'Asia Times online ', Китай (Гонконг)
Джордж даблЮ Обама?
Не рановато ли говорить о преемственности президентства Буш-Обама?
Данные демонстрируют выразительную преемственность администраций Джорджа даблЮ Буша и Барака Обамы, и нигде это не проявилось более ясно, чем в политике «демонстрации силы» в арабском мире.
Помимо того, что одна война в Ираке полу-закончена, вторая вдвое расширилась и растянулась вдоль всех границ Афганистана, расширена программа убийств в операциях с беспилотниками. И эти операции прославились особой церемонией выражения благодарностей (чего не было при Буше). Количество узников Гуантанамо уменьшилось, но некоторые из них приговорены к пожизненному заключению, повторяются заклинания о «государственных секретах» ради защиты правительства от обвинений в военных преступлениях, вновь действует Патриотический акт, и его самые сомнительные положения остались нетронутыми. Президентства Буша-Обамы достаточно взаимосвязаны, чтобы их можно было считать отдельным историческим явлением со своей собственной жизнью.
Важность развития происходящих событий не освещается, а скорее прикрывается разговорами в главных СМИ о национальной безопасности государства и наших больших и малых войнах. Вернёмся в 2005-2006 гг., тогда иракские мятежники отказались утихомириться, и то, что представлялось «религиозной враждой», стало больше походить на войну за национальное освобождение против державы-оккупанта — именно тогда американская пресса продемонстрировала необычайно критичную остроту.
Но вашингтонский охват Ирака «волной» (используемый термин, означающий волнообразное нарастание количества войск с последующим выведением — прим. пер.) в 2007 г. убрал тему войны с первых страниц, и она — вместе с афганской войной — вернулась 4 года спустя и лишь случайным образом.
Такое исчезновение служило целям долгого двойного срока президентства. Продолжайте войны, но нормализуйте их, приучите к ним, просто не распространяясь о них, а лучше даже не упоминайте; намекайте, что при отсутствии видимой «победы», есть кое-что ещё, достижения более реальные и вероятно более зрелые, всё ещё доступные для США на Большом Ближнем Востоке. Такие вещи не имеют определения, но задним числом им даётся название. Называются они «успехом».
Однако, вернёмся ...
Обычный разворот от неудовлетворительных войн за рубежом к более приятным домашним делам, однако, более не выглядит таким разумным. В эти августовские дни американцы протирают глаза, и ...их изумлению нет предела — что это такое свалилось на них под видом президентского «соглашения о долгах» — сдвиг тектонических плит под экономикой, о котором бывший вице-президент Дик Чейни мог только мечтать, но который успешно осуществили Обама и республиканцы. Перераспределение богатства и власти, более трёх десятков лет находившееся в состоянии становления, теперь врезано в систему и ему придан постоянный статус.
Только президент-демократ и только тот, кто связан во мнении общества (как бы это ни было ошибочно) с судьбами бедноты, мог выполнить такой безоговорочный разворот при всей его отвратительности.
Одним из последних приятных мгновений, которым наслаждался Обама перед началом безумных переговоров о долге, было веселье на пару с исполнительным директором «Дженерал электрик» Джеффом Иммельтом, ныне — главой президентского внешнего совета экономических советников.
На встрече президентского Совета по работе и конкуренции 13 июня интервьюер считал, что Обама знал о трудностях, вызванных длительным процессом обеспечения гарантированных мер по созданию рабочих мест. Обама склонился к микрофону и предложил весёлый экспромт: «Лопаты не были столь готовы, хм..., настолько готовы, как мы ожидали», и Иммельт расхохотался от всего сердца. Неосторожный момент: президент «надежд и изменений» подтверждает свою солидарность с крупными менеджерами, чью житейскую иронию он уже одобрил.
Некая тайна окружает поддерживание Обамой экономической политики Буша в отсутствие лояльности реакционного класса, её сопровождавшей, и его расширение бушевской политики войны в отсутствие хоть приблизительного образа врага и горячей любви к войне, двигавшей Бушем. Но загадка со временем потеряла свою остроту, а эффект продолжения значит больше, чем даже её истоки.
Мы знали, что такое Буш, и была очевидна необходимость сопротивления. Обама его осложняет. Во время глубокого кризиса такой номинальный руководитель — с противоречивыми словами, поведением и силой своего примера (или скорее отсутствием силы примера) — становится скрытым несчастьем для всех, кто надеялся возложить на него ответственность.
