Перестройка и последовавшие за ней реформы, начатые в 1992 г., провозглашали своей целью развитие созидательного потенциала России. Однако в их ходе произошло не развитие этого потенциала, а деградация, которая выразилась в деиндустриализации, деклассировании рабочего класса, интеллигенции, крестьянства [1], разрушении трудовой этики.
Для преодоления разрушительных тенденций необходимо понять причины, по которым произошли столь серьезные отрицательные изменения.
В этом докладе мы рассмотрим несколько важнейших причин, которые, на наш взгляд, сыграли основную роль в разрушении созидательного потенциала России.
Первой причиной, на наш взгляд, стало ошибочное применение к России модели трудовой этики гражданского (западного) общества. Россия же является традиционным обществом, которое в доперестроечное время модернизировалось по незападному пути.
Как показал М. Вебер, трудовая этика гражданского и традиционного обществ не совпадают, и применение трудовой этики гражданского общества к традиционному может привести к результатам, противоположным ожидаемым. По его данным, представители традиционной культуры, немецкие католики, реагировали на "материальное стимулирование" не увеличением, а снижением дневной выработки: «...жнец, который при плате в 1 марку за морген ежедневно жнет 2.5 моргена, зарабатывая таким образом 2,5 марки в день, после повышения платы на 25 пфеннигов за морген стал жать вместо предполагавшихся 3 моргенов, что дало бы ему теперь 3,75 марки в день, лишь 2 моргена, получая те же 2,5 марки в день, которыми он, по библейскому выражению, «довольствовался». Увеличение заработка привлекало его меньше, чем облегчение работы: он не спрашивал: сколько я смогу заработать за день, увеличив до максимума производительность моего труда; вопрос ставился по-иному: сколько мне надо работать для того, чтобы заработать те же 2,5 марки, которые я получал до сих пор и которые удовлетворяли мои традиционные потребности? Приведенный пример может служить иллюстрацией того строя мышления, который мы именуем «традиционализмом»: человек «по своей природе» не склонен зарабатывать деньги, все больше и больше денег, он хочет просто жить, жить так, как он привык, и зарабатывать столько, сколько необходимо для такой жизни. Повсюду, где современный капитализм пытался повысить «производительность» труда путем увеличения его интенсивности, он наталкивался на этот лейтмотив докапиталистического отношения к труду, за которым скрывалось необычайно упорное сопротивление; на это сопротивление капитализм продолжает наталкиваться и по сей день, и тем сильнее, чем более отсталыми (с капиталистической точки зрения) являются рабочие, с которыми ему приходится иметь дело.»[2] (слайд 3).
Наблюдение Вебера полностью согласуется с работами выдающегося русского экономиста А.В. Чаянова, проведенными на российском материале. В работе «Теория крестьянского хозяйства» он вывел правило, названное его именем: В традиционном обществе люди работают не с максимальной производительностью труда, а лишь настолько интенсивно, чтобы их семья достигала социально приемлемого уровня.
Иначе: чем больше потребителей приходится на каждого работника в семье, тем интенсивнее каждый работник будет трудиться. В семьях, в которых много маленьких детей, но мало взрослых, работники могут трудиться в 2 раза больше, чем в семьях, где много взрослых, но мало детей (слайд 4).
Правило Чаянова действует в любом традиционном обществе [3]. Оно действовало в российском обществе до революции 1917 года, действовало в советском обществе - особенно явственно проявлялось во время НЭПа и в позднесоветском периоде. Действует это правило и сейчас, как показано многолетними исследованиями центра Ю. Левады «человек советский». По словам самого Ю. Левады, «средний человек, условно говоря, за олигархами и за западными звездами не гонится. Он гонится за своим соседом, который немножко лучше живет. У соседа есть квартира с лишней комнатой, и я хочу квартиру, чтобы там была еще одна комната. У него есть более приличная машина, и я хочу более приличную машину и т.д... Насчет работы: мы спрашивали людей, могли бы они работать лучше? - Могли бы, да смысла нет» [4].
Однако если бы правило Чаянова действовало в традиционном обществе всегда и без исключений, то никакая модернизация общества была бы невозможна. Более того, само общество не смогло бы существовать. У него не было бы излишков продукции, перераспределяемых для содержания социальных институтов, для коллективной деятельности. Общества, в которых не найдено механизмов интенсификации труда их членов, долго не существуют и легко распадаются. Напротив, если власть занимается интенсификацией и перераспределением продукта, члены общества сплачиваются вокруг нее. Антрополог Р. Карнейро отмечает легкость распада тех деревень, в которых не было найдено механизмов интенсификации. В то же время, именно интенсификация и перераспределение излишков продукции властью способствует стабильности и росту общества: «Я бы хотел поспорить, что фактором куда большей важности являлась легкость и частота распада деревень, не связанная с жизнеобеспечением [т.е. с техническими приемами жизнеобеспечения]... Легкость, с которой это явление происходит, наводит на мысль, что деревни редко могут получить шанс так увеличить свое население, что оно окажется тяжелой нагрузкой для несущей способности земли.» [5] Напротив, большой излишек продукции, перераспределяемый в общественных интересах, способствует стабильности и росту общества. Антрополог Д. Мало так пишет об этом: «У королей [т. е. верховных вождей отдельных островов] было в обычае строить склады, в которых хранились пищевые запасы, рыба, тапы [куски материи из луба], малос [мужские набедренные повязки], паус [женские короткие юбки] и все виды товаров. Эти хранилища были придуманы Калаимоку [управляющим вождя] как средство поддерживать в людях чувство удовлетворенности, чтобы они не уходили от короля. ... люди думали, что в хранилищах была пища, и они не сводили глаз с короля. Как крыса не убежит из кладовой... где, думает она, есть еда, так и люди не оставят короля, пока они считают, что в хранилищах есть пища». (слайд 5) [6].
