Ещё каких-то 100-150 лет назад общества даже самых развитых стран не могли себе позволить освобождать от производительного труда всех здоровых трудоспособных людей в возрасте от 12 до 17 лет и значительную часть здоровых трудоспособных людей в возрасте от 18 до 23 лет. Это для общества было непозволительной роскошью. Поэтому освобождались не все, далеко не все. Те, кто освобождались, тратили это время на образование. Таким образом, образование не было народным, а социальная стратификация общества, изначально обусловленная объективными историческими причинами, закреплялась неравным доступом к образованию как социальному лифту. Могло ли это считаться тогда справедливым – вопрос, который я намеренно оставлю за рамками разговора. Отмечу лишь, что образование для тех, кто получал его тогда в полном соответствии с текущим уровнем развития общества, было гимназическим, а не утилитарным, целью образования было гармоничное развитие личности, способной и склонной к интеллектуальному творческому труду. Другими словами, уровень образования не только позволял его обладателям успешно социализироваться в своей страте, но и двигать вперёд всё общество: с точки зрения персональной социализации уровень образования был избыточен, а с точки зрения общества, нуждающегося в развитии, – достаточен. Вопрос об издержках такого подхода (злоупотребления паравящих страт, являющихся носителем знаний, работа на износ большинства и его униженное положение) оставим за рамками. Отметим важное: освобождённые от производительного труда люди всё равно несли государственную/общественную службу, неотъемлемой частью которой являлось получение серьёзного образования, а те, кто, пользуясь принадлежностью к высшим стратам, пренебрегал подобным служением, порицались и состратниками, и обществом в целом.
С ростом общественного благосостояния и, что важно, эффективности производительного труда, у обществ появлялась возможность освобождать всё больше молодых людей от участия в экономической деятельности с целью получения ими всё более широкого образования. В момент, когда общество смогло позволить себе освободить от производительного труда всех людей в возрасте до 17 лет с целью получения всеобщего среднего образования, образование стало народным. При этом общество, подробно формулируя требования к системе образования и её к её выпускникам, фактически обменивало освобождение от производительного труда на обязательство человека использовать это время определённым образом – получая образование по принятым обществом стандартам.
И вот тут – важное! Став народным и общедоступным, образование не перестало и очень долго не переставало быть гимназическим (!), то есть избыточным с точки зрения социализации получающего образование и достаточным с точки зрения развития общества. Гимназический, широкий характер образования сохранялся отчасти по инерции, отчасти – от того, что уже было понято: скорость развития общества больше зависит от числа получивших широкое образование, а не от уровня образованности отдельных, лучших его, общества, представителей. Более того, было обнаружено, что количество людей на выходе системы образования, способных к интеллектуально-творческому, инновационному характеру деятельности, зависит в большей степени от количества исходного человеческого материала на входе этой системы, чем от качества самой системы. Проще говоря, если 100 преподавателей учат 1000 учеников, и 10% преподавателей и 10% студентов - талантливые, то на выходе получится 10 талантливых выпускников. А если 10 преподавателей учат 100 учеников, то на выходе - только один талантливый выпускник. Чтобы увеличить количество талантливых выпускников, необходимо либо увеличить процент талантливых преподавателей, либо процент талантливых учеников, что невозможно без системы отбора, каковой является САМА СИСТЕМА ОБРАЗОВАНИЯ! Поэтому любые сокращения в системе образования (количества учащихся, количества учебных часов, количества преподавателей), как минимум, не увеличивают её эффективность как системы образования и неизбежно снижают её продуктивность как системы отбора учеников и учителей в саму себя! То есть, интегрально, уход от системы народного гимназического образования объективно работает против общества, потому что число выпускников, способных к инновационной деятельности, снижается.
Народное образование, освобождение подростков и молодёжи от производительного труда на годы в пользу образования – не признак выского гуманизма общества, живущего в изобилии (это не так!), а необходимый, закономерный шаг к ускорению развития общества. Необходимый, мать-перемать!