Философ Вильям Джеймс предложил девиз удобной морали: «По плодам познаете их, а не по корням».
Предположим, мы приложим столь разумный критерий к прошедшим двум с половиной годам. Переводя на язык президентской власти — власти президента, чьи методы состояли в выдвижении «команды соперников» и «скрытого лидерства», — девиз должен означать: по назначениям узнаешь их.
Проверим Обаму, группируя членов его кабинета, советников и привилегированных источников влияния в зависимости ответа на вопрос: «Кого он предпочёл оставить подольше, чтобы выиграть от своего рода круговой поруки и упиваться её влиянием? А кого из них он отверг скорее или с явным желанием избавиться от любых неприятных ассоциаций с ними?» Будем считать их праведниками и грешниками. При столь крайних оценках вкус Обамы на сторонников может кое-что рассказать о нравах и политике его самого.
Праведники
Итак, советники — те, кому президент сверх всяких ожиданий вверил власть и решил сохранить в своей администрации как можно дольше, те, кого он убедил остаться:
1. Лоуренс Саммерс. Главный экономический советник Обамы в 2009-2010 гг. Будучи в 1999-2001 гг., при Билле Клинтоне секретарём Казначейства, Саммерс обеспечил отмену закона Гласса-Стиголла времён нового курса, который не позволял коммерческим банкам спекулятивные сделки с брокерскими фирмами.
Целью закона Гласса-Стиголла была защита граждан и экономики от финансовых пузырей и коллапса. Разрушение этой преграды между сбережениями и финансами во многом стало причиной катастрофы 2008 г. В конце 1990-х гг. Саммерс также продавливал прекращение регулирования операций с комплексными деривативами — мечта, в полной мере реализованная при Буше. В первые годы президентства Обамы он изъял банковские срочные ссуды и возражал против основных программ создания рабочих мест. Он победил, а мы живём с результатами его деятельности.
В 2009-2010 гг. ключевым сподвижником Саммерса был секретарь Казначейства Обамы Тимоти Гейтнер. Вероятнее всего, Гейтнер был назначен по совместной рекомендации Саммерса и секретаря Казначейства Буша Хэнка Полсона. Последний однажды описал Гейтнера, как «крайне необычно одарённого молодого человека» и работал в тесной связке с ним в 2008 г., когда был президентом Федерального резервного банка Нью-Йорка.
В то время Гейтнер сотрудничал с Полсоном в вопросе обоснования разумности поддержки страхового гиганта AIG и отказу в ней «Леман Бразерс». Со своей стороны, летая во время кампании 2008 г., Обама инициировал несколько телефонных консультаций с Полсоном, и чтобы иметь возможность поговорить и послушать того, часто просил лётчиков придерживаться автодорог. Эта связь неразрывна. А любые потрясения в замкнутом мирке президента, вызванные ранним уходом Саммерса из администрации, несомненно, были уравновешены недавним заверением Гейтнера о том, что он останется в Казначействе и после 2011 г.
Постскриптум: в 2011 г. Саммерс стал большим реформатором, чем сам Обама. 13 июля на шоу Чарли Роуз он критиковал президентскую нерасторопность при разработке программы создания рабочих мест. Саммерс предлагал частичный отказ от собственной прежней политики, которую Обама продолжает защищать.
2. Роберт Гейтс. Неизменный член вашингтонской правящей коалиции Гейтс поднялся до трёх властных постов: первый - директор ЦРУ при Джордже Буше, второй — министр обороны при Джордже Буше-мл., и третий - министр обороны при Обаме.
Он оставался на своём посту 28 месяцев и ушёл вопреки желанию президента. В 2009 г. Гейтс поддерживал генерала Петреуса и председателя Объединённого комитета начальников штабов адмирала Майка Маллена в продвижении основной (она называлась «умеренной») эскалации афганской войны. И делал он это без ожесточения или рисовки — стиля, которому Обама доверял, — хотя и в компании, от которой не прочь был избавиться.
В годы Буша Гейтс, конечно, был более умеренным по сравнению с Чейни и его экстравагантными военными целями, министром обороны Дональдом Рамсфельдом и их нео-консервативным кругом. Он просто работал ради усиления милитаризации США в соответствии с принятыми нормами бюрократии.
