Выйти из «европейского дома»

Необходимость построения новой архитектуры европейской безопасности становится все более очевидной. Сразу два события подтвердили это еще в прошлом году: военное столкновение в Грузии в августе и американские президентские выборы в ноябре, еще раз показавшие, что мир в Европе находится в руках американских избирателей. Система международной безопасности в Старом Свете пребывает в «разжиженном» и податливом для внешнего влияния состоянии.

Стабилизация этой системы может быть делом рук только самих стран Европы, включая Россию. Но препятствия для созидательной работы остаются не менее очевидными, чем необходимость ее проведения. Наиболее существенное препятствие -- это провинциальное внешнеполитическое мышление. Прежде всего европейцев. Но и россиян. Объективная причина такого мышления -- трагическая история второй половины XX века, отбившая у народов Старого Света вкус к глобальным проектам. Следствие провинциализма -- бесчисленные мелкие двусторонние склоки и неспособность влиять на судьбу мира, подчас и на свою собственную.

Россия, погруженная после 1991 года в экономические и социальные преобразования невиданного масштаба, сама на полтора десятилетия устранилась от глобальной политики. Не случайно одним из наиболее ярких эпизодов возвращения Москвы «в мир» стало заявление о наличии зоны интересов по периметру своих границ. Трудно придумать более скромные притязания на фоне Европы, заявляющей о необходимости своего глобального лидерства по многим вопросам, и на фоне США, реализующих такую стратегию на практике.

Однако наличие вторых по размерам ядерных арсеналов, а также присутствие в Азии пока удерживают Россию от скатывания к сугубо региональной повестке. Европа ради спокойствия всего человечества десятилетиями отучала себя вмешиваться в решение проблем за пределами своей периферии. Даже после завершения «холодной войны», когда жесткие ограничители самостоятельности были сняты, максимум, на что решились страны ЕС, -- принять долю ответственности за будущее стран бывшего социалистического лагеря.

Позднее к расширению на восток прибавились общая политика ЕС в отношении восточных соседей (2003 год) и стран Средиземноморского бассейна (2008 год). Обе инициативы страдают от явного недостатка финансирования. Однако даже заявлений и визитов высокопоставленных чиновников ЕС в Минск или Ташкент достаточно для того, чтобы нанести ущерб российским экономическим и даже политическим интересам. Просто за счет расширения поля для маневра у постсоветских лидеров всех мастей.

Сейчас Европа для России -- важнейший и наиболее платежеспособный потребитель энергоресурсов, а также удобный партнер в области инвестиций и научно-технического сотрудничества. Она же автор и исполнитель многочисленных политических и экономических «укусов», отражающих частные коммерческие интересы и попытки потеснить Москву на постсоветском пространстве. Вольно или невольно, но Россия втягивается в эти игры.

В результате, несмотря на наличие в Старом Свете одной сверхдержавы (Россия) и двух великих (Великобритания и Франция), «большая Европа» все больше становится объектом политики внешних сил. Растрачивая свою энергию и ресурсы в чисто региональных вопросах и спорах.

Отношения России и Европы необходимо выводить из узких региональных, если не сказать провинциальных, рамок. США и Китай никогда не будут способствовать завершению скрытой вражды между россиянами и европейцами, если те не смогут доказать свою способность действовать в качестве глобальных игроков. Вместе либо поодиночке.

Необходимо перестать наконец ставить во главу угла проблему внутреннего устройства «общего европейского дома». Произвести ремонт или выстроить новый каркас безопасности можно, только взглянув на строение со стороны. Оценив силу ветров и глобальных конкурентов. И перестав наконец делить стулья и переписывать на себя новые комнаты.