Эрик Ли (Eric Li)
Почти 300 лет движущей силой перемен для всего человечества были европейские идеи Просвещения. Затем пришло время Китая. За 32 года его экономика стала второй по величине в мире. Пример Китая показывает, что модернизм западного образца больше не является единственным реальным путем к модернизации
На этой неделе Университет Цинхуа – ведущий китайский ВУЗ – празднует столетний юбилей. Университет, основанный в 1911 году, в период, когда страна подвергалась глубочайшему национальному унижению, поначалу финансировался из средств, выплачивавшихся в качестве компенсации за Боксерское восстание – по сути репараций, которыми Китай обложили Соединенные Штаты.
Все эти сто лет Цинхуа служит символом модернизации Китая. Его судьба неразрывно связана с судьбой страны. Университет занимает одно из центральных мест в коллективном сознании китайцев. Для многих китайских лидеров, интеллектуалов, даже революционеров, борьба за возрождение страны начиналась именно в его обсаженных деревьями корпусах рядом с руинами Старого летнего дворца, сожженного англо-французскими войсками под командованием лорда Элгина. На прошлой неделе торжества в связи с юбилеем, имеющим столь важное политическое и историческое значение, открыл Председатель КНР Ху Цзиньтао (Hu Jintao) – тоже выпускник Цинхуа.
Конечно, времена, когда Китай был беззащитной добычей в руках западных великих держав, давно миновали. Сегодня его рассматривают как одного из претендентов на мировое лидерство. И сейчас, когда "взлет" Китая сотрясает основы традиционной международной системы, столетие Цинхуа дает нам лишний повод для размышлений.
Многие смотрят на подъем Китая через призму политических, экономических и военных факторов. Однако возрождение страны по сути представляет собой нравственный и интеллектуальный вызов современному миру. Почти 300 лет европейские идеи Просвещения были для всего человечества движущей силой перемен – а то и источником легитимности.
Однако девятый вал вестернизации, при всех благах экономического и технического прогресса, обернулся для незападных цивилизаций также смятением, пораженчеством и даже катастрофой. Модернизм – дитя Просвещения - с его акцентом на индивидуализме, правах человека и научном знании – был чисто западным культурным феноменом.
Конечно, модернизм опирался на выдающееся интеллектуальное наследие.
Поиски Западом абстрактной истины начались еще с античных времен, с философии Платона. Первый раскол в христианстве и крушение Западной Римской империи 1500 лет назад направили Запад на путь отделения церкви от государства. А консолидация власти в руках земельной аристократии, закрепленная в Великой хартии вольностей, сделала баланс сил уникальной характеристикой западной политической системы и философии. Второй раскол в христианстве – протестантская Реформация – неумышленно способствовал превращению индивида в основную и суверенную ячейку общества.
Кульминацией всех этих исторических и культурных тенденций стало Просвещение, породившее неодолимый мета-нарратив – модернизм.
Модернизм способствовал развитию науки и Промышленной революции, привел к величайшему в истории человечества ускорению материального развития – модернизации.
Ценности западного модернизма
В центре ценностной системы модернизма находится индивид – рационально мыслящий и обладающий богом данными правами. Эти индивиды, опираясь на культурные традиции своих родных земель, создали национальные государства. Их определяющими политическими характеристиками стал баланс между властями и выборная демократия. А социально-экономическим фундаментом национального государства служит частная собственность – то, что мы сегодня называем капитализмом.
Столкнувшись с быстрой и агрессивной экспансией этих национальных государств, обретших могущество благодаря модернизации, почти все незападные цивилизации, в том числе китайская, попытались "импортировать" политические, социальные и экономические ценности модернизма, чтобы перестроить собственные культуры в интересах модернизации. Больше ста лет модернизм считался единственным путем к модернизации. Даже нелиберальные эксперименты вроде советского коммунизма представляли собой по сути варианты модернизма (пусть и с фундаментальными изъянами).
По мере того, как модернизм распространялся по планете, огромный "третий мир" - расколотый, жестокий, слабый, нищий, но богатый сырьевыми ресурсами – превратился в простого реципиента западных рецептов модернизации. Очень много лет и в очень многих странах идеологическая гегемония модернизма была непререкаема, а благой характер "модернистской модернизации" не вызывал сомнений.
Потом пришло время Китая.
