Война Барака Обамы в Ливии несёт на себе отпечаток умственной деятельности уроженки Дублина и писательницы-правозащитницы Саманты Пауэр, занявшей в иерархии Белого Дома весьма заметное положение.
Лауреат Пулитцеровской премии 2003 года за книгу «Проблема из ада: Америка и век геноцида», Пауэр, начинала независимой журналисткой во времена Боснийской войны, когда ей было чуть больше двадцати. Потом она занималась в Йельской и Гарвардской школах права, заняв пост исполнительного директора центра Карра по правам человека в Гарварде. Саманта Пауэр замужем за Кассом Санштейном, чиновником в администрации Обамы.
Пауэр удивительным образом восстановила свою карьёру после того, как во время президентских праймериз 2006 года назвала Хилари Клинтон «чудовищем».
После того комментария она покинула избирательный штаб Обамы, но вернулась в качестве специального помощника президента и члена его Совета национальной безопасности.
После долгой беседы с Пауэр в декабре 2003 году, я был поражён тому, насколько её мышление определялось поколением, к которому она принадлежала.
По моим ощущениям, если бы она в свои 20-25 лет получила опыт Вьетнама, то присоединилась бы к подозрительно настроенным к американской державе левым радикалам. Но как ирландская интернационалистка, свидетельница смерти и разрушения в бывшей Югославии, она была в изумлении, как США могли оставаться к этому безучастными. Она горячо приветствовала американское вмешательство и последовавшую воздушную войну.
Я спросил, одобрила бы она отправку войск администрацией Клинтона против сербов, сценарий, находившийся в разработке в то время, когда Россия прекратила свою поддержку Белграда, что позволило успешно завершить ту войну. Ответа я не получил, только обещание «долгих обсуждений» в будущем.
Из своего балканского опыта Пауэр вынесла для себя необходимость стать защитником военных интервенций Америки и НАТО во время гуманитарных кризисов, заняв позицию тех, кто стали известны, как «гуманитарные ястребы». Она начала смотреть на войну, как средство достижения её либеральных, даже радикальных ценностей.
«Соединённые Штаты должны также быть готовы рисковать жизнями своих солдат», чтобы остановить угрозу геноцида, писала она. Она порицала западную политику «умиротворения» диктаторов. Она верила, что «битва за прекращение геноцида неоднократно терялась в царстве внутренней политики». По её мнению, внутренние дела, такие как дискриминация и безработица, второстепенны по отношению к внешнеполитическим кризисам. Это было общепринятым местом во взглядах тех кругов национальной безопасности, в которые она вступала.
Помню, как я удивлялся почему, так же как и другой ирландский активист за права человека – Боно из U2, – Пауэр менее озабочена тем ущербом для прав человека, который был нанесён британцами в течение 30-летней войны в северной части её собственной страны. Если она не проявила желания, так сказать, принять чью-либо сторону у себя на родине, почему ей было легче выбрать такую сторону в гражданских войнах заграницей? Ещё одна заметка на случай обещанной ею будущей дискуссии.
Последнее, что я запомнил из нашего разговора с ней, Пауэр прошла путь от поддержки президентской кампании генерала Уэсли Кларка 2004 года до участия добровольцем в вашингтонском офисе сенатора США Барака Обамы. По её словам, она присоединилась к Обаме после трёхчасового общения на политические темы, работала в офисе Обамы в 2005-2006 гг. и стала его близким сотрудником.
Как писал Обама в «Дерзости мечты», «Саманта Пауэр заслуживает отдельного упоминания за свою беспримерную щедрость; несмотря на то, что сама находилась в середине написания собственной книги, она прочёсывала каждую главу, как будто это была её собственная, снабжая меня неослабевающим потоком полезных комментариев, ободряя меня, каждый раз, когда мой дух или энергия находились в упадке».
В 2008 году Пауэр опубликовала блестящую и волнующую книгу о Верховном комиссаре ООН по правам человека Серджио Виейра де Мелло, погибшем в результате взрыва штаба ООН в Ираке. Мучительная смерть дипломата ООН, раздавленного обломками своего здания, словно намекала на похожую участь для всей дипломатии ООН в эпоху терроризма. Заглавие книги выражало её страдание и страсть: «Преследуя пламя: Серджио Виейра де Мелло и борьба за спасение мира».
Но повестка дня гуманитарных ястребов отошла на второй план, как только во всей своей красе проявилась трясина Ирака и Афганистана. Попытки принести на Ближний Восток права человека и демократию с помощью бомб и штыков всё больше и больше воспринимались, как бредовая глупость. Не права человека, а реализм внешней политики ставились господствующим мышлением во главу угла.
