20 февраля 2012 Александр Горбенко
 
ЕДИНСТВЕННЫЕ СОЮЗНИКИ РОССИИ
У меня есть интересное наблюдение. Руководство страны, наконец-то уделяет внимание обороноспособности. Это и зарплаты военнослужащим, и 20 трлн. до 2020-го на перевооружение. С другой стороны, самыми заметными и обсуждаемыми темами, по нашей армии стали её сокращение и плачевное состояние, в сравнении как с современными зарубежными аналогами, так и с Советской Армией. На первый взгляд, это взаимоисключающие тенденции. И в этом стоит разобраться.
Для начала следует сказать, что наши Вооружённые Силы находятся в состоянии реформирования. Споры о том, как это делается, не утихают, вызывая массу критики и обвинений. Почти никто не спорит с тем, что ВС образца 90-х годов мало на что годились и менять многое было необходимо. То, что сделано, и как, возможно, следовало делать, – вопрос дискуссионный. Но по главным пунктам необходимых изменений споров почти не возникает. Их три.
1. Перевооружение на современные образцы вооружения и техники.
2. Повышение мобильности и оперативности управления.
3. Улучшение качества подготовки личного состава.
Теперь попробуем разобрать реализацию.
Первую задачу решает Гособоронзаказ, по объёмам впервые сравнимый с советскими временами. Наиболее существенными темпами идёт обновление флота и РВСН. Но и по другим видам вооружений взяты хорошие темпы. То, что по многим направлениям опытно-конструкторские работы и внедрение идут не столь быстро, вполне понятно – задел, доставшийся от Советского Союза подходит к концу. Да, «Алмаз-Антей» сосредоточен на совершенствовании стратегических средств ПВО и на теме заатмосферного перехвата, а потому не справляется с новым сухопутным комплексом средней дальности и морским «Полимент-Редут». Но работы идут, и результат будет. Да, в области бронетехники в основном идёт модернизация старья, но только потому, что результаты по новым унифицированным платформам (ОКР «Армата» в тяжелом классе, ОКР «Курганец-25» в среднем и ОКР «Бумеранг» в колёсном) будут только в конце этого -- начале следующего года. Можно перечислять работы по новым авиационным комплексам, комплексам ударного высокоточного вооружения, средствам управления, интегрированным со средствами разведки и связи и т. д. Этот список -- лучшее подтверждение объёма работ и усилий по перевооружению армии и флота, попытки сделать их оснащение адекватным угрозам безопасности нашего времени, а не прошлого века. На качестве и сроках работы сказывается недофинансирование 90-х, развал важнейших научно-производственных предприятий, дезинтеграция отраслей развалом Союза и нехватка кадров. Но понимание важности перевооружения налицо. А возможности и ресурсы были не безграничны даже у СССР.
Вторая задача, конечно, требует сокращения в управлении войсками лишних звеньев и передачу инициативы на конкретных направлениях более мелким подразделениям. К тому же бригада, оснащённая современными образцами вооружений, по возможностям и огневой мощи превосходит более крупные подразделения прошлого. Она не отягощена мощными дивизионными тыловыми органами обеспечения, что делает её мобильнее, но, вместе с тем, ограничивает действия в отрыве от других подразделений продолжительное время. Скажем, в американской армии бригады действительно предпочтительнее для удалённых экспедиционных операций, требующих быстрой переброски войск, для локальных конфликтов и для достижения быстрых результатов на небольших ТВД. У нас такие операции частенько именуют «контрпапуасскими». Однако не будем забывать, что от дивизионного звена американцы не отказались.
У нас вопрос решается переходом от четырёхзвенной системы управления (военный округ — армия — дивизия — полк) к трёхзвенной (военный округ — оперативное командование — бригада). При этом оперативное командование выполняет функции общевойсковой армии, а также содержит части тыла и обеспечения -- с той только разницей, что ему подчинены более мелкие и более разнородные подразделения. Это, конечно, улучшает управляемость на выделенном направлении и придаёт управлению гибкость, но снижает общую боевую мощь.
Противники новой структуры часто говорят, что новая армия будет заточена под «конфликты малой интенсивности» -- т. е. ограниченные по масштабам (типа войны в Осетии) и контрпартизанские операции. Это так. Тем более, что опыт подобной организации был получен в успешных действиях группировок “Восток” и “Запад” Трошева и Шаманова в Чечне, когда за неимением полноценных частей и соединений там воевали сводными отрядами и батальонами. Полк выжимал из себя на войну усиленный танками и артиллерией батальон, плюс разведка, плюс тылы, плюс боевое управление — 700—900 человек. В итоге дивизия в Чечне воевала тремя сводными полками: двумя пехотными и танковым, плюс артиллерия, разведка, тылы и боевое управление. Всего около 5 тыс. человек – по сути, бригадный состав. Также сильное влияние на новую структуру оказало столкновение с грузинской армией, когда командование пятью тактическими группами (по сути – снова усиленными полками) осуществлялось не штабами дивизий, из которых они были выделены, и даже не штабом 58-й армии, а непосредственно штабом Северо-Кавказского военного округа через специально созданную группу управления.
