Московский экономический форум завершил свою активную деятельность в 2013 году аграрной секцией, в работе которой приняли участие также сотрудники «Однако» — заместитель главного редактора альманаха Андрей Кобяков и автор этих строк. Выездное мероприятие в Белгороде показало: несмотря на массу конкретных отраслевых вопросов, главная проблема в развитии российского сельского хозяйства та же самая, что и в других отраслях — отсутствие у государства стратегического, неутилитарного подхода и понимания, что аграрная сфера России — куда более важная сфера, чем абстрактное поле для работы «руки рынка».
С целью представить другой, национально-ориентированный взгляд на российское сельское хозяйство эксперты МЭФ совместно с Россельхозакадемией и РАН представили проект «Дорожной карты развития сельского хозяйства до 2020 года». Прежде чем рассказать об обсуждении программы, предлагаем нашим читателям ознакомиться с ключевыми идеями «дорожной карты».
«Последние десятилетия аграрной политики уничтожают село»
Эксперты МЭФ открыто говорят: аграрная политика государства привела в упадок отрасль и снизила качество жизни почти 40 млн жителей села. Сельскохозяйственные показатели в стране низкие, сёла исчезают, мяса, даже низкого качества, в стране не хватает, заработная плата сельскохозяйственников в два раза меньше средней по стране, а безработица на селе вдвое превышает городскую. Отрасль стала невыгодна, в неё перестали вкладывать деньги, и она стремительно теряла шансы на выживание. Со вступлением России в ВТО слабая и не готовая к конкуренции, без поддержки государства и Минсельхоза, она оказалась на грани исчезновения.
При этом даже в плане Госпрограммы на 2020 год по многим продуктам установлен очень низкий уровень, потому что и само государство не верит в своё сельское хозяйство. Субсидии и льготы для отечественных производителей меньше западных в разы. После вступления РФ в ВТО в плане на 2018 год аграрные субсидии для гигантской России меньшие, чем в небольшой Швейцарии, а объём средств на 2013 год перечислен лишь наполовину. Также эксперты МЭФ полагают, что нынешняя аграрная политика не решает проблемы банковских займов и непосильных процентов. Закупочные цены на с/х товары в РФ гораздо ниже, чем в ЕС и США, поэтому и рентабельность, даже с субсидиями, втрое ниже западной.
Мифы о неэффективности
Авторы «Дорожной карты» опровергают целый ряд мифов о предопределённой бесперспективности российской агроотрасли. Эти мифы всем известны. Что деревня обезлюдела, что наш климат непригоден для сельского хозяйства, что на селе все спились, что нет специалистов, и вообще — что производить сельхозпродукцию в России невыгодно.
На самом деле сегодня более четверти населения России проживает в сельской местности (это 38 млн человек). Именно на селе авторы документа предлагают создать новые высокопроизводительные рабочие места, что могло бы стать важной частью реализации известного амбициозного проекта президента РФ о создании и модернизации 25 млн высокотехнологичных рабочих мест в России.
В России в сельхозпроизводстве занято 6,3 млн человек, что в три раза больше, чем в США. Также авторы обращают внимание, что в России 1,6 млн специалистов с высшим аграрным образованием. Это вдвое выше, чем в США.
О климате: в Канаде, Швеции, Финляндии, Норвегии, на севере США, Белоруссии условия не лучше, а уровень развития сельского хозяйства превышает российский в десятки раз. Россия обладает 10% мировой пашни и 55% мировых запасов чернозёма. «Сегодня 41 млн га посевных площадей заброшены и могут быть введены в оборот при реализации Дорожной карты. Это площадь всей пашни Канады или вдвое больше пашни Франции», — говорится в программе. Что касается невыгодности производства в России, то надо иметь в виду, что уровень поддержки сельского хозяйства в России в 33 раза ниже, чем в Китае; в 24,5 раза ниже, чем в ЕС; в 5,4 раза ниже, чем в США и в 1,3 раза ниже, чем в крошечной Швейцарии. Рост доходов сельхозпроизводителей, как полагают авторы программы, не приведёт к удорожанию продукции — увеличение дохода производителей зерна на 20% увеличит стоимость хлеба всего на 1%.
Резервы они видят и в модернизации сельхозпроизводства: «Парк сельхозтехники устарел, новинки игнорируются, что не даёт и малейшего роста урожайности и производительности труда в с/х. Хотя в Канаде, США, ЕС разработана техника, позволяющая утроить урожайность. Новые технологии внедрены в Казахстане, где средняя урожайность зерна 32 центнера с гектара, и в Беларуси, что за 10 лет увеличило урожай зерновых с 19 до 33 центнеров с гектара. В России новые технологии не применяют».
Кому нужна российская сельхозпродукция? Авторы программы видят резервы и внутри страны — можно замещать ввозные товары отечественными, увеличить потребление как продуктов питания, так и потребление отраслью в производстве (корма для животных); и за рубежом — поскольку во многих странах есть — и с ростом населения будет увеличиваться — дефицит продовольственных товаров, но нет своих ресурсов для их производства.
Резервы есть
Авторы «Дорожной карты» уверены: главным принципом российского сельского хозяйства должна стать продовольственная безопасность страны, то есть упор на самообеспечение её продуктами питания. Второй принцип — равные условия для здоровой конкуренции, как между отечественными производителями внутри страны, так и на мировой арене. Дорожная карта развития сельского хозяйства содержит меры, которые комплексно решают три основные проблемы: 1) развитие рынка сбыта внутри страны, 2) развитие производства, 3) развитие сбыта продукции за рубеж.
