Палата представителей США обсуждает новое определение военной миссии Америки в мире вместо того, которое содержится в законе, принятом сразу после 11 сентября. Новый закон об ассигнованиях на национальную оборону не просто дает президенту право вести войну с теми, кто "совершил" теракты 2001 года или "содействовал" им, но и расширяет понятие противника Америки, включая в него силы, "связанные" с такими движениями, как "Аль-Каида" и "Талибан".
По мнению критиков законопроекта, это на первый взгляд безобидное дополнение фактически санкционирует непрекращающееся использование американских сил и средств не только в Ираке и Афганистане, но и в любой точке земного шара, где применимо такое расплывчатое определение. Две нынешние войны могут стать тремя, четырьмя или пятью и могут быть перенесены с Ближнего Востока в Африку, Южную Азию или любое другое место, где, например, в казармах вешают портреты Усамы бен Ладена.
Но подождите, ведь большую часть последнего десятилетия американские вооруженные силы и так действовали против аморфной транснациональной террористической угрозы, руководствуясь самой широкой из возможных интерпретаций закона, принятого после 11 сентября. Беспилотники, крылатые ракеты, спецоперации и силы наемников безнаказанно применялись далеко за рамками официально признанных зон боевых действий. Администрация Обамы, в прочих отношениях столь отличающаяся от своей предшественницы, пользуется военной силой так же безудержно, как и администрация Буша.
Так зачем же сейчас понадобился расширенный мандат?
Хотя формулировки предлагаемого законопроекта просто подтверждают уже существующую практику Белого дома и Пентагона, на кону нечто большее, чем политика. Закон, принятый после 11 сентября, неявно предполагал глобальное проецирование силы в условиях чрезвычайной ситуации; новый законопроект явно отвергает любые временные и пространственные ограничения на применение силы. Иными словами, казалось бы незначительная поправка знаменует собой переход от исключительного к нормальному.
Для сферы, лежащей за этим порогом, есть общепринятое обозначение: этот закон — шаг к провозглашению Американской империи.
Одно время в годы правления Буша официальные лица и интеллектуалы отстаивали идею американской империи, утверждая, что долг Соединенных Штатов — сохранять мировое господство при помощи военной силы ради политического порядка и экономического благосостояния — не только американцев, но и всего мира.
По словам историка Найэлла Фергюсона (Niall Ferguson), эта благородная цель сделала бы Америку "империей по приглашению". После появления глобальной угрозы в лице терроризма данная гегемонистская миссия казалась неизбежной. В какой-то момент слово "империя" вышло из моды. Однако структуры и идеология — и основания — мирового господства самовоспроизводились, и довольно скоро в американском сознании утвердилась центральная имперская посылка — идея о том, что правила глобального порядка относятся ко всем странам, кроме той, которая следит за их выполнением.
Война Америки с терроризмом вплоть до ее кульминации — захвата дома бен Ладена — обнажила это двойной стандарт сверхдержавы. Вашингтон попросту выше закона.
Что бы сказали американцы, если бы, например, мексиканские беспилотники нанесли удар по особнякам наркобаронов в Сан-Диего? Подобная интервенция была бы сочтена совершенно недопустимой. Тогда почему Вашингтон занимается подобными вещами в других странах? Потому что так поступают империи.
То, что подобная исключительность требуется для общего блага, так долго воспринималось как должное, что не требовалось официального признания, хотя теперь Конгресс намерен превратить неформальное понимание в официальный акт. Берегитесь, "сочувствующие"! Бен Ладен мертв, но американская партия войны на высоте.
Неужели нельзя иначе? Допустим, "приглашенный" американский империализм играет преимущественно положительную роль. Допустим, сознательное усиление воинственности Пентагона может успешно ослабить террористов.
И все же долгосрочным следствием американского империализма XXI века станет окончательное разрушение подлинного интернационализма — объединения наций на основе общих демократических правовых норм, трансграничной системы сдержек и противовесов и соблюдения правил, единых для всех.
То есть иными словами, разрушение единственной надежды на подлинные мир и справедливость на планете.