Борьба Китая за модернизацию
В тот же год, когда был основан Университет Цинхуа, в Китае произошла Синьхайская революция, положившая начало попыткам импортировать модернизм и укоренить его на древней земле Поднебесной. Два поколения китайцев проливали пот и кровь, но получали в награду лишь невыносимые страдания: страна еще глубже скатывалась в пропасть бессилия, гражданских войн и иностранных интервенций. Затем наступил 1949 год, когда китайский народ избрал иной путь.
Коммунистическая партия Китая взяла власть вооруженной силой и продолжила консолидацию и централизацию государства в соответствии с национальными традициями Срединной Империи. Под ее непререкаемым руководством страна, столкнувшись с эмбарго со стороны подавляющего большинства стран мира, заплатила страшную цену, – жертвами голода и братоубийственного конфликта – но в конце концов добилась полной национальной независимости подлинно суверенного государства в условиях созданного Западом международного порядка. Через тридцать лет после провозглашения Народной Республики, в 1979 году, начался нынешний этап развития Китая. Всего за 32 года КНР вышла на второе место в мире по объему ВВП. На этой древней земле работает самый быстрый в мире компьютер и возит пассажиров самый скоростной поезд.
Несомненно, модернизация Китая проходит под огромным влиянием Запада.
Но модернизм не является и не может быть ее сутью. В сегодняшнем Китае индивид остается частью коллектива, а не независимой и основной ячейкой общества. Политическая власть не разделена и сбалансирована, а централизована. Заимствованная у Запада рыночная экономика обеспечивает эффективное распределение ресурсов и высокие темпы роста, в результате чего сотни миллионов людей смогли выбиться из нищеты. Тем не менее капитализмом эту экономическую систему назвать нельзя. Простые китайцы обладают столь же широким кругом личных свобод, как и граждане любой западной страны. Однако те, чьи политические пристрастия идут вразрез с коллективными целями государства и общества, сталкиваются с жесткими ограничениями, а то и подвергаются репрессиям.
Современность против модернизма
Язык – основа жизни. Слова обозначают окружающий наш мир и придают ему осмысленность. Слово "современность" в китайском языке ("сяньдай") означает просто "нынешнее поколение". А "сяньдайхуа" (модернизация") несет в себе чисто материальный смысл. Именно сяньдайхуа представляет собой главную цель китайского народа. После завершения трагической "культурной революции" один из отцов-основателей Народной Республики – премьер Чжоу Эньлай – провозгласил политику "четырех модернизаций" (сяньдайхуа). Целями Китая стали модернизация сельского хозяйства, промышленности, вооруженных сил, науки и техники. Как мы видим, это не имеет ничего общего с модернизмом.
Любой нарратив, любая модель, способная воплотить фундаментальные организационные принципы человеческой деятельности, на стадии формирования неизбежно отличается неопределенностью. Однако такой нарратив становится пустопорожним, если он лишен связи с реальностью.
Большинство добившихся успеха обществ создают свои нарративы задним числом: теоретики находят объяснения уже состоявшимся достижениям.
В чем суть китайской модернизации?
Перед теми, кто – в Китае и за его пределами – стремится осмыслить революционные преобразования, произошедшие в стране за последние три десятилетия – лежит непростая задача. Хотя "взлет" Китая еще нельзя считать состоявшимся, успехи, достигнутые им на сегодняшний день, несомненны. Пример КНР слишком масштабен, чтобы оставлять его без внимания, и когда мы поймем, в чем состоят фундаментальные отличия китайской модернизации от западной, результат может стать необходимым доказательством того, что модернизм уже нельзя рассматривать как единственный реальный путь ее осуществления. Но если о модернизме речь не идет, в чем же суть "китайского нарратива"?
Пока что ответа на этот вопрос нет ни у кого. Но для тех, кто собрался на праздновании юбилея Цинхуа, и тех, кто зачарованно наблюдает за "взлетом" Китая со стороны, настал момент, чтобы приступить к этому осмыслению.
Эрик Ли – основатель и управляющий директор одной из ведущих венчурных компаний Шанхая. Он получил степень кандидата наук на Факультете международных отношений и государственного управления Университета Фудань. Данная статья представляет собой сокращенный вариант его выступления на Форуме "китайская модель" в рамках празднования столетнего юбилея Университета Цинхуа. Перевод с китайского выполнен самим автором
Источник: warandpeace.ru.
Рейтинг публикации:
|
