Чуть больше года назад президент Дмитрий Медведев объявил о запуске нового для России проекта — иннограда Сколково. В интервью корреспондентам РБК daily ТАТЬЯНЕ КОСОБОКОВОЙ и ВИТАЛИЮ ПЕТЛЕВОМУ президент фонда развития Центра разработки и коммерциализации новых технологий (фонд «Сколково») ВИКТОР ВЕКСЕЛЬБЕРГ подвел первые итоги проекта.
— Виктор Феликсович, проект существует чуть больше года. Какие вы для себя выделили бы ключевые события за этот год, что удалось сделать, что не удалось?
— На данный момент у нас почти 50 компаний-участников, заявки на получение статуса участника подало более 300 компаний, сейчас их рассматривают экспертные коллегии при каждом из кластеров. На сегодняшний день удалось привлечь более полумиллиарда рублей внешних инвестиций при общем объеме одобренных государственных средств свыше 3 млрд руб. Также налажена система подачи заявок на получение статуса участника «Сколково». Теперь вы заполняете форму заявки на сайте и отсылаете ее в базу. Заявка автоматически показывается десяти случайно выбранным профильным экспертам, и если пять из них дают добро на представленную заявку, то она становится участником проекта. И ни с кем контактировать не надо! Никакого физического общения ни с одним человеком в фонде не происходит! Некоторые просят меня: помоги стать участником — и страшно удивляются, когда я говорю: ни с кем договариваться не надо, ни к кому заглядывать в кабинеты не надо, надо просто заполнить анкету на сайте! Я же только подписываю бумажку-сертификат. Сейчас, надо сказать, сильно возрос интерес к фонду, у нас на сайте зарегистрировано порядка 5 тыс. пользователей, которые смотрят и собираются подавать заявки на получение статуса и льгот. А в пятницу большой интерес к проекту проявила австрийская сторона. И на встрече Владимира Путина с президентом Австрии Хайнцем Фишером российский премьер пообещал способствовать привлечению австрийских партнеров к работе инновационного центра, отметив, что у такого бренда, как «Сколково», весьма и весьма радужные перспективы.
— Закон о «Сколково» наконец заработал, и сейчас уже можно подвести первые итоги. Что оказалось продумано, а о чем не подумали, когда разрабатывали документ? Какие огрехи вы сейчас видите в работающем законе? Не придется ли в ближайшее время его править?
— Федеральный закон о «Сколково», принятый прошлой осенью, определил вопросы о правах на собственность, владении землей, дал статус участникам и определил ряд их преференций. Однако с началом фактической работы накопился ряд вопросов, которые мы собираемся разрешить, внеся изменения в ФЗ. И здесь стоит отметить, что закон требует не кардинальных изменений, а лишь уточнений. Мы собираемся скорректировать правовые нормы по экспортно-импортной деятельности иннограда, процедурам компенсации компаниям-участникам НДС и налога на импорт. Также стоит уточнить вопросы об экс-территориальной деятельности участников, которые могут физически не находиться на территории «Сколково», но должны получать те же льготы. Также будут вноситься изменения в ФЗ касательно вопросов о распределении имущества, налоговой деятельности.
У нас каждый участник получает сертификат, который представляет в налоговую по месту регистрации и получает право на получение соответствующих льгот. Сейчас мы с Минэкономразвития и Минфином обсуждаем те форматы, которые должны облегчить нашим компаниям вопросы, связанные с учетом их основной деятельности.
— «Сколково», как и большинство инновационных проектов (Google, Apple, Кремниевая долина), делалось в хорошем смысле на коленке, «в гараже»: многие решения принимались с опережением реальных дел. Именно поэтому возникало вокруг проекта иннограда очень много слухов, в частности, что есть идея изменить ФЗ о «Сколково» для того, чтобы инноград мог не только давать гранты, но и инвестировать в проекты, выкупая в них доли...
— Таких планов нет. Выделение грантов — единственный и основной вид поддержки, которую мы будем оказывать инновационным компаниям. Но подобная тема действительно долго и мучительно обсуждалась. Однако в конечном счете мы решили сделать из фонда неприбыльный проект, в противном случае мы бы ничем не отличались от других институтов развития — РВК, ВЭБ, «Роснано». Кроме того, если бы мы стали инвестировать в проекты, а не давать гранты, появился бы конфликт интересов между управляющей компанией и интересами государства, которое выделяло средства на создание инфраструктуры. Во избежание этого мы приняли решение оставить грантовую форму финансирования проектов, а также предоставления сервиса услуг для ведения деятельности компаний-участников. Это и есть основная задача фонда.
— Сколько сейчас максимально компания может получить от фонда на свой проект?
