенная на разрешенных сайтах. На входе в такого рода фильтр может присутствовать структура вроде общественного совета. В противном случае его деятельность не будет иметь смысла, если сайты зарегистрированы за пределами РФ. Тогда любое осуждение будет лишено всякого смысла.
Впрочем, лично мне практика функционирования такого рода советов в российских условиях совершенно не кажется убедительной. В качестве примера могу привести Общественную палату, которая фактически стала органом, представляющим не общество, а лишь его либеральную часть. К тому же у нас общественные советы очень быстро превращаются в провластные советы, выражающие позицию той части общества, которая приближена к истеблишменту. Если такое кривое зеркало будет пытаться отразить общественное мнение, то мы получим серьезный перекос в информационном пространстве.