Такова изначальная, неискажённая сущность образования. Но угрожающий перелом в общественном сознании уже произошёл.
Освобождение молодёжи от труда в пользу образования уже не рассматривается как аванс, выдаваемый обществом. В голове обывателя заказчиком «образовательных услуг» является абитуриент и его родители, а не общество. (Тут, конечно, мне могут возразить, что родители, а не общество, спонсируют своего ребёнка-ученика/студента, позволяя ему не работать. Но это не аргумент, потому что наличие у родителей возможности не заставлять ребёнка работать с 12 лет объясняется как раз высоким уровнем развития производительных сил в обществе. 150 лет назад редкая семья могла себе позволить нахлебника в возрасте стерше 12 лет). Ничего удивительного в этом нет – всё хорошее рано или поздно начинает считаться само собой разумеющимся. Но это не значит, что оно таким становится.
Ну, а раз заказчиком «образовательных услуг» теперь является обучаемый, а не общество, то теперь, он, а не общество, имеет право формулировать требования к системе образования: «Зачем мне эта география, она мне в жизни не пригодится». В этой фразе – суть произошедших изменений в сознании обывателя. Он ограничивает цели образования успешной социализацией (ключевое слово – «пригодится»), развитие общества в целом его уже не интересует. При этом он забывает, что его самоопределение стало возможным благодаря тому, что предыдущие поколения исправно исполняли свою функцию - либо кормили тех, кто учится, либо учились сами, - и взамен получили выросшее благосостояние и уменьшение рутинной трудовой нагрузки на себя и своих потомков. Сам же современный обыватель получать рост благосостояния хочет, но вкладываться в него в виде прохождения обязательного широкого (неутилитарного) гимназического образования не хочет. Взаимоисключающие параграфы, так сказать.
Беда в том, что современная реформа образования по Болонской системе, компетентностный подход и коммерциализация выгодна той социальной страте, которая хочет опять выключить социальные лифты, снизив средний уровень народного образования и повысив его для узкого круга наследников, устранив таким образом конкуренцию. Их, при этом, не волнует, что снижение уровня народного образования неизбежно снизит средний уровень жизни общества. Они надеются, что для их страты рост продолжится, пусть даже и 10% повышения уровня жизни высшего класса будет обеспечиваться кратным снижением уровня жизни всех остальных. Допустимость этого уже несколько десятилетий культивируется путём толкиенизации сознания, подразумевающего деление человечества на расы с якобы предопределёнными способностями и, следовательно, предопределёнными позициями в социальной иерархии человечества.
Но перелом в сознании этим не исчерпывается.
В сознании людей совершенно искажена ещё одна сущность – сущность отношений экономики и знаний. Даже многие видные общественные деятели на голубом глазу говорят об образовании и науке как средствах экономической жизни общества, совершенно забыв, что экономика и как феномен общественных отношений, и как наука об эффективном ведении общественного хозяйства имеет основной задачей не самовоспроизводство и развитие собственно экономики, а расходование части произведённого продукта на цели познания мира. Не познание мира служит экономике (это побочный продукт науки, необязательный), а экономика служит познанию мира, иначе целью экономики будет являться сама экономика, что лишает её смысла существования. Экономика должна быть экономной не для того, чтобы называться экономикой, а для того, чтобы сэкономленное отдавать на расширение знаний о мире.
Но об этом никто уже не заикается.
Сформированный таким образом взгляд на образование, науку, знания и экономику исподволь подготавливает приход новой тёмной эры человечества, которая не очень деликатными методами укажет нам на совершённые ошибки и допущенные заблуждения, одним из которых был отказ рассматривать получение широкого неутилитарного образования как долг индивида перед развивающимся обществом, благами которого он пользуется и намеревается пользоваться в будущем.
Источник: aftershock-3.
Рейтинг публикации:
|
