Мультикультура Европы прошла путь от универсальной добродетели до разрушительной бессмыслицы, и случилось это в мгновение ока. В прошлом году член правления Бундесбанка Тило Сарацин был отправлен в отставку из-за написанной им книги, в которой он поставил под вопрос рациональность почитания мультикультур и многообразий. Одним из яростных критиков Сарацина стала канцлер Германии Ангела Меркель, которая спустя несколько месяцев декларировала, что «мульти-культ» «окончательно провалился». Впрочем, даже если эти слова и стали популярны, сказаны они были вскользь. Теперь же британский премьер-министр Дэвид Камерон, называющий себя «либеральным консерватором», представил аналитический доклад о необходимости разрушения «государственной мультикультурности», тем самым положив серьёзное начало искоренению этого явления из государственной политики Великобритании.
Камерон зачитал этот доклад в таком месте, которое поначалу показалось неуместным: на ежегодной конференции по международной безопасности в Мюнхене. Но это, по сути, был хитрый ход. Выбранное место позволило мультикультурной теме выделиться на фоне прочих тем, от социальных пособий и антидискриминационной политики до национальной безопасности и борьбы с терроризмом, где консерваторы всегда имеют преимущество перед своими оппонентами. Это преимущество Камерон использовал и дома.
В качестве аргумента Камерон привёл терроризм, угрожающий Западу, одинаковый и в Афганистане, и дома, который берёт своё начало в базовой «экстремистской идеологии» исламизма. Молодые мусульмане Великобритании, начиная свой путь к джихаду, часто подхватывают эту идеологию в институтах, организациях, у тех, кто получает большую финансовую поддержку и официальное покровительство от государства. Эта идеология способствует дальнейшему распространению мультикультурности, которая «поощряет различные культуры жить отдельной от других жизнью» и таким образом отдаёт впечатлительную молодёжь во власть финансируемых государством экстремистов. С этим необходимо бороться как идеологически – настаивая на соблюдении прав человека в качестве условия вступления в публичные дебаты – так и организационно – отказывая в финансировании тем организациям и лицам, которые проповедуют ненависть и сепаратизм.
Всё это было сказано решительно и уверенно, хотя иногда и тенденциозно. Например, было сказано, что количество британских «христиан-фундаменталистов», которые воспринимают мусульман как «врагов», должно быть сокращено до однозначных цифр; для Камерона христиане стали просто риторической уловкой, уравновешивающей его критику в адрес исламистов. Помимо того, то исключительное различие, которое Камерон пытался провести между экстремистской идеологией исламизма и Исламом как религией, на самом деле оказалось несколько размытым. Не только исламские радикалы, которые интерпретируют свою религию как обязанность казнить за вероотступничество и побивать камнями за прелюбодейство, но и многие простые мусульмане, особенно западные мусульмане, игнорируют законы и предписания так же, как и многие католики, которые не обращают внимания на предписания Церкви относительно искусственного контроля над рождаемостью. И независимо от истинного значения, различие, по словам Камерона, необходимо, чтобы помочь привлечь мусульманское меньшинство к либеральным ценностям Британии и других западных обществ.
Также Камерон озвучил одну мысль, которая до сих пор исключалась из публичных дискуссий о мультикультурности (хотя в «National Review» Марк Стейн и Джон О’Cалливан, оба настаивали на её важности), а именно: одна из причин очевидного успеха исламистского экстремизма вызвана тем вакуумом, который образовался на месте британского патриотизма. Камерон разумно объяснил, что британский провал, или, с точки зрения мультикультурности, прямой отказ от возможности предложить своим новым гражданам какое-либо чувство гордости за свою новую национальную идентичность, привёл к тому, что исламисты заполняют этот вакуум своими собственными мифами и символами. И всё же, когда Камерон предложил способ восстановить это чувство национальной гордости, метод показался замечательным, но, по сути это либеральное лекарство никак не связано с какой бы то ни было конкретной британской реалией – свободой слова и т.д. – на которую с одинаковой готовностью могли бы подписаться американцы, французы или итальянцы.
По приятному совпадению, идея относительно британских реалий была озвучена в то воскресенье, когда вышла статья Камерона в газете «Mail», которая славится публикациями спортивного и финансового комментатора Михира Босе. Босе говорит о себе, как о выходце из высших слоёв индийского общества, получившем английское образование. Он действительно не верил, что Камерон мог сказать такое, пока репортаж об этом событии не вышел в эфир Всемирной службы Би-би-си. «С точки зрения британцев он сказал достаточно, чтобы вызвать доверие к своим словам», – продолжает Босе. Однако далее он делает такой вывод:
«Трагедия современной Британии заключается в том, что она, кажется, не заботиться больше о тех высоких качествах, которые привлекали меня и многих других в этой стране. Не только толерантность и доброта – в Индии всего этого достаточно – но и чувство неизменного соблюдения справедливости и правосудия, шанс, который даётся каждому. Эти качества не имеют себе равных нигде в мире… Если Британия не вернётся к самоуважению в первоначальном значении, то эта несчастная мультикультурность никогда не умрёт».
Черчилль понимал это. Когда его либеральные коллеги задали вопрос, как молодые люди могут почувствовать гордость за свою страну, Черчилль не стал приводить какую-нибудь пошлость из Лиги за права женщин. Он ответил: «Скажите им, как Вольф взял Квебек!» (В 1759 году битва за Квебек под командованием генерала Вольфа позволила англичанам установить окончательный контроль над территорией Канады, прим. mixednews).
Это следующий урок для Камерона, который следует выучить. Хорошее начало, тем не менее. Пятёрка с минусом.
Источник: mixednews.ru.
Рейтинг публикации:
|
