Роберт Самуэльсон (Robert J. Samuelson)
Еще недавно сама мысль о том, что любая из крупных развитых стран может объявить дефолт – то есть отказаться полностью выплачивать свои долги – казалась нелепой. Конечно, Аргентина и Россия в прошлом прекращали платить своим кредиторам, но ни Соединенные Штаты, ни Британия, ни Япония считались неспособными на такое. Однако сейчас подобная перспектива больше не выглядит абсолютно невероятной, хотя до ее воплощения в жизнь, разумеется, пока далеко. Правительства богатых стран набирают слишком много долгов, и уже можно себе представить, что когда-нибудь опора их кредита - вера в то, что кредиторы будут продолжать давать в долг, а правительства будут продолжать платить - подкосится. Что же произойдет после этого?
Этот вопрос настолько нов для нас, что прошлое не поможет дать на него ответ. Все дело тут в психологии. Возьмем параллельный пример: доллар. Существуют опасения, что иностранцы (а заодно и сами американцы) потеряют к нему доверие и начнут отказываться от него в пользу иены, евро, золота или нефти. Если так поступит известное число инвесторов, может начаться паника, которая спровоцирует падение американских акций и облигаций. Подобный кризис давно предсказывали, но пока он не случился. Снижение курса валюты происходит постепенно, так как сохраняется доверие к доллару, базирующееся на американской политической стабильности, открытости, богатстве и низкой инфляции. Однако что-нибудь может поколебать это доверие – завтра или через десять лет.
То же самое относится и к растущему госдолгу. Мы забрели в неизведанные земли и оказались в заложниках у психологических факторов. Возьмем Японию. В 2009 году дефицит ее бюджета – то есть разница между расходами и средствами, поступающими от налогов – составил 10 процентов валового внутреннего продукта (ВВП), или даже больше. Государственный долг в целом – общий объем займов, покрывающих все дефициты – приближается к 200 процентам ВВП, то есть вдвое превышает объем экономики страны. Это – результат нескольких лет медленного экономического роста, многочисленных «стимуляционных планов», старения населения и глобальной рецессии. В недавнем докладе JPMorgan Chase говорится, что к 2019 году долг Японии может дойти до 300 процентов ВВП.
Пока никто не понимает, как это следует интерпретировать. Если бы 20 лет назад кто-нибудь предсказал, что японский госдолг так чудовищно возрастет, подобный прогноз, несомненно, вызвал бы тревогу: Японии пришлось бы платить по огромным процентным ставкам, так как испуганные кредиторы потребовали бы высоких прибылей в качестве компенсации за риск дефолта или инфляции. Сейчас же произошло нечто противоположное. Японские инвесторы – домохозяйства, банки, страховые компании - абсорбировали 94 процента долга, сообщает JPMorgan. Процентные ставки по десятилетним японским государственным облигациям, составлявшие в 1990 году 7,1 процента, упали до 1,4 процента.
На первый взгляд, это легко объяснить. У японцев достаточно частных сбережений для покупки облигаций; умеренная дефляция – то есть снижение цен – позволяет устанавливать низкие процентные ставки; инвесторы же по-прежнему уверены, что и новые и старые долги будут продолжать финансироваться.
В Америке сейчас - похожая ситуация. Несмотря на огромные дефициты, процентные ставки по десятилетним обязательствам Казначейства колеблются в районе 3,5 процентов. В период финансового кризиса инвесторы сочли государственные обязательства наилучшим убежищем. Тем не менее, не стоит делать вывод, что такие страны как Япония или Соединенные Штаты могут занимать столько средств, сколько им захочется. Точнее они действительно могут занимать столько средств, сколько им захочется, но только пока не исчезнет доверие, позволяющее им это делать – притом, что мы не знаем когда и как это произойдет, и произойдет ли это вообще.
Подобная дилемма стоит перед всеми богатыми странами. Их долги – и без того немаленькие – продолжают раздуваться. Бюджетное управление Конгресса предполагает, что принятие планируемых администрацией Обамы бюджетов приведет к тому, что к 2019 году отношение долга к ВВП возрастет с 41 процента до 82. Дополнительно долговое бремя увеличит рост процентных ставок. С учетом роста ставок, управление оценивает годичный объем выплат по федеральному долгу на 2019 год в 799 миллиардов долларов. Сейчас он составляет 170 миллиардов. Впрочем, неизвестен даже точный размер долга – если к обязательствам Казначейства приплюсовать обязательства Fannie Mae и Freddie Mac (которые правительство фактически гарантировало) общая сумма должна резко увеличиться.
Однако если начать сдерживать рост долга с помощью болезненных и непопулярных мер - ограничивая расходы и повышая налоги – это может, парадоксальным образом, ослабить экономику и увеличить бюджетный дефицит. Например, действующий в Японии 5-процентный налог на добавленную стоимость пришлось бы поднять до 12 процентов, параллельно сильно сократив расходы бюджета, считает JPMorgan. На фоне подобных альтернатив кое-кто может придти к выводу, что частичный или полный дефолт при всех недостатках не столь опасен с экономической и политической точек зрения, как другие варианты.
В прошлом страны, объявлявшие дефолт, лишались кредита – внешнего или внутреннего, - что приводило либо к серьезному экономическому спаду, либо к гиперинфляции, либо и к тому, и к другому. Вряд ли богатые страны захотят так искушать судьбу, однако наличие даже самой отдаленной вероятности подобного исхода уже подчеркивает ненадежность и новизну текущей ситуации. Споры о том, нужно ли сильнее «стимулировать» экономику (то есть наращивать долг) только скрывают тот факт, что уже имеющийся на настоящий момент долг все сильнее сужает оставшееся у правительства экономическое пространство для маневра.
Источник: inosmi.ru.
Рейтинг публикации:
|