Этот подход одобрен и будет продолжен — хотя, возможно, с меньшей осторожностью - его наследником Леоном Панеттой. При отсутствии опыта работы в службах безопасности (что могло бы придать ему устойчивости) Панетта обладает иными достоинствами: возможностью приспособиться к «рабочему режиму», при этом совершенно неважно, какие именно его знания или личные качества будут востребованы. Наиболее известный как глава администрации, снизивший на порядок неразбериху Белого дома, царившую там при Клинтоне, в общественном восприятии он остаётся не связанным ни с какими определёнными взглядами, ни с группировками в политике.
3. Рам Эмануэль. На посту главы администрации Белого дома Эмануэль выполнял большую часть практической работы, которой Обама предпочитал не заниматься: договаривался с законодательной властью. (И вице-президент Джо Байден довольно часто брал это на себя). Правда, его усилия вызывали лишь угрюмую благодарность, но Эмануэля вполне устраивало такое положение вещей: он — по природе — человек, не жаждущий приязни окружающих.
Кажется, Обама относился к способностям Эмануэля с благоговением; и оно было таково, что ничто иное, кроме возможности стать мэром Чикаго, не могло выдернуть его из Белого дома. Эмануэля считают ответственным (справедливо или нет — вопрос) за победу Демократической партии на выборах в конгресс 2006 года. Но один факт в том успехе, который никогда и не скрывался, всё же слишком быстро оказался забыт: Эмануэль прилагал все усилия по устранению кандидатов, выступавших против войны.
Обама должен был это знать, и он восхищался человеком, выполнившим такое. Следовал ли Эмануэль той же стратегии в выборах 2010 г. — никогда всерьёз не обсуждалось. Тот факт, что в 2011 г. категория «демократов-противников войны» вряд ли вообще существует — достижение, за которое совместно несут ответственность Эмануэль и президент.
4. Касс Санстейн. Общепризнано, что самый влиятельный юридический советник президента — Санстейн — защищал и, вероятно, предлагал Обаме в нарушение обещания 2008 года (в бытность того ещё сенатором) оттягивать принятие любого нового закона, попустительствуя тем службам телекоммуникаций, которые противозаконно шпионили за американцами. Это был первый и основной шаг назад Обамы во время президентской кампании 2008 г.: ранее он защищал неприкосновенность Закона о надзоре за иностранными разведками и был против тайного расширения деятельности Агентства национальной безопасности (АНБ).
В тот момент Обама изменил позицию с обвинителя на условного поборника надзора за американцами — тайной политики, защищавшейся Чейни, одобренной Бушем, проводившейся директором АНБ Майклом Хайденом и разумно обоснованной советником Чейни по юстиции Дэвидом Эддингтоном. Неуклюже публично оправдывая такой разворот, Обама предположил, что наблюдений за отчётами телекоммуникационных служб и их использованием генеральными инспекторами соответствующих агентств и департаментов вполне достаточно для восстановления нормы закона.
Если уж говорить о политике национальной безопасности, то Санстейн представляет собой отличный пример преемственности Буш-Обама. Хотя иногда его считают либералом, но с самого начала, ещё при офисе вице-президента Чейни он отстаивал расширение структуры национальной безопасности, восхваляя твёрдые ограничения, за которые взял на себя ответственность департамент юстиции Ашкрофта.
«По историческим стандартам, — писал он осенью 2004 г., — администрация Буша действовала со значительной сдержанностью и достойным похвалы уважением к политическим свободам. Она никоим образом не пыталась ограничить свободу слова или демократические процессы. Часто осуждаемый, но плохо понятый Патриотический акт, по крайней мере, в том виде как он написан, немногое изменил в смысле ограничения гражданских свобод, другое дело — как он исполняется». Кажется, таков же и взгляд Обамы. Снисходительность к отцам Патриотического акта в администрации Обамы сопровождается постоянными отказами инициировать или поддержать законные действия против «адвокатов пыток». Санстейн описал докладные Джона Йоо и Джея Байби в департамент юстиции Буша (оправдывавший пытки утоплением и другие крайние меры) словами, прекратившими выражения законного неодобрения: «Это ужасно плохо. Это крайне низкий уровень, крайне слабо, поразительно слабо и поистине — результат небрежности». Плохое знание права — это профессиональная несостоятельность, но не преднамеренное правонарушение.