Тем не менее, Пауэр снискала известность, как стратег в области государственной безопасности, написав в 2007 году для Нью-Йорк Таймс всесторонний обзор современных книг, посвященных военной теории. Аккуратно отделяя себя от политики президента Джорджа У. Буша в Ираке, она одобрила совместный противоповстанческий полевой устав Армии и Корпуса морской пехоты США, связанный с именем генерала Дэвида Петреуса, написанный им в соавторстве с Сарой Сеуолл (Sarah Sewall), близкой коллегой Пауэр по гарвардскому центру по правам человека.
Пауэр полагала, что контрповстанческая тактика обеспечивает большую защиту гражданских лиц вопреки растущему числу свидетельств о существовании тайных тюрем и застенков, тысяч потерь среди мирных жителей и сверхсекретных операций по осуществлению политических убийств, проведённых генерал-лейтенантом Стенли Маккристалом в 2006-м году, описанных в книге Боба Вудворда «Внутренняя война».
Либеральные интервенционисты подобострастно склонили головы перед исходом из Ирака, но Пауэр посчитала, что противоповстанческая доктрина стала шагом вперёд на пути к приданию правам человека большей значимости.
Потом пришло арабское пробуждение этого года и возрождение Саманты Пауэр.
В течение прошлого года Пауэр по заданию Обамы принимая участие в серии закрытых межведомственных совещаний по исследованию движущих сил восстаний, репрессий и возможных ответов Америки на возникающие кризисы в слабеющих автократиях Ближнего Востока. Теперь на неё стали ссылаться, как общепринятый, преимущественно конфиденциальный, источник для докладчиков по национальной безопасности.
Сьюзан Райс, Хилари Клинтон и Саманта Пауэр.
Стоило начаться военному вмешательству в Ливии, она была раскручена в Нью-Йорк Таймс в качестве одной из высокопоставленных женщин, выступающих за боевые действия, наряду с Хилари Клинтон и постпредом в ООН Сьюзан Райс. Вашингтонское Бюро Макклетчи (медиакомпания, владеющая газетами в крупнейших штатах Америки – прим. mixednews) назвало Пауэр в заголовке «голосом за поступками Обамы в Ливии».
Оправдание гуманитарной интервенции по Пауэр отличается серьёзностью и основательной проработкой, но подвержено двусмысленностям. Прогрессивным деятелям следует согласиться с ней в том, что присоединение к связанной с именем Генри Киссинджера реалистичной школе международной политики, которая ставит ценности ниже «интересов», является средством создания приукрашенного образа диктаторов. Таким был курс «длительной войны с терроризмом», который до недавнего времени вносил Муаммара аль-Каддафи в список новых друзей Соединённых Штатов, вместе с Хосни Мубараком и дюжиной остальных старых друзей.
С другой стороны, реалисты правы в том, что военная сила США попросту не может применяться против любой более-менее крупной резни в этом жестоком мире.
Новая доктрина Обамы, которая могла быть переписана с творений Пауэр, имеет в качестве первоначала отказ «ждать изображений кровопролития и массовых захоронений до того, как что-то сделать», в то же время признавая, что «это верно, что Америка не в состоянии задействовать своих военных везде, где бы ни происходили репрессии, но это не может служить аргументом в пользу того, чтобы вообще ничего не делать во имя справедливости».
После расширения определения национальных интересов путём включения в него предотвращения бойни в Бенгази, Обама, тем не менее, твёрдо придерживается других принципов своего вырисовывающегося учения: политики мультилатерализма (коалиция США может расколоться, если миссия расширится) и признания ограничений (прежде всего стоимости ещё одной трясины вроде Ирака).
Права человека таким образом превращаются в критерий, инициирующий применение военной силы, но не единственный в своём роде. Обама говорит, что не будет бомбить или захватывать Триполи для того, чтобы при помощи войск выгнать Каддафи, чем вызывает разочарование у воинственно настроенной публики, снимая при этом напряжение в своем либеральном лагере.
Если США повезёт на этот раз, Пауэр будет реабилитирована. Вероятно, воздушная мощь США будет в состоянии защищать наземные силы оппозиции на их пути к Триполи, пока режим Каддафи сам не развалится изнутри. Даже тогда, США будет вынуждено принимать участие в непредсказуемой оккупации Ливии до того момента, когда будет создана новая система госорганов, а это процесс, который может занять месяцы или годы.
Расходы вырастут до миллиардов бюджетного дефицита при том, что бюджетный кризис дома будет только усугубляться. Любые новые ликующие союзники США, как например Ливийская исламская боевая группа, на поверку окажутся отвратительными. Для администрации это наилучший вариант развития событий.
