KULTURKAMPF НА УКРАИНЕ: ФЭНТАЗИ ПРО «РУССКИХ ОККУПАНТОВ»
Никто в России не считает украинцев чужими. Человек с украинской фамилией или с украинским происхождением вливается в русский народ, не испытывая никаких этнических или культурных барьеров. Россия для украинцев — такая же Родина, как сама Украина. Этой огромной (как в географическом, так и в историческом смысле) Родины украинцев хотят лишить. Психология «залишенцев» — война против собственной Родины, против второго национального «я», против неотъемлемой части этнического сознания.
Отвечая на вопрос о современном украинском классике, продавщица-киевлянка после некоторого замешательства разыскала для меня на полке книгу Василя Шкляра. Регалии автора вполне соответствовали моей заявке: лауреат, володар Гран-при, его роман «Залишенець» признан на Украине «книгой года». Для произведения приключенческого жанра «Залишенец» («Оставшийся, оставленный», короче — «последний из могикан»), действительно, написан неплохо: налицо и сочный язык, и щедрое на адреналин действие. Правда, сам сюжет, несмотря на многочисленные отсылки к архивным документам, я бы назвал «историческим фэнтези», попыткой реконструкции никогда не существовавшего прошлого.
Драма Гражданской войны предстаёт под пером Шкляра в необычном свете: по одну сторону фронта сражаются исключительно украинцы (естественно, за вольную Украину), по другую — российские оккупанты (они же «червинцы», то есть красюки). Действия Красной армии изображены как «москальская навала», красноармейцы — сплошь «кацапыдло», несколько разбавленное другими азиатскими народами («карячконоги москали, вовкуваты китайцы, юродивы с лица чуваши та башкиры», в эту же орду зачислены и «товстошкуры латыши»).
Мотивация писателя весьма тривиальна. Ещё на заре девяностых, в связи с крахом коммунистического проекта, стало не очень комфортно числить себя в лагере проигравших. У многих граждан СССР возникло желание отмежеваться от советского прошлого. Причём отмежеваться не только в персональном порядке, но и снять с себя некую коллективную ответственность за «напрасно прожитые годы». Стали популярны разные версии национальной непричастности — например, идея, что украинцам навязали коммунизм «оккупанты-москали». Русские, в свою очередь, имели возможность кивать на «жидовский заговор». Но и в еврейской среде родилось «оправдание»: мол, нас пойти в революцию вынудили погромы. А поскольку погромы проходили в основном на Украине и совершались преимущественно украинцами, получается настоящий замкнутый круг. Эта карусель «этнических алиби» очень удобна для индивидуальной психологической реабилитации, но совершенно не годится для понимания подлинной истории наших народов.
Лозунг «Превратим Гражданскую войну в войну Отечественную!» (то есть изобразим события двадцатых годов как борьбу за свободу Украины против русской агрессии) имеет явный политический заказ. Его задача: вырастить поколение украинцев, ненавидящих Россию. Эту цель преследует, в частности, тщательный подбор документов, иллюстрирующих «Залишенца». В доброй сотне донесений, оперативных сводок, приказов, принадлежащих красноармейским подразделениям и ГПУ, вы не найдёте ни одной украинской фамилии — только русские и еврейские. Наоборот, в отрядах «вольных атаманов» Холодного Яра (то ли украинской Вандеи, то ли не сдавшегося орде града Китежа) все фамилии исключительно украинские¹. Прямо-таки картина маслом: вместо гражданской смуты в воображении читателя возникает смертельная схватка непримиримых народов! Авторская легенда не омрачена даже тенью той великой исторической драмы, которая в действительности разделяла не народы — семьи, поднимала сына на отца и брата на брата и зачастую превращала в поле мучительного противоборства сердце отдельно взятого человека.
Чтобы понять, как сильно отличается реальный вихрь Гражданской войны от представленного нам «исторического фэнтези», достаточно ознакомиться с настоящей, а не лубочной биографией одного из героев «Вольной Украины», Юрия Тютюнника, на которого, как на высший авторитет движения, ссылаются атаманы Холодного Яра в произведении Шкляра. Современные борцы с «червонной навалой» будут, наверное, сильно удивлены, если узнают, что осенью 1918 года Тютюнник выступал против гетманщины в составе Киевского большевистского ревкома, а в феврале 1919 года был назначен этим ревкомом на должность командира Правобережной Красной Армии. Именно отряды «червинцев» Тютюнника очищали от самостийных войск Украинской Народной Республики днепровское правобережье (включая легендарный Холодный Яр), а затем, вместе с «червонным атаманом» Григорьевым, освобождали от французских оккупантов Одессу. Только после этих свершений имела место стремительная карьера Тютюнника в армии Петлюры, завершившаяся отчаянным «Листопадовым походом» 1921 года — обречённым походом, который похоронил последнюю надежду самостийников. Но и в этой, финальной точке Гражданской войны, круживший Тютюнника вихрь не затих. В 1923 году герой двух армий возвращается из Польши и сдаётся красным, после чего несколько лет работает в УССР, снимается в антипетлюровских лентах Довженко, а заканчивает жизнь в застенках ГПУ. Удивительная жизнь, отразившая все перипетии революционного катаклизма! Чем не материал для грандиозной исторической эпопеи, украинского аналога «Тихого Дона»? Но единомышленникам Шкляра не нужен «тихий Дон». Им не хочется разбираться в собственном прошлом. Им нужен «ревущий Днепр», который навсегда отгородит Украину от восточного соседа.