Политика Обамы - уклонение от поддержки любых допросов высших чинов или сотрудников ЦРУ, ответственных за нарушение закона при предыдущей администрации, вероятно, могла существовать только при поддержке Санстейна. Однако обещание никого не преследовать в судебном порядке подразумевалось и при раскрытии данных департаментом юстиции Обамы. Это обещание было неявно дано Леоном Панеттой в феврале 2009 г. при назначении того новым директором ЦРУ.
Глава президентского отдела информации и управления, имеющий кабинет в Белом доме, Санстейн принимал решения о правительственной политике по вопросам безопасности рабочих и потребителей. Но его пост предполагал внесения требований власти по вопросам анализа информации об американских гражданах и условий раскрытия правительством государственных тайн.
Он заслуживает большего внимания и из-за предложения 2008 года о необходимости правительству «внимательно отслеживать» определённые группы онлайн-обсуждений и смежные с ними, оплачивая тайным агентам мониторинг и, если это возможно, дискредитируя линии тех дискуссий, которые правительство считает экстремистскими или вводящими в заблуждение.
5. Эрик Холдер. Холдер однажды заявил, что процесс над подозреваемым по делу 9/11 Халидом Шейхом Мохаммедом (ХШМ) в нью-йоркском суде был бы «определяющим событием для меня, как генерального прокурора». Решение рассматривать дело ХШМ как гражданское, однако, развеялось благодаря некомпетентности руководства Белого дома — не первый и не последний провал подобного рода.
Политика попыток судить подозреваемых террористов гражданским судом, кажется, никогда не была искренне принята действующими лицами администрации. Локальное сопротивление властей Нью-Йорка стало мнимой причиной и неудачи, и смены места проведения суда на военный трибунал в Гуантанамо. Ни один член администрации, кроме Холдера, не продемонстрировал видимого разочарования.
За время своего 30-месячного пребывания в должности, держась в рамках готовности Обамы присматривать за неприятной историей интерпретаций ЦРУ и «крайних методов расследования», Холдер не сделал ни одного поползновения в предъявлении иска какому-либо чиновнику высшего уровня из любого большого банка или брокерской фирмы, ответственных за финансовый коллапс 2008 года.
Его молчание по данному вопросу стало сигналом того, что таких исков никогда не будет. Если судить по публичным высказываниям, то энергия генерального прокурора при администрации, пришедшей под лозунгом привнесения «яркости» и «прозрачности» в Вашингтон, главным образом, была направлена на судебное преследование по свистку правительства и — исключительно — на суровое применение закона о шпионаже 1917 года. Генеральным прокурором было выдвинуто больше обвинений по этому закону, чем за все предшествующие 93 года его существования.
Ещё раз: фокус в том, что генеральные прокуроры времён Буша — Джон Ашкрофт, Альберто Гонзалес и Майкл Мукасей — могли быть склонны к этому, но ни один не осмелился действовать столь самоуверенно. Экстраординарные задержки в деятельности Большого жюри по делу рядового Брэдли Мэннинга, подозреваемого в передаче правительственных секретов «Викиликсу», и владельца сайта Джулиана Ассанжа относят на счёт попыток обеспечить гарантированное обвинение против одного или обоих обвиняемых и удержать его в рамках варварского и почти нереализуемого закона.
6. Деннис Росс. На ранних этапах своей карьеры Обама, кажется, лелеял интерес к созданию независимого палестинского государства. В Чикаго он был другом ближневосточного диссидента, учёного Рашида Халиди, во время кампании праймериз он спрашивал совета — и получал его — у бывшего специального помощника президента Клинтона по арабо-израильским делам Роберта Малли и бывшего советника по национальной безопасности у президента Джимми Картера Збигнева Бжезински. Оба они были «реалистами» и противниками экспансионистской политики правого крыла израильской правящей коалиции, которая финансировала и осуществляла военную защиту еврейских поселений на оккупированном Западном берегу.
Под давлением израильского лобби Обама отмежевался от всех трёх советников.
