Международные границы никогда не бывают вполне справедливыми. Однако для тех, кого границы насильно объединяют или разделяют, степень переживаемой несправедливости имеет огромную разницу — и часто это разница между свободой и угнетением, терпимостью и жестокостью, верховенством закона и терроризмом и даже между миром и войной.
Самые произвольные и неестественные границы в мире — в Африке и на Ближнем Востоке.
Прочерченные своекорыстными европейцами (у которых было достаточно головных болей при установлении собственных пограничных линий), границы в Африке продолжают служить причиной смерти миллионов местных жителей. Однако несправедливые пограничные линии Ближнего Востока, заимствованные у Черчилля, — порождают проблему такого масштаба, которую невозможно урегулировать на местном уровне.
При том что на Ближнем Востоке проблем намного больше, чем просто несправедливых границ — начиная с культурной стагнации, заканчивая позорным неравенством и убийственным религиозным экстремизмом, — самое главное табу в стремлении понять полный провал этого региона — не ислам, а "отвратительные-но-неприкосновенные" международные границы, к которым с благоговением относятся наши собственные дипломаты.
Конечно, никакое урегулирование границ, сколь угодно безжалостное, не может принести счастья всем меньшинствам Ближнего Востока. В некоторых случаях этнические и религиозные группы живут, смешавшись и породнившись. Повсюду воссоединение, основанное на крови и вере, не будет на деле таким радостным, как этого ожидают его современные поборники. Предлагаемые границы на картах, прилагающихся к настоящей статье, исправляют дефекты, от которых страдают самые значительные "обманутые" группы населения, такие как курды, белуджи, арабы-шииты, но всё же не могут адекватно учитывать ближневосточных христиан, бахаитов, исмаилитов, накшбандийцев и многих других малочисленных меньшинств. Но одну запавшую в память несправедливость невозможно исправить с помощью какой угодно территориальной уступки: геноцид, совершённый против армян ушедшей в прошлое Оттоманской империей.
И всё же, при всех несправедливостях, оставленных неучтёнными здесь, в заново прочерченных границах, без такого масштабного их пересмотра нам никогда не увидеть более мирного Ближнего Востока.
Даже те, кто ненавидит саму тему изменения границ, сослужат хорошую службу по привлечению внимания к осуществлению таких попыток достичь более справедливого, пусть и не до конца совершенного, изменения национальных границ между Босфором и Индом.
Признавая, что искусство управления государственными делами так и не разработало эффективных инструментов — за исключением войны — для исправления ошибочных границ, умственное усилие для понимания "органических" границ Ближнего Востока, тем не менее, поможет нам постичь степень проблем, с которыми мы сталкиваемся и будем продолжать сталкиваться. Мы имеем дело с колоссальными рукотворными дефектами, которые не перестанут порождать ненависть и насилие, пока их не устранят.
Что касается тех, кто отказывается "думать о немыслимом", заявляя, что границы менять нельзя — и дело с концом, — то им стоит напомнить, что границы не переставали меняться на протяжении столетий. Они никогда не были статичными, и многие рубежи от Конго до Косово и Кавказа меняются даже сейчас (и в это время послы и спецпредставители отводят глаза, чтобы полюбоваться отблесками света на крыле своего самолёта).
Ох, и ещё один маленький грязный секрет из пятитысячелетней истории: этнические чистки работают!
Начнём с пограничной проблемы, самой чувствительной для американских читателей: чтобы Израиль получил хоть какую-то надежду жить в справедливом мире со своими соседями, ему придётся вернуться к своим границам до 1967-го года — с существенными локальными корректировками в целях законных интересов безопасности. Однако проблема окрестностей Иерусалима, города, запятнанного кровью на протяжении тысячелетий, она может оказаться неразрешимой и за пределами нашей жизни. Там, где все стороны превратили своего бога в магната, владеющего недвижимостью, ведущиеся ими территориальные разборки по накалу намного превосходят обыкновенную алчность к нефтяным богатствам или этнические конфликты. Поэтому давайте оставим в стороне эту единственную измусоленную со всех сторон проблему и обратимся к тем, которые старательно игнорируются.
Самая вопиющая несправедливость на печально известных своими несправедливостями пространствах между Балканами и Гималаями — это отсутствие независимого курдского государства. От 27 до 36 миллионов курдов живут в сопредельных регионах Ближнего Востока (цифры неточны из-за того, что ни одно государство до сих пор не разрешало проводить честную перепись). Численность, большая, чем население современного Ирака — даже по минимальной оценке — делает курдов самой большой этнической группой в мире, не имеющей собственного государства. Хуже того, курдов всегда угнетали все правительства, контролирующие горы и возвышенности, где они жили со времён Ксенофонта.
