17 февраля Бельгия установила уникальный мировой рекорд. 250 дней тихая благополучная европейская страна не может сформировать полноценное правительство. Виной тому — неспособность договориться между собой политиков, представляющих две крупнейшие общины страны: фламандцев и франкоговорящих валлонов.
До недавнего времени сомнительный рекорд принадлежал Ираку. Охваченная межрелигиозной и межнациональной рознью оккупированная страна жила без полноценного кабинета 249 дней. "Достижение" было установлено в прошлом году и казалось вечным. Однако рекорд пал под "натиском" политиков из благополучной страны, на территории которой находятся штаб-квартиры Евросоюза и НАТО.
По случаю сомнительного достижения группа фламандских и валлонских студентов проведет в Брюсселе, Антверпене, Льеже, Брюгге и Генте акцию против безвластия и в защиту целостности страны. Она получила название "Картофельная революция". "Мы назвали нашу акцию по аналогии с Жасминовой революцией в Тунисе, поскольку картошка фри является символом Бельгии", — поведал один из ее организаторов.
Кризис действительно мог достать многих. Несколько последних лет представители фламандских партий настаивали на разделе двуязычных округов Брюсселя и увеличении экономической самостоятельности регионов, валлоны были против. Кроме того, фламандцам казалось, что французский язык фактически является "первым среди двух равных государственных". Устав от дрязг и бесконечного перетряхивания правительства, длившегося три года, весной 2010 года король Альберт II назначил досрочные парламентские выборы.
Их итог оказался шокирующим. Победу в самом большом и наиболее развитом регионе страны Фландрии одержала партия "Новый фламандский альянс", чей лидер Барт де Вевер неоднократно заявлял, что фламандцы и валлоны спокойно могли бы жить в разных государствах.
Загвоздка заключалась в том, что бельгийское законодательство требует того, чтобы в правительство входили представители как фламандских, так и валлонских партий. Однако найти партнеров среди франкофонов де Веверу практически невозможно. Он настаивал если не на независимости Фландрии, то по крайней мере на увеличении ее автономии и сокращении поступлений в общебельгийский бюджет. Де Вевер хотел оставлять во Фландрии не менее 40 процентов налогов.
Для политиков из более бедной Валлонии, настаивающих на максимальной централизации, требование оказалось неприемлемым. Переговоры зашли в тупик, и король передал право на формирование правительства лидеру победивших в Валлонии социалистов Элио де Рупо. Однако большинство населения страны все-таки составляют фламандцы, к тому же де Рупо не настоящий франкофон, а потомок итальянских иммигрантов. Так что ему договориться так же ни о чем не удалось.
Эпопея продолжилась. Король снова передал полномочия де Веверу, но тут выросли новые камни преткновения. Его партия настаивала на разделении нескольких округов Брюсселя на фламандские и валлонские. Ему также хотелось оставлять во Фландрии до половины налога с физических лиц, валлоны соглашались только на десять. Переговоры провалились, де Веверу пришлось взять самоотвод. Альберт II вынужден был искать новую кандидатуру.
Тем временем представители обеих общин делали пессимистические заявления относительно будущего страны. "Больше нельзя игнорировать, что этого (независимости. — Ред.) желает большая часть фламандского населения. Поэтому надо готовиться к концу Бельгии", — прокомментировала такие результаты представляющая валлонских социалистов и. о. вице-премьера Лоретт Онкелинкс. Фламандский христианский демократ, брат президента ЕС Хермана ван Ромпея Эрик ван Ромпей высказался так: "Бельгия находится в коме. Пациент в состоянии клинической смерти".
Положение несколько месяцев пытался спасти бывший вице-премьер Йоханн Ванде Ланотт, которому в октябре 2010 года король поручил сформировать кабинет. Он предложил налоговый компромисс, но его отвергли. Де Вевер категорически отказался от любой коалиции с валлонами, а заодно вынес Бельгии смертельный приговор: "Бельгия больше не функционирует. Бельгия является неудавшейся страной". Отчаявшись уговорить де Вевера, в начале января 2011 года Ванде Ланотт попросил самоотвод, но Альберт II принял его только со второго раза.