Росс, как и Гейтс — неизменный член вашингтонской правящей коалиции. Призванный Полем Волфовицем во времена Картера в департамент обороны, он начал свою деятельность, как специалист по Советскому Союзу, а потом его компетенция распространилась (вкупе со всей комиссией) на изучение непредвиденных обстоятельств, в чём нуждалась американская оборона в Персидском заливе. На саммите 2000 года в Кэмп-Дэвиде Росс, будучи американским посредником, был обвинён в нечестности, поскольку всегда «начинал с израильской выгоды».
Он пришёл в администрацию Обамы как специальный советник Хиллари Клинтон по Персидскому заливу, но 26 июня 2009 г. перешёл в Белый дом, получив замысловатый пост и всеобъемлющие обязанности, — специальный помощник президента и старший директор по центральному региону, включая весь Ближний Восток, Персидский залив, Афганистан, Пакистан и Южную Азию. Росс предостерегал Обаму, советуя тому быть «восприимчивым» к внутренним проблемам Израиля.
В ретроспективе его водворение в Белый дом выглядит ступенькой в целой структуре уступок израильскому премьер-министру Биньямину Нетаньяху, что реально уничтожило надежды Обамы на согласие в регионе. Возобладала осторожность. Можно было предсказать, что влияние Росса заполнит вакуум, возникший из двойственного решения Обамы, которое было ожидаемо после его тщательно подготовленной и широко разрекламированной речи, обращённой к арабскому миру и произнесённой (в июне 2009 г.) в Каирском университете.
7. Питер Орзаг. С января 2009 г. по август 2010 г. директор управления администрирования и бюджета. Он отвечал за привлечение крупных фирм медицинского страхования к расходам, необходимым для поддержки президентского закона о медицинском страховании. Таким образом, Орзаг — вместе с компаниями — оказал решающее влияние на окончательную форму закона 2010 года о защите пациентов и соответствующем уходе.
В январе 2011 г. Орзаг покинул администрацию ради поста председателя мирового банковского обслуживания «Ситигруп». Через несколько дней после ухода из Белого дома он опубликовал в «Нью-Йорк Таймс» комментарий, предлагая президенту распространить сокращение налогов времён Буша на высший слой (2% американцев), добавив, что Обама должен сохранить в силе эти сокращения только в течение 2012 г.
Обама этот совет принял.
8. Томас Донилон. Советник по национальной безопасности и (после ухода Гейтса) ближайший консультант Обамы по внешней политике. Донилон поддерживал приказ об увеличении контингента на 34 000 человек, последовавший после неубедительного президентского обзора афганской войны в 2009 г.
В этом же 2009 г. он воодушевлял и тепло приветствовал необязательные «окончательные приказы» Обамы по Афганистану, которые должны были быть формально одобрены (не обошлось без просьб) всеми участниками действа. (Окончательные приказы выражают «приоритетный всесторонний подход», при котором США будут «работать вместе с Карзаем, когда мы сможем "установить" условия для ускоренного перехода», чтобы осуществить «эффективную местную власть» и «передать» ответственность за ведение войны при продолжающемся «разложении» вражеских сил.)
Многосторонняя карьера Донилона охватывает мир бизнеса, правоведения и правительства. При назначении, по-видимому, больше учитывалось его открытое и абсолютное восхищение Обамой, чем низкое мнение о его квалификации, несомненно, разделяемое некоторыми его коллегами.
Помощник госсекретаря по связям с общественностью во времена администрации Клинтона, он помогал выстраивать расширение НАТО на восток после холодной войны - возможно, самый бессмысленный и деструктивный проект эпохи. В 1999-2005 гг. Донилон был исполнительным вице-президентом по праву и политике в «Фанни Мей».
Грешники
Советники и претенденты со взглядами, соответствующими взглядам Обамы в выборной кампании 2008 г. или его целям в 2009 г., но теперь они либо уволены, либо были вынуждены уйти в отставку, либо не имеют никакого влияния.
1. Генерал Джеймс Джонс. Бывший командующий морской пехоты, был скептичен в отношении эскалации войны в Афганистане. Джонс стал первым президентским советником по национальной безопасности. Однако вскоре ему было отказано во встречах с Обамой, который, по-видимому, стал рассматривать Гейтса как большего технократа, Петреуса как более престижного офицера, а Донилона как более горячего приверженца к той «найди отличие» военной и дипломатической политике, коей Обама решил следовать. Джонс ушёл в отставку под давлением в октябре 2010 г.