В худшем случае, обоснование правами человека послужит, как исходный довод в пользу очередного длительного, кровавого и дорогостоящего болота в мусульманской стране. Во всё более ухудшающейся патовой ситуации США почувствует искушение обострить ситуацию военными методами в погоне за своей политикой смены режимов. Такое может расколоть коалицию союзников США и нарушить мандат ООН, как и указывал в своё время сам Обама. Это может привести к кровавой бане в Триполи в попытках помешать такой же в Бенгази. И может выродиться в гражданскую войну, а также неопределённый вакуум власти.
И если речь зашла о нравственности в международной политике, что тогда посоветует Пауэр, и что решит Обама по вопросу недопущения резни в Бахрейне, Йемене, Саудовской Аравии, Сирии, Пакистане или где-либо ещё (не желает ли кто-нибудь интервенции в Китай или Россию?)?
А кто вспомнит о работе в тылу и торжественном обещании Обамы сфокусироваться, подобно лучу лазера, на охваченной рецессией американской экономике? Кто займётся упадком стареющих АЭС? Или кризисом прав человека в американской пенитенциарной системе, самой большой в мире?
Политическое давление уже исходит из необходимости присутствия американских войск и баз в Ираке и Афганистане за пределами обещанных крайних сроков их вывода. Тайная война в Пакистане в данную минуту сошла с первых страниц, но скоро вновь непременно прорвётся наружу.
Возможно самая значительная проблема в мировоззрении Пауэр – её элитизм, презирающий внутреннюю жизнь и внутреннюю политику, ту самую область, в которой крестовый поход против геноцида, по её убеждениям, так часто сходит на нет. Все те, кто в первую очередь озабочены внутренними приоритетами, согласно её точке зрения должны считаться изоляционистами, а значит, препятствием в глобальной битве за права человека. Невозможно представить себе Пауэр, терзаемую вопросами, скажем, субсидий на жильё или пенсионных фондов.
Действительность же совершенно иная. В демократии война требует общественного согласия, выраженного хотя бы через разрешение Конгресса, и зависит от одобрения федеральной судебной системой.
Как указывает Гарри Уиллс в своей «Власти бомбы», общество и Конгресс съёжились перед силой централизованной исполнительной власти государства. Это говорит о том, что Обама потратил гораздо больше времени, чтобы получить одобрение от Организации Объединённых Наций и Лиги арабских государств, чем от Конгресса США, и не имеет планов добиваться голосов в поддержку кампании, пока Конгресс сам этого не потребует, что на данный момент перспектива маловероятная.
Влиятельные круги национальной безопасности оторваны от повседневных забот американского народа. Эндрю Басевич в книге «Долгая война» пишет: «члены аппарата национальной безопасности учитывали общественное мнение постольку, поскольку они рассматривали его, как нечто, поддающееся манипуляции…».
И как рассказывает Дэвид Роткопф в своей удачно озаглавленной истории Совета национальной безопасности, «Управляя миром», все тринадцать демократических и республиканских советников по национальной безопасности, начиная с 1970-х гг. – от Брента Скоукрофта до Стивена Хэдли, – являются представителями «натуральной аристократии», работавшими или на Генри Киссинджера, или одного из его высокопоставленных партнёров.
Внешнеполитическая каста беспокоится о вторжении демократии в свои владения (покойный Сэмюэл Хантингтон из Гарварда, бывало, жаловался на «эксцесс демократии» после шестидесятых, когда в общих чертах было узаконена узда на международной политике). Пребывая в своём привилегированном мире, они присваивают неограниченный бюджет для своего неограниченного внешнеполитического инвестиционного портфеля.
По мнению Вудворда, Обама был сам вынужден вести борьбу со своей бюрократией, чтобы выяснить настоящие издержки на Афганистан, и цена стала шоком для президента. Внешняя политика Обамы неблагоразумна, если его элита национальной безопасности, включающая идеалистов вроде Пауэр, допускает, что американцам придётся смириться со снижением уровня жизни для того, чтобы остановить диктаторов за рубежом. Права человека заграницей не могут сравниться с ценой демократии дома, но таков курс либеральной империи.
Как Пауэр написала мне в записке в 2003 году, «когда так много проблем в аду, где же ирландцы, когда они так нужны нам?». Это была шутка. Но ответ на неё серьёзен. Ирландцы десять лет, как находятся в своём процессе мирного урегулирования, а правительство в Дублине ушло в отставку из-за экономических неудач.
[Том Хейден – бывший сенатор штата Калифорния и лидер движений за мир, справедливость и защиту окружающей среды шестидесятых годов. В настоящее время преподаёт в Колледже Питцер в Лос-Анджелесе. Его последняя книга – «Долгие шестидесятые». Настоящая статья также была опубликована в The Nation.]
Источник: mixednews.ru.
Рейтинг публикации:
|