Задача интенсификации труда, накопления и перераспределения излишков продукции стоит в любом традиционном обществе. Материальные стимулы в таких обществах, исходя из правила Чаянова, малоэффективны: прибавочный продукт могут дать лишь благополучные семьи, находящиеся в самом низу чаяновской прямой (возвращение к слайду 4). Однако у них уже и так все есть, и им больше ничего не нужно. Поэтому любое устойчиво воспроизводящееся традиционное общество вырабатывает культурные механизмы интенсификации и перераспределения. В России были выработаны свои культурные механизмы интенсификации труда, накопления и перераспределения излишков продукции. Однако большая их часть была разрушена во время реформ последних лет (слайд 6).
Во-первых, как уже было упомянуто, были применены материальные стимулы, которые, в полном соответствии с правилом Чаянова и наблюдениями Вебера, привели к снижению трудовой этики. Стремление получать больше, но работать при этом меньше, коснулось, прежде всего, наиболее обеспеченных слоев населения, которые, по замыслу реформаторов, должны были бы организовать промышленность и инновационное развитие на новых принципах. Ориентируясь на уровень жизни западных наиболее обеспеченных слоев населения, вместе с тем, не имея протестантской этики труда, представители этого слоя пошли по наиболее простому пути расхищения и утилизации советского наследия. Принципы получения быстрой прибыли от созданного трудом предков быстро транслировались во все слои населения, и разрушение трудовой этики, таким образом, приобрело повсеместный характер.
Во-вторых, была проведена кампания разрушения культурных стимулов труда на общество, на государство. Именно наиболее благополучные слои общества были избавлены от обязательств перед обществом, государством. Это также стало одной из причин расхищения государственной собственности. Между тем, именно стимулы работы на благо общества, государства давали в России наибольшую производительность труда. Об этом писал во второй половине XIX века А.Н. Энгельгардт, описывая механизмы общественных работ в качестве помощи - так называемые «толока», «помочи». Об этом же писал В.И. Ленин, рассматривая опыт субботников, прошедших по всей стране во время Гражданской войны. Эти стимулы с успехом использовало советское государство во время индустриализации, во время войны, послевоенного восстановления, а затем в годы мощного индустриального строительства (в 70-е-80-е годы прошлого века). Кампания разрушения культурных стимулов труда на благо общества также подорвала трудовую этику населения России.
Ситуация усугубляется тем, что государство перестало выполнять важнейшую функцию интенсификации труда, накопления и перераспределения излишков продукции, которую оно играло до тех пор. Население ждет от государства организации труда, для того, чтобы само население продолжало выполнять свои трудовые функции, но государство отказалось именно от этой организующей функции. Власть в лице президента даже представляет такие ожидания населения, как иждивенчество. Но ни о каком иждивенчестве речи вовсе не идет: основные созидательные, трудовые функции выполняет всегда именно народ, а не государственные институты. Государство в традиционном обществе лишь интенсифицирует труд, организовывает его, накапливает, а затем перераспределяет излишки продукции.
Отказ государства от этих ожидаемых населением функций подрывает не только трудовую этику населения, но и целостность страны. Вспомним вышеупомянутые слова Р. Карнейро о том, что общество легко распадается, если власть перестает нести эти основные функции (возвращение к слайду 5).
Еще одной важной причиной разрушения трудовой этики является попытка передать функции интенсификации труда и накопления излишков продукции бизнесменам. В общественном сознании легитимации выполнения этих функций бизнесом не произошло. Большинству населения остается непонятным, как можно усердно работать, как говорят, «на дядю». Населению понятно, почему можно усердно работать на себя, на общество, даже на государство, при том, что население не удовлетворено исполнением им своих основных функций. Но усердная работа на некоего гражданина страны, не облеченного формальной властью, кроме экономической, до сих пор остается непонятной большинству населения. Это еще одна причина разрушения трудовой этики, созидательного потенциала страны (слайд 6).
Помимо восстановления разрушенной трудовой этики, созидательный потенциал России не может быть восстановлен без возрождения рационального мышления населения страны. Одной из причин его повреждения является деиндустриализация страны, разрушение науки и высокотехнологичной промышленности. Другой причиной является разрушение целостности исторической памяти, разрушение символов, объединяющих народ в единое целое.
В заключение выскажем несколько соображений по восстановлению созидательного потенциала страны. Во-первых, как показывают исследования центра Ю. Левады, в настоящее время российское общество продолжает являться традиционным обществом. Создания западного человека и гражданского общества в России не произошло. Однако вследствие реформ последних лет это традиционное общество оказалось сильно искореженным, с подорванной этикой, в том числе, трудовой. Дальнейшее приложение модели западного общества к России грозит полным разрушением созидательного потенциала России, полным разрушением ее инфраструктуры и глубокой архаизацией.
Однако и восстановление трудовой этики и культурных стимулов традиционного общества в сегодняшней России - вещь очень непростая. Требуется восстановление рационального мышления и всего комплекса этических норм, присущих традиционному обществу России. Это сложная задача, однако, подвластная государству. Без решения этой задачи реальная модернизация России проведена быть не может.
________________________
Козырева О.В. - член Клуба молодых обществоведов под руководством С.Г. Кара-Мурзы
Источник: za-nauku.ru.
Рейтинг публикации:
|