Удивительно: Обама говорил с Джонсом всего дважды перед назначением на столь высокий пост, и вряд ли успел узнать его к моменту отставки.
2. Карл Эйкенберри. Командующий объединённых сил в Афганистане до назначения его послом, генерал-лейтенант в отставке, по рангу был старше и Петреуса, и тогдашнего военного командующего генерала Стэнли МакКристала и лучше их обоих понимал и страну, и театр военных действий.
В 2009 году он был автором депеш в госдепартамент, в которых резко критиковал руководство военными действиями и выражал нескрываемую враждебность к новой политике эскалации. Депеши Эйкенберри составлялись с целью влияния на очередной, осенний обзор Белого дома. В них заявлялось, что афганская война проиграна, что её и нельзя было выиграть, и что из увеличения активности войск США ничего хорошего не получится.
Командующий Центркома в тот момент Петреус и МакКристал — оба были встревожены этими депешами; они испугались появления непрошеных угроз своей власти. Просто потрясает, что Обама предпочёл проигнорировать депеши Эйкенберри. Это, пожалуй, самый загадочный в череде случаев, в которых судьба давала президенту козырь, а он отступил.
Среди прочих подобных случаев: спасение банков в 2008-2009 гг. и открытие финансового регулирования, разлив нефти в Мексиканском заливе и возможность пересмотра политики защиты окружающей среды, катастрофа на АЭС Фукусима и пересмотр политики в области ядерной энергетики, доклад Голдстоуна и шанс завершить блокаду Газы. Но все они, как и другие, запомнившиеся, как и депеши Эйкенберри, представляют собой ярчайшие примеры упорства в сомнительной политике без оглядки на весомость впечатляющих доказательств «против».
Эйкенберри ушёл в отставку в 2011 г., Обама заменил его офицером внешней разведки Райаном Крокером, в своё время направленным Бушем в Ирак в помощь Петреусу: справиться с деталями и гласностью при «волне» (дополнительный контингент) 2007-2008 годов.
3. Пол Волкер. Глава Федеральной резервной системы при Картере и Рейгане; у него репутация (не обязательно среди высших эшелонов финансистов) совершенно не коррумпированного чиновника. Надёжный советник Обамы в кампании 2008 г., его присутствие в команде молодых специалистов кандидата в президенты придало той нужный оттенок фундаментальности.
Он предостерегал Обаму и от односторонности в политике восстановления, основанной на гарантиях компенсаций финансовым гигантам вроде «Ситигрупп» и «Банк оф Америка»: эта политика поддерживалась Саммерсом и Гейтнером в противовес политике массового создания рабочих мест и инвестиций в инфраструктуру.
«Если вы хотите быть банком, — говорил он, — то извольте следовать банковским правилам. Если «Голдман-Сакс» и другие хотят торговать собственностью, то они не должны быть банками». Его совет — затянуть регулирование для обуздания спекулятивной торговли — позже был принят, правда, в размытой форме. В январе 2010 г. его заменил главный исполнительный директор «Дженерал электрик» Джефф Иммельт, не заплативший в том году ни цента федеральных налогов.
4. Деннис Блэр. Будучи директором Национальной разведки, Блэр искал возможностей ограничения тайных операций ЦРУ. В этом он потерпел поражение от Леона Панетты — закалённого в бюрократических боях соперника, хотя и без какого-либо опыта работы в разведке, успешно расширившего привилегии агентства и ограничившего надзор за его деятельностью во время пребывания на посту. Блэр отказался уйти в отставку, когда Обама попросил его об этом, и потребовал увольнения. В конце концов, 21 мая 2010 г. он ушёл со своего поста.
Без сомнения, Блэр нанёс непоправимый удар по собственным перспективам, донеся до президента свой скептицизм о полезности войны беспилотниками: своеобразный удар по предпочтениям Обамы в форме наиболее политичной и честной из возможных в США. С момента увольнения Блэр публично выступал против широкого использования беспилотников и в Пакистане, и где-либо ещё.
После ухода с поста из него задним числом сделали козла отпущения и за массовое убийство служащих военным психиатром майором Нидалем Хасаном в ноябре 2009 г. в форте Худ (Техас), и за попытку террориста в «нижнем белье» взорвать самолёт в Детройте на Рождество 2009 года, и за неудавшийся взрыв машины на Таймс-сквер в мае 2010 г. - за все атаки (это подразумевалось), которые Блэр должен был суметь предотвратить, даже при том, что армия, ФБР и ЦРУ оказались неспособны это сделать.