— На самом деле потолок суммы гранта законом не определен, и мы никак не ограничиваем количество средств, которые компания может получить от фонда. Было бы неразумно ограничиваться какой-то конкретной цифрой, так как есть различные по объемам проекты, которые могут предполагать не только долгосрочную реализацию, но и приобретение оборудования. Однако стоит еще раз подчеркнуть, что фонд выделяет средства не только в качестве соинвестора, как пропорция 50 на 50. Пропорция может варьироваться, поскольку мы стараемся быть максимально гибкими и подстраиваться под нужды конкретных проектов. Одно дело, когда речь идет о биомедицинских компаниях, когда надо заложить в смету и проведение опытов на мышах, и исследование побочных исследований, и прочее. Другое — IT-проекты, где не требуются экспертиза и затраты подобного уровня. Потому ограничивать себя какими-то едиными правилами для всего спектра проектов было бы неправильно. В конечном счете решает все инвестиционный комитет, в который входят эксперты, половина из них — независимые.
Другой вопрос — надо понимать, что финансировать компании, которые собираются потратить деньги на одно и то же оборудование, мы не станем. Мы уже начали создавать и закупать оборудование для центров коллективного пользования. Эти центры скоро появятся в рамках технопарков. Дорогостоящее оборудование мы будем покупать за рубежом и ставить на баланс центра. В конечном счете мы будем оказывать поддержку тем стартапам, которые нуждаются в данных средствах для исследований по своим проектам. Так что в дальнейшем, если проект будет нуждаться в исследовании или оборудовании, можно будет его сдавать в аренду или лизинг, а не закладывать в смету финансирования компании это оборудование.
— В регионах бизнес часто жалуется, что при рассмотрении вопроса, идти или не идти в «Сколково», главные страхи связаны с вопросом о незащищенности интеллектуальной собственности. Компании боятся идти в «Сколково» из-за патентных рисков...
— Проблему эту мы видим и чувствуем. Для ее решения недавно учредили центр по интеллектуальной собственности. По сути, будем образовывать людей и предоставлять сервис — информационную и юридическую поддержку. Также в Роспатенте специально для работы с нами создали специальное подразделение, которое будет в сотрудничестве разрешать разные ситуации.
— На последнем правлении фонда, которое прошло совместно с президентской комиссией по модернизации, Дмитрий Медведев слегка упрекнул фонд тем, что пока известность проекта оставляет желать лучшего. Как вы планируете наращивать его популярность, ведь даже сайт иннограда не выдерживает текущей посещаемости и несколько дней был вне доступа? Да и на PR вы средства сейчас не расходуете...
— Здесь я должен признаться, что интерес по проекту и тот объем информации, который нам надо донести до широкой аудитории, никак не соответствуют формату сайта. Естественно, мы будем его перерабатывать.
Даже мой сын, он студент университета, говорит, что у нас безобразный сайт, что любой иностранец ничего не поймет, где и как на нем искать информацию! Надо признать критику, сейчас мы прорабатываем этот вопрос, собираемся в ближайшее время — это вопрос дней — объявить подрядчика и сроки реализации проекта по созданию новой интернет-платформы «Сколково». В наших планах — создание персональной коммуникационной сети «Мое «Сколково», виртуального кафе для неформального обмена идеями и поиска потенциальных партнеров, а также «Сколково-ТВ» и «Сколково-Wikipedia». Кроме того, хотим создать приложения для мобильных устройств, а также виртуальный онлайн- и офлайн-переводчик.
— Вы на последнем заседании пожурили прессу за то, что она плохо понимает задачи проекта и по большей части скатывается в бизнес-тематику, не различая ее с темой инноваций. Как с этим будете бороться?
— Проблема действительно есть. Когда я встречаюсь с прессой по поводу «Сколково», вижу пустоту в глазах аудитории, люди не понимают, о чем идет речь. И как только заканчивается сколковская часть, вопросы мне задают в основном о бизнесе: про BP, про ГК «Ренова» и так далее. В этом нет ничего плохого, как и ничего хорошего. Просто мало кто сейчас понимает в инновациях и об этом популярно может писать. Если это журналисты, специализирующиеся на научной тематике, то в статьях, как правило, присутствует тяжелый язык терминов. Если пишут про бизнес, там другие термины и интересы, там уже не наука. А между бизнесом и наукой — целое информационное поле, которое мало кто умеет описать! Тем более написать так, чтобы было понятно и интересно! Раньше была научно-популярная литература, писали про космос, про связанные с этим научные открытия, потому что это многим было интересно. Это работало. Сейчас фраза «Мы вылечим рак» еще работает. А вот что такое сегодня «облачные» вычисления, никто толком не знает, равно как не знает, кстати, какие технологии поддерживают работу крупных банков.
— Как вам сейчас удается взаимодействовать с другими институтами развития? Какие трансформации здесь предстоят?
— Одним из решений попечительского совета фонда 25 апреля стало создание в рамках президентской комиссии по модернизации рабочей группы №8. Она займется координацией работы институтов развития — ВЭБ, «Роснано», РВК и «Сколково». Рабочую группу возглавил первый замглавы кремлевской администрации Владислав Сурков. Основная задача этой группы — выработать механизм взаимоотношений институтов развития. В основном же у каждого института своя ниша, у каждого из нас своя собственная задача. Задача «Сколково» — это развитие НИОКР, а также поддержка коммерциализации новых проектов. Вот почему мы выдаем гранты, а не инвестируем в компании.