США и их партнёры по коалиции упустили великолепный шанс, чтобы начать исправление этой несправедливости, после того как пал Багдад. Чудовищный Франкенштейн — государство, сколоченное из плохо подогнанных частей, — Ирак следовало бы немедленно разделить на три более мелких государства. Мы этого не сделали из-за трусости и недостатка дальновидности — принудив курдов к поддержке нового иракского правительства, что они с тоской сделали как "услуга за услугу", в обмен на наше доброе расположение.
Но если бы был проведён плебисцит, не сомневайтесь — около 100% иракских курдов проголосовали бы за независимость.
Как было бы и с многострадальными курдами Турции, которые пережили десятилетия насильственного военного угнетения и длящееся все эти годы низведение себя до "горных турков" — что делается с целью искоренить их идентичность. Несмотря на то, что положение курдов под властью Анкары за предыдущее десятилетие несколько облегчилось, сейчас давление снова усиливается, и одну пятую Турции — её восточную часть — можно рассматривать как оккупированную территорию. Что касается курдов Сирии и Ирана, то они также без промедления поспешили бы присоединиться к независимому Курдистану, будь у них такая возможность.
Отказ признанных мировых демократий поддерживать курдскую независимость — это грех недеяния в области прав человека гораздо больший, чем неуклюжие, мелкие грехи комиссий, которые, как водится, волнуют наши средства массовой информации. И, кстати: Свободный Курдистан, простирающийся от Диярбакыра до Тебриза, был бы самым прозападным государством между Болгарией и Японией.
Справедливое разграничение в этом регионе оставило бы три иракских провинции с преобладающим суннитским населением как некое усечённое государство, которое со временем, возможно, предпочло бы объединиться с Сирией, которая теряет ориентированные к Средиземноморью побережья Большого Ливана: возрождается Финикия. Шиитский юг старого Ирака образует основу арабского шиитского государства, окружающего большую часть Персидского залива. Иордания останется в границах своей теперешней территории, с некоторым расширением на юг за счёт Саудовской Аравии. Что касается последней, то искусственное государство Саудовская Аравия испытает такой же крупный демонтаж, как и Пакистан.
Первопричина широкой стагнации в мусульманском мире в том, что Саудовская королевская фамилия обращается с Меккой и Мединой, как со своей вотчиной. При том что самые почитаемые исламские святыни находятся под государственным полицейским контролем одного из самых фанатичных и деспотических режимов в мире — режима, который владеет огромными неразведанными запасами нефти, — саудиты имеют возможность распространять своё ваххабитское мировоззрение жёстко дисциплинированной, нетерпимой веры далеко за пределами своих границ. Восхождение саудитов к богатству и, следовательно, влиянию — это самое худшее, что произошло с мусульманским миром в целом со времён Пророка, и худшее, что случилось с арабами со времён оттоманского (если не монгольского) завоевания.
Хотя немусульмане не могут оказывать влияние на перемены в контроле над священными городами ислама, вообразите, насколько здоровее стал бы мусульманский мир, если бы Мекка и Медина управлялись советом сменяющихся по очереди представителей главных мировых мусульманских учений и движений в Исламском Священном государстве — нечто вроде супер-Ватикана — где будущее великой религии могло бы обсуждаться, а не предписываться по большей части. Истинная справедливость — что, возможно, нам не понравится, — отдала бы, кроме того, прибрежные нефтяные месторождения Саудовской Аравии арабам-шиитам, населяющим этот субрегион, в то время как юго-восточный сектор отошёл бы к Йемену. Загнанный в задницу Независимой Территории Саудовских родовых земель вокруг Эр-Рияда (так в оригинале - прим. пер.), Дом Саудов был бы способен на гораздо меньший вред по отношению к исламу и остальному миру.
Иран, государство с сумасбродными границами, потерял бы значительный кусок территории в пользу Объединённого Азербайджана, Свободного Курдистана, Арабского Шиитского государства и Свободного Белуджистана, но получил бы провинции вокруг Герата в сегодняшнем Афганистане — регионе, исторически и лингвистически родственном Персии. Иран стал бы, на самом деле, государством этнических персов, причём самым трудным будет вопрос, следует ли ему сохранить порт Бандар-Аббас или отдать его Арабскому Шиитскому государству.
То, что Афганистан отдаст Персии, он получит на востоке, так как Пакистанская Северо-Западная область племён объединится со своими афганскими собратьями (цель этого примера — чертить карты не как нравится нам, а как это предпочло бы сделать местное население).
Пакистан, ещё одно искусственное государство, также отдал бы территории белуджей Свободному Белуджистану. Оставшийся "настоящий" Пакистан будет лежать полностью к востоку от Инда, за исключением западного выступа вблизи Карачи.