5. Джеймс Картрайт. Заместитель председателя Объединённого комитета начальников штабов генерал Картрайт перешёл к Обаме и обрабатывал для того большую долю информации, оказавшейся полезной для обзора афганской войны. Их дружба продержалась долго, он стал известен, как «любимый генерал» Обамы, но из-за создания независимого канала влияния на президента Картрайт вызывал возмущение и Петреуса, и Маллена.
Как и Эйкенберри, он был скептично настроен в вопросе дальнейшей эскалации войны в Афганистане. Его имя всплывало в Белом доме, когда после отставки Маллена говорили о лидере на пост председателя Объединённого комитета начальников штабов. Будучи проинформирован об оппозиции военных такому назначению, Обама изменил своё мнение и избрал начальником штаба армии генерала Мартина Демпси — фигуру, намного больше устраивающую и Петреуса, и Маллена.
6. Дон Джонсен. Первоначальный выбор Обамы на пост главы службы Юридической поддержки; этот выбор много хвалили, а за Дон внимательно наблюдали специалисты по конституционному праву и борцы за гражданские свободы. Её имя исчезло после 14-месячного ожидания назначения — ей отказали при согласовании. Причина — возражения республиканцев из-за её публикаций и открытых заявлений против практики пыток и законодательного их обоснования.
Этот провал всего лишь частный случай общей модели: первоначальное выдвижение на государственные посты кандидатов, чьи взгляды отличаются прямотой, отвечают интересам общества и согласуются с принципами Обамы, провозглашаемыми до 2009 года, а затем следует отказ Обамы от поддержки таких кандидатов. Пожалуйста, более близкий пример: после объявления (с существенной задержкой) Элизабет Уоррен претендентом на пост специального советника для организации Бюро финансовой защиты потребителей, в июле последовало решение не предлагать её в качестве первого директора Бюро.
Такое ощущение, что лейтмотив всего происходящего — исключение любой возможности тяжёлой борьбы на слушаниях перед утверждением. Преимущество такой борьбы, с учётом высказываний и желаний претендента, состоит в подготовке общественного мнения. Но Обама при любом удобном случае отказывается от какой-либо публичной борьбы или столкновения идей.
«В итоге всё будет сделано скрытно, — заявил источник среди сенаторов-демократов Джейку Тапперу (АВС), когда имя Джонсен было отозвано. — Если бы они хотели, то Белый дом мог бы настоять на голосовании. Но они не хотят, поскольку не переваривают обсуждений».
Поскольку номинация кандидата-«экстремиста» могла бы усилить впечатление об экстремизме Обамы, то может быть дело не в публичных слушаниях? Ведь они могли бы помочь покончить с таким предубеждением, которое испуганные отзывы кандидатур только подтверждают. Но так вопрос не стоит.
7. Грег Крейг. Будучи при Клинтоне два года специальным советником Белого дома, он возглавлял команду, защищавшую президента на слушаниях по импичменту в Конгрессе. Заявление Крейга о поддержке Обамы в марте 2007 г. было жизненно важно для мятежного кандидата из-за известной лояльности Крейга Клинтонам.
Обама сделал его советником Белого дома, в задачи которого первоначально входила разработка планов по закрытию Гуантанамо, — обещание президента в первый день на посту. Но как только была поставлена подпись, Обама потерял интерес к разработке этих планов. А вот другие были менее сдержаны. Дик Чейни работал над воскрешением старых страхов восприимчивой толпы. Силы, настроенные против закрытия, устраивали марши и сеяли панику, а президент молчал. Крейг потерпел поражение в Белом доме от «реалиста» Рама Эмануэля и уволился.
8. Кэрол Браунер. Ведущий эколог в администрации Клинтона. Браунер получила второй удар от Обамы, будучи директором департамента энергетической политики и изменений климата. Она обнаружила, что её усилия были расстроены и администрацией, и Конгрессом: в середине 2010 г. Обама решил, что законопроект о торговых ограничениях (как средство борьбы с глобальным потеплением) станет минусом для демократов при промежуточных выборах.