— Виктор Феликсович, на ваш взгляд, как вышло, что инвестиций в позднюю стадию развития в России больше, чем seed-инвестиций?
— Это не так. В отношении «Сколково» могу сказать лишь, что большая часть из уже профинансированных или принятых в инноград проектов (как правило, они крупные) была ранее одобрена комиссией по модернизации и большая их часть носила инновационный характер. В будущем мы будем принимать и малых участников проекта. Дело в том, что инициативных компаний, которые направили заявки на рассмотрение, значительно больше, чем мы можем обработать. Из 300 заявок мы уже одобрили 40 участников проекта.
— Из вашего ответа складывается стойкое впечатление, что в инноград вы принимаете крупные компании лишь временно, в будущем вы сосредоточитесь на seed-инвестициях?
— Мы будем потихонечку сосредотачиваться на инвестициях начальной стадии, у Фонда Бортника есть ограничение по средствам, которые они могут выделять на один проект, — порядка 1 млн руб. в год, если я не ошибаюсь. У нас такого ограничения нет. Но не надо нас воспринимать как альтернативу. Мы четко видим свою нишу. Наша аудитория — образовательный сектор и университеты. Выпускники профильных вузов должны быть нашими контрагентами, чтобы они понимали, что есть место, куда они могут прийти и основать свою компанию, попробовать, как будет продвигаться их товар или разработка. Нас также интересует академическая наука. У нас подписаны соглашения с 40 российскими институтами о выделении им грантов на разработки в различных областях. Российской науке надо научиться сочетать образовательную, исследовательскую и коммерческую деятельность, чтобы появлялись стартапы, спинофы и возможности их финансировать.
— Как вы считаете, работа сколковского университета действительно будет оправдывать свои 240 млн долл. ежегодного финансирования?
— А как вы сами считаете, каков бюджет MIT? Я вам сам отвечу: 3 млрд долл. в год из бюджета США! Из простого сравнения вы сами можете понять, что финансирование сколковского университета довольно скромное. Мы не делаем ничего сверхъестественного. Образовательный проект в «Сколково» достаточно небольшой проект по сравнению с тем, что реализуется сейчас в ведущих странах мира. Серьезные вещи требуют серьезных инвестиций.
— Вопрос о более приземленных вещах. Сейчас уже выбрана градостроительная концепция, отмечен нулевой километр «города будущего» и началась стройка, в планах к октябрю сдача первого объекта. Когда, по вашим оценкам, участники проекта реально смогут переехать в инноград?
— Куб «Сколково» будет построен к Новому году. Не знаю, будем ли уже там праздновать приход 2012-го, но елку точно поставим! Кроме того, в первом здании иннограда будет не только административный корпус, но будут предусмотрены помещения для первых участников проекта. А к 2014 году должны возвести основные комплексы согласно градостроительной концепции, чтобы расселить всех инноваторов.
— А территории хватит?
— Нет, не хватит. По моему мнению, и не должно хватать. Таких проектов, как «Сколково», в России должно быть много, намного больше, чем один город в Подмосковье. Мы строим модель, если она будет успешной, ее надо будет тиражировать на всю страну. А из «Сколково» мы сделаем инновационный хаб, который бы позволял коммуницировать с внешним миром и между собой.
— Отсюда логичный вопрос: как будут распределены обязанности между будущими инноградами и существующими технопарками и особыми экономическими зонами?
— Я бы избежал таких формулировок. Любое сотрудничество — а мы собираемся только сотрудничать — предполагает взаимовыгодную схему взаимодействия. Безусловно, у нас есть иннограды, которые обладают кадровым и интеллектуальным потенциалом (та же Дубна), у них есть даже свой атомный реактор. Мы хотим с ними активно сотрудничать, для того чтобы их можно было бы дозагружать проектами через нас.
Вот, к примеру, мы подписали соглашение с Курчатовским институтом, которое предполагает, что наши участники могут использовать их помещения и проекты для работы. Мы же обеспечиваем дополнительный формат коммуникации, консолидации усилий, и на нашей площадке для общения между всеми инноградами, в частности, мы хотим достичь эффективной общей работы, а не конкурировать. Главное — это координация. У нас есть определенные преференции перед правительством — мы можем брать на себя риски. Необязательно, чтобы компания, работающая в Дубне, приезжала в Сколково. Мы можем выделять им гранты, можем оказать помощь и содействие при поиске партнеров на Западе, при работе с партнерами в России.
Именно в этом состоит идея «Сколково» — создать пайплайн проектов, которые будут в дальнейшем направляться в технопарки и особые экономические зоны. У нас производства нет и быть не может. У нас же даже постоянных жителей в городе не будет. Компания получает по закону льготы на определенный период либо по достижении оборота в несколько сотен миллионов рублей и уходит из иннограда. Ей нет смысла сидеть в «Сколково»: льготы потеряны, расти с индустриальной точки зрения шансов нет, масштабы города не позволяют. Развиваться дальше можно только в ОЭЗ или технопарках.