Тем временем Бельгия стремительно приближалась к иракскому "рекорду".
Правительством с приставкой "и.о." формально руководил лидер фламандских христианских демократов Ив Летерм, но хорошо ли руководить в подвешенном состоянии? Экономика страны катилась под откос, ряд экспертов предрекли, что в условиях перманентного политического кризиса страну ожидает экономический крах, подобный тому, что случился в Греции и Ирландии.
У части народа лопнуло терпение. 23 января на улицы Брюсселя вышли 30 тысяч человек. Они протестовали против безвластия и скандировали: "Позор" и "Что нужно народу? Ему нужно правительство". Люди также протестовали против возможного развала Бельгии: "Разделяться? Не от нашего имени!"
Собственно говоря, пока эти люди правы. Идею разделения страны поддерживает только треть населения Фландрии. В Валлонии процент таковых и вовсе ничтожен.
Но политики так и не сумели договориться. Тогда в ход пошли экстравагантные призывы. Актер Бенуа Пеелвоорде призвал бельгийцевв знак протеста против безвластия отращивать бороды. А сенатор Марлен Теммерман и вовсе решилась на отчаянный шаг. "Я призываю супруг всех участников переговоров воздержаться от секса, пока соглашение не достигнуто. Не занимайтесь сексом, пока новое правительство не выстроится перед фотографом на ступенях дворца", — сказала она.
Забастовка не состоялась, а коллега Теммерман по Сенату Катрин Фонк категорически отвергла подобное предложение. "Я не хочу участвовать в секс-забастовке. Политики нужны не для того, чтобы бастовать — а напротив, чтобы поднимать страну", — заявила она. В итоге на политиков не подействовало ничто, Бельгия установила печальный рекорд, а вопрос о сохранении единства страны, населенной двумя крупными и разноязычными общинами, встал еще острее.
Подействует ли на бельгийских политиков нынешняя Картофельная революция? Остановит ли группа валлонских и фламандских студентов развал страны? Об этом в интервью "Правде.Ру" размышляют эксперты Александр Рар и Вадим Прозоров.
Александр Рар, эксперт Германского совета по внешней политике:
— Кризис в Бельгии действительно тяжелый, политическая система страны находится в параличе. Однако экономика все-таки существует, страна не рухнула. К тому же Бельгия привыкла жить в таком несколько подвешенном состоянии. Спор между фламандцами и валлонами продолжается многие десятилетия, но страна не развалилась. Создается впечатление, что 30 лет назад сепаратизм среди фламандцев был сильнее, нежели сегодня.
Со стороны бельгийский кризис кажется действительно очень серьезным.
Однако Бельгия — государство — член Евросоюза, оно отдало ЕС часть своего суверенитета, и этот момент служит фактором стабилизации. Нет впечатления, что страна непременно развалится. Но даже если это случится — никакой катастрофы не произойдет. Та же Фландрия останется членом Евросоюза, штаб-квартира которого продолжит располагаться в Брюсселе.
Вадим Прозоров, доцент исторического факультета МГУ:
— Несмотря на трудность ситуации, о расколе Бельгии сегодня говорить вряд ли приходится. Конечно, в ней существуют разные партии, разные группы населения, взаимные обиды фламандцев и валлонов. Но все же это не та среда для тяжелейших разборок, подобных тем, что имели место, скажем, на Балканах. Как представляется, местные политики пока всерьез не настроены на развал страны.
Однако в несколько более отдаленной перспективе исключать раскола Бельгии нельзя. Если Евросоюз постигнет более тяжелый, чем сейчас, экономический кризис, если он затронет основы ЕС, то Бельгия — один из первых кандидатов на распад. В таких условиях быстро обнаружится, что страна, где расположены штаб-квартиры ЕС и НАТО, нежизнеспособна. Все-таки национальные противоречия есть национальные противоречия.
Вадим Трухачев
Источник: pravda.ru.
Рейтинг публикации:
|