Давление на Обаму со стороны Торговой палаты США с требованием учитывать интересы бизнеса послужило сильным стимулом для принуждения Браунер к отставке после демократического «разгрома» на промежуточных выборах. Такой их результат не смог предотвратить тихий отказ от законопроекта. У Белого дома не было резервного плана, направленного на борьбу с глобальным потеплением. После отставки Браунер в марте 2011 г., её пост был аннулирован. С тех пор Обама редко вспоминает о глобальном потеплении или об изменении климата.
Моральная и политическая неопределённость.
Президентство Обамы характеризуется изящным чувством невыполнимости обещаний. Возникает какое-то удушье, когда человек власти плывёт, явно избегая нестандартных действий и прибегая к бюрократическим пустышкам, вроде той, примером которой служит Панетта. Как показывает частичный список праведников и грешников, президент живёт в мире, где ему наверняка никогда не скажут, что он ошибается, что он на неверном пути.
Это мир, где нешаблонное мнение или наличие возможного большинства противников считается первым и главным доводом «против» при обосновании выводов.
Итак, альтернативные идеи исчезли - вместе с теми, кто их представлял. Так что себе думает Обама, когда поддерживает одно за другим слабые назначения и вычищает вокруг себя все признаки мысли и независимости? У нас есть несколько смутных догадок.
Популярная книга Авраама Линкольна «Команда соперников», кажется, подсказала Обаме предположение о «пассивном руководстве» самого Линкольна, который был вынужден ввести межпартийное сотрудничество не только из тактических соображений, но и как необходимое средство повышения уровня демократии.
Общество как-то не осознало тщеславных претензий Обамы, с удивительной лёгкостью говорящего о книге и часто поддерживающего «прагматичные» инстинкты, (которые, как он полагает, с ним разделяют все американцы и Линкольн) ради постоянных компромиссов.
Весомый намёк на это можно найти в недавно выпущенной национальной стратегии контр-терроризма Обамы, где президент буквально декларирует: «Мы обращены к миру, такому, каков он есть, но мы стремимся к тому миру, которого жаждем». Если слова «я обращён к миру таковому, каков он есть» звучат знакомо, то только потому, что они прошли апробацию в нобелевской речи Обамы 2009 года.
Эти слова стали мостом, по которому шёл этот противоречивый миротворец, чтобы столкнуть наследство Махатмы Ганди и Мартина Лютера Кинга с реальностью бремени власти руководителя единственной сверхдержавы мира.
В самом деле, понимание Обамой международной морали, по-видимому, во многом выражается суждением «в мире существует большое зло». Эту истину он сообщил в 2007 г. консервативному колумнисту «Нью-Йорк таймс» Дэвиду Бруксу и приписал теологу Рейнгольду Нибуру вместе с заявлением, что он готов «встретить мир таким, каков он есть».
Мир, которого мы жаждем, - это лучший мир высокой морали. Но мораль, если правильно понимать, есть ни что иное, как система взглядов. Если вы хотите точно исполнять свои обязанности, говоря правильные слова ради правильной политики, то вам придётся приспосабливать мир.
Таковой стала в новой фазе этика администрации Буша-Обамы. Она объясняет, как ничто другое, невероятный вкус Обамы к компромиссам, растущий консерватизм его выбора политики и личностей, и законность, дарованную им многим радикальным инновациям первых лет президентства Буша, при одобрении их логики и расширении их рамок. Они же, в конце концов, «мир таков, каков он есть».
Прагматизм Обамы обращается к набору максим, на которые можно полагаться для утверждения существующего порядка - любого порядка, как бы недавно он ни появился и как бы ни были отвратительны его результаты. Можно оставаться у власти, чтобы продолжать «стремиться». Тогда в «мире таковом, каков он есть» вам надо просто отвечать злу меньшим злом.
Так делается для предотвращения от смещения вас фанатиками: например, теми, кто изобрёл средства, которые вы сначала осуждали, но в итоге одобрили. Их отличие в том, что они не обладают видением ищущего. Наконец, «в мире таковом, каков он есть» для удержания власти надо сохранить на своих местах тех, кто обычно на этих местах и пребывает.
Дэвид Бромвич пишет о гражданских свободах и американских войнах для Huffington Post, сотрудничает с TomDispatch.
Источник: ИноФорум.
Рейтинг публикации:
|