Подводя итог, приходится согласиться с теми, кто говорит о новой армии как о средстве для ограниченных по масштабам боевых действий. Возможности её в полномасштабном конфликте с сильным противником на широком фронте вызывают сомнения. Но здесь придется определиться с вероятными угрозами.
Самым слабым местом принято считать дальневосточное направление, на котором многочисленные «эксперты» привычно пугают «китайской угрозой». Об оценке её вероятности можно спорить, но лично я отношусь к этой страшилке скептически. Силы НОАК на северном направлении не являются достаточными для вторжения. Гораздо более важным направлением китайской армии и флота следует считать юго-восточное и южное направления. Именно там находятся жизненно важные транспортные пути и там сосредоточены потенциальные опасности Китая. КНР стремится к доминированию в Юго-Восточной Азии, где зона экономических интересов ставится под угрозу насыщенностью вооружений и очагами возможных конфликтов. Именно там Китай будет отстаивать свои позиции, в том числе с помощью силы, и только там возможно нанести ему существенный ущерб. Вот поэтому возможный конфликтный сценарий на севере руководство КНР рассматривает как третьестепенный. Он объективно не нужен нам, и равно не нужен Китаю.
Вероятность же конфликта с НАТО прямо зависит от внутренней ситуации в России. Современные возможности блока и опыт его последних агрессивных действий говорят о том, что на полномасштабную войну без участия в качестве «пушечного мяса» внутренней оппозиции он не способен. Последней полномасштабной кампанией НАТО был Ирак, военные возможности которого сильно преувеличивались, чтобы успех казался серьёзным достижением. Афганистан – вполне «контрпапуасская» кампания. В Югославии, Ливии и, возможно, Сирии и Иране, возможной оказывается только поддержка одной из сторон конфликта с помощью дистанционных ударов высокоточным оружием. В военной науке западных стран главенствует теория сетевых войн, исключающая полномасштабные боевые действия по образцу Второй мировой. Её основа – действия малых, мобильных подразделений и дистанционные удары по ключевым объектам, лишающие противника технического превосходства и открывающие дорогу внутренним или региональным силам по захвату инициативы. Без наличия этих сил операция вообще не рассматривается.
И тут оказывается, что армия бригадного состава вполне соответствует вызовам времени. В ситуации отсутствия чёткой линии фронта и малого состава сил противника, действующего мобильными группами на всей глубине обороны, ключевыми оказываются оперативность реакции и быстрая концентрация сил на постоянно меняющихся направлениях. Согласитесь, громоздкая структура дивизий, подчинённых армейскому управлению и привязанных всей инфраструктурой к местам постоянной дислокации для этого подходит меньше. Да и обеспечение безопасности всех направлений с помощью армии статичной дивизионной организации с нашими просторами, боюсь, не вполне под силу по экономическим причинам.
Ключевым же фактором безопасности будет являться защита от ударов высокоточным оружием, которая обеспечивается принятием на вооружение современных образцов техники -- отнюдь не дешёвых и требующих высокой квалификации от операторов и серьезной технической базы обслуживания. И здесь мы подходим к третьей задаче, стоящей перед ВС.
Третья задача пока является вопросом открытым. Качество подготовки, создание профессионального сержантского корпуса вместо института прапорщиков/мичманов, сокращение до года срочной службы и сокращение выпусков офицеров -- наиболее неоднозначные меры в реформе армии. Их эффективность пока не доказана. Например, на флоте, где матросы и старшины только на втором году осваивали технику, а главным техническим специалистом был мичман, теперь младшие офицеры вынуждены браться за «паяльник и гаечный ключ». Армия и флот -- конечно, «живые организмы» и с этими изменениями справятся. Вопрос, насколько нововведения окажутся эффективны. Это покажет только время. И тем непоправимей будет, если оно будет упущено зря. Тогда вопросы авторам реформы будет задавать поздно.
Противники кадровой политики часто утверждают, что новшества – калька западных принципов комплектования и подготовки, кастрирующая отечественную школу, а незнание авторами последней, привело вместо оценки эффективности к тупому копированию и желанию сэкономить на людях. Не знаю, насколько это верно. Когда главным автором реформы называют Виталия Васильевича Шлыкова, ушедшего от нас в прошлом году кадрового разведчика, посвятившего профессиональную деятельность изучению именно западного опыта армейского строительства, – забывают один аспект. Среди идей, продвигаемых им, реализованными в текущей реформе следует считать только следующие: гражданского министра обороны в качестве контроля за всегда своевольными военными, замену института прапорщиков/мичманов сержантами и приоритет контрактной системы перед срочной службой. Объективно говоря, эффективность первого пункта упирается в вопрос выбора кадров, а не в порок идеи. Второй пункт также зависит от подхода к делу и вполне может быть жизнеспособным. А без последнего пункта, было малореально заменить кучу недоукомплектованных кадрированных дивизий бригадами постоянной готовности. В этих вопросах действительно важны способности и усилия конкретных людей, занимающихся боевой подготовкой, обучением и планированием. А «роль личности в истории» встаёт на первый план.
И если говорить о личностях, стоит подробней осветить идеи другого подвижника военной реформы ещё Советской Армии...
Продолжение следует
Источник: odnako.org.
Рейтинг публикации:
|