Города-государства Объединённых Арабских Эмиратов ждёт разная судьба — чего, они, вероятно, желают на самом деле. Некоторые, возможно, будут включены в Арабское Шиитское государство, окружающее большую часть Персидского залива (государство, которое, скорее всего, будет развиваться как противовес, а не союзник Персидского Ирана). Поскольку все аскетические культуры лицемерны, Дубаи, по необходимости, будет разрешено оставить за собой статус площадки для богатых прожигателей жизни. Кувейт останется в своих нынешних границах, как и Оман.
В каждом отдельном случае этот гипотетический пересмотр границ отражает этническое родство и религиозный коммунализм — в некоторых случаях и то, и другое. Конечно, если бы мы могли мановением волшебной палочки исправить границы, о которых идёт речь, мы бы, безусловно, предпочли бы это сделать выборочно. К тому же изучение пересмотренной карты, в отличие от карт, иллюстрирующих сегодняшние границы, оставляет некое чувство огромной несправедливости, которую границы, проведённые французами и англичанами в 20 веке, совершили с областью, боровшейся за восстановление после унижений и поражений 19 века.
Исправление границ с целью отразить волю народа может быть неосуществимым. На данный момент. Но с течением времени — и при неизбежном сопутствующем кровопролитии — новые и естественные границы появятся. Вавилон рушился не один раз.
Тем временем наши мужчины и женщины в униформе продолжают сражаться за безопасность от терроризма, за перспективы демократии и за доступ к нефтяным запасам в регионе, который сам по себе предназначен для борьбы. Существующие сейчас разделение и насильственные объединения людей на пространстве между Анкарой и Карачи, вместе с порождёнными ими самими проблемами, образуют настолько питательную среду для религиозного экстремизма, культуру обвинений и привлечения террористов, как если бы это придумали намеренно. Там, где мужчины и женщины с тоской смотрят на свои границы, они с энтузиазмом ищут врагов.
При избытке террористов и недостатке энергетических запасов в мире, современные деформации на Ближнем Востоке обещают ухудшение, а не улучшение ситуации. В регионе, где всегда брали верх только худшие стороны национализма, и где только наихудшие стороны религии угрожают всецело поглотить обманувшую надежды веру, США, их союзники и, прежде всего, наши вооружённые силы могут бесконечно нарываться на кризисы. Хотя Ирак и мог бы дать контрпример надежды — если мы не покинем его территорию преждевременно, — в остальной части этого обширного региона проявится обострение проблем почти на всех фронтах.
Если границы Большого Ближнего Востока нельзя исправить, чтобы отразить естественные связи крови и веры, мы можем принять это в качестве символа веры, в соответствии с которым часть крови, пролитой в этом регионе, будет нашей собственной кровью.
Кто выиграет и кто проиграет.
Выиграют:
Афганистан
Арабское Шиитское государство
Армения
Азербайджан
Свободный Белуджистан
Свободный Курдистан
Иран
Священное Исламское государство
Иордания
Ливан
Йемен
Проиграют:
Афганистан
Иран
Ирак
Израиль
Кувейт
Пакистан
Катар
Саудовская Аравия
Сирия
Турция
Объединённые Арабские Эмираты
Западный берег реки Иордан
Примечание переводчика:
* — Понятие "Расширенный Ближний Восток", введённое в обиход американцами, быстро входит в лексикон политических кругов различных стран. Под этим термином условно понимается совокупность таких регионов, как Средний Восток (Иран, Афганистан, Турция), "классический" Ближний Восток (Сирия, Ирак, Израиль, Палестинская Автономия, Иордания, Ливан, Египет), ареал Персидского залива (ОАЭ, Саудовская Аравия, Катар, Бахрейн, Оман) и район Магриба (Алжир, Тунис, Марокко, Ливия, Мавритания).
Объединение данных стран в один расширенный регион вполне соответствует теории С. Хантингтона, изложенной в его работе "Столкновение цивилизаций". Однако данная теория играет роль не столько "стороннего наблюдателя", сколько является теоретическим основанием программы действий. Американский учёный вводит понятие "стержневого государства", он пишет: "Мир, где стержневые страны играют доминирующую роль, — это мир сфер влияния каждой из них". Естественно, что, находясь под влиянием выдвинутой теории, стратеги внешней политики США действуют так или иначе в русле указанной теории, пытаясь самим определить стержневые государства из числа союзных.
У Хантингтона в качестве стержневого государства исламской цивилизации выступает Турция, которая, однако, не имеет сильного политического влияния в арабских странах Ближнего Востока. Такое влияние имеет другой союзник США в регионе — Саудовская Аравия, нефтяная страна и колыбель ислама. Американское руководство как бы выдало ярлык саудовскому королю на управление арабскими странами региона. Данный статус закрепился с выступлением в 2001 году в Бейруте саудовского тогда ещё наследного принца Абдаллы с мирной инициативой разрешения арабо-израильского конфликта.