Правда, для этого недостаточно подобрать «этнически правильные» документы в архивах. Надо как-то стереть из памяти многие тысячи украинских имён, прославленных в революционном лагере. Причём речь идёт не только о «червонных батьках» типа Николая Щорса или Василя Боженко. В дни Октябрьской революции вся военная верхушка большевиков носила украинские фамилии: триумвират по военно-морским делам состоял из Павла Дыбенко, Николая Крыленко² и Владимира Антонова-Овсеенко³. И были они не «зрадники», не перебежчики,— убеждённые большевики. Метания Тютюнника и многих других «вольных атаманов» были этой троице незнакомы. Например, Дыбенко в восемнадцатом провёл полгода в гетманском плену, но не отрёкся от Советов.
Вообще спекуляции на «оккупационную тему» могут порой приобретать очень забавный оборот. Возьмем, к примеру, российский регион — Тульскую область. В «годы застоя» первым секретарём Тульского обкома был Иван Юнак. Второго секретаря, соответственно, звали Василий Сусляк (оба, как нетрудно догадаться, выдвиженцы из Днепропетровска). В наши дни ситуация выглядит ещё более радикально. Губернатор Тульской области носит фамилию Дудка, председатель Тульской областной Думы — Панченко, его заместитель — Кондратенко, областной прокурор — Черныш, председатель Областного суда — Пыленко. Человек с психологией Шкляра должен схватиться за голову и орать во всю глотку о «навале», об оккупации и засилье чужаков. Однако никто в Туле так не считает. Никому не приходит в голову называть Юнака или Дудку «нащадками зайд»4. Потому что никто в России не считает украинцев чужими. Человек с украинской фамилией или с украинским происхождением вливается в русский народ, не испытывая никаких этнических или культурных барьеров.
Россия для украинцев — такая же Родина, как сама Украина. Этой огромной (как в географическом, так и в историческом смысле) Родины украинцев хотят лишить. Психология «залишенцев» — война против собственной Родины, против второго национального «я», против неотъемлемой части этнического сознания.
Характерно, что Шкляр отказался получать премию за свой роман. «До той поры, пока в правительстве сидят такие украинофобы, как Табачник». Напомним, в чём заключается «украинофобия» Табачника: он предложил дать украинским студентам право свободно выбирать язык обучения. По сути — свободно выбирать один из двух родных языков. Но свободный выбор собственного народа не устраивает «залишенцев». Они, как и в двадцатые годы, предпочитают «уходить в леса» и оттуда стрелять по своим.
По своим, а то по кому же? Давно уже нет на Украине московских «оккупантов». Однако на их место явился «внутренний москаль». Сегодня «внутреннего москаля» символизируют Крым, Харьков и Донецк. Нетрудно представить, что в случае отделения «синих регионов» (подобные предложения со стороны современных «залишенцев» уже поступают) на роль «внутреннего москаля» будут назначены русскоговорящий Киев и недостаточно «свидомый» Ужгород. И так — до бесконечности, потому что Русь — неотъемлемая часть украинской души. А если задаться целью по капле выдавливать из себя «москаля», то что же останется? Разве что польские усы да турецкие шаровары. Не слишком ли печальный итог сулит Украине идеология «залишенцев»?
Владимир Тимаков
¹ Обеспечив требуемую этническую «чистоту» в фамилиях «оккупантов», Шкляр выдал сам себя. Потому что в действительности минимум четверть российских фамилий имеет украинское происхождение (что подчёркнуто не только характерными окончаниями «ко», «ук», но и характерными корнями — Галузин, Ланкин, Нехаев, Буданцев и т.д.)
² В этой тройке только Н.В. Крыленко не является этническим украинцем; он родился в Смоленской губернии, в белорусско-великорусском этническом пограничье.
³ Кстати, В.А. Антонов-Овсеенко в годы действия шкляровского романа руководил уничтожением русских «залишенцев» — тамбовских повстанцев, которыми командовал его однофамилец Александр Антонов. Тоже сюжетец для разжигания «кацапско-хохлацкой» национальной розни: Овсеенко и Федько палят русские сёла. Только в шкляровскую версию «червонной навалы» этот сюжет никак не вписывается, а в России на такую стряпню нет политического заказа. И едва ли когда-нибудь будет.
4 «Потомками пришельцев», по терминологии самого В. Шкляра.
Источник: win.ru.
Рейтинг публикации:
|