Как развивать внутренний рынок? Здесь программа предлагает ряд мер. Увеличивать объём сельхозпроизводства имеет смысл, если растёт потребление, поэтому по примеру зарубежных стран государство могло бы дать дотации малоимущим гражданам, что позволит им приобретать больше продовольственных товаров. Кроме того, нужны прогнозируемые цены на продукцию. Так, в США государство гарантирует минимальную цену на продукт и является гарантированным покупателем продукции на случай взлёта рыночных цен, тем самым страхуя фермера в кредите. Нужно защитить своего производителя — это означает введение ограничений на импорт, с помощью тарифных и нетарифных барьеров. Введение нетарифных барьеров — ужесточение фитосанитарного контроля и техническое регулирование рынка — не противоречит правилам ВТО.
Как развивать производство? Здесь предлагается использовать опыт аграрной политики ЕС до 80х годов прошлого века. Это дифференцированное субсидирование производства отдельных видов сельхозпродукции (в ЕС объём выделяемой помощи плавно наращивался и к 2011 году составил 56 млрд евро, что увеличило урожай пшеницы в 2–3 раза), страхование маржи и урожая производителей. Предлагается отменить как налоги, так и социальные выплаты для сельхозпроизводства, снизить цены и на топливо для сельхозпроизводителей, что позволит высвободить 36 млрд рублей в год на инвестиционные программы в сельском хозяйстве. Это применение современных технологий, которое позволяет по целому ряду сельхозпродуктов в разы увеличить объёмы.
Как развивать экспорт? Здесь авторы предлагают запрет на ограничения экспорта сельскохозяйственной продукции, что поддержит отечественных фермеров и даст им возможность производить больше продукции, имея постоянный рынок сбыта и возможность конкурировать с западными. Необходима и политическая поддержка отечественного экспорта, надо бороться за отечественный бизнес в конфликтных ситуациях на мировом уровне.
Авторы предлагают определиться и по отношению к ВТО: «По решению Минсельхоза, пока мы лишь исполняем требования организации, но нужна ясность: или РФ покинет «тиски» ВТО и станет поддерживать собственное фермерство, или реформы ВТО будут вестись изнутри, но тогда необходимо принять меры по заботе о судьбах 40 миллионов сельских жителей».
Сколько же может стоить подобная программа? Очевидно, что это требует крупных инвестиций. Одних только госсредств, как пишут авторы, потребуется около 1% от ВВП. Но если это произойдёт, то сельское хозяйство может стать второй̆ крупнейшей̆ отраслью в экономике России и даже, по утверждению экспертов, сравняется с нефтегазовым сектором по спросу и объёмам.
Стать конкурентоспособными
Многочасовое обсуждение документов, подобных программе, с участием большого числа экспертов, как правило, бывает интересным только для специалистов. Однако мероприятие в Белгороде было не таким. Более того, формально начавшись как обсуждение проблем сельского хозяйства, оно очень быстро превратилось в обсуждение экономической политики правительства и вообще выбора тех императивов, которыми должно руководствоваться государство, если речь идёт о судьбе отрасли, которая затрагивает жизнь десятков миллионов граждан.
Эта логика обозначилась уже в первом выступлении — губернатора Белгородской области Евгения Савченко. Белгородская область — весьма успешный в аграрном отношении регион. У области 1% пашни от всей России, но 5% от всей производимой на территории России сельхозпродукции, в частности около 20% производимого мяса, и на Белгородскую область приходится более 10% прибыли всей российской сельхозотрасли. Однако губернатор отметил, что при всех достижениях с точки зрения технологий и качества (например, выработка на одного работающего вполне сопоставима с лучшими мировыми показателями) даже в его регионе сельское хозяйство «неконкурентоспособно с точки зрения экономической». Почему? Потому что с учётом российских экономических реалий себестоимость продукции оказывается выше, чем в той же Европе. При этом Савченко подчеркнул, что на сельское хозяйство в России нужно смотреть «не с точки зрения достижения её целевых показателей, но ещё смотреть и на её мессианскую роль, которая заключается в воспроизводстве нашей национальной культуры, наших традиций, нашей исторической идентичности, национальной ментальности и духовного, если хотите, нравственного кода нашей нации».
Константин Бабкин, сопредседатель Московского экономического форума, президент Промышленного союза «Новое Содружество», также объяснил, почему отечественный крестьянин сегодня проигрывает по конкурентоспособности иностранному. Секрет прост. В других странах своего производителя поддерживают и очень эффективно защищают свой рынок продовольствия: «У нас кредитные ставки в несколько раз выше, чем в развитых странах, которые являются сегодня нашими конкурентами. У нас топливо сегодня стоит в два раза дороже, чем должно стоить в России, и достаётся нашим аграриям тоже дороже, чем аграриям, с которыми они конкурируют, которые находятся в зарубежных странах. Наши крестьяне платят более высокие налоги, они не пользуются поддержкой экспорта. Дотации в России, все мы знаем, в десятки раз ниже, чем те дотации, которые применяются в развитых странах. Мы не видим защиты рынка».
Монстры торговых сетей
Многие эксперты отмечают, что сельхозпроизводители находятся в абсолютно проигрышном положении по отношению к торговым сетям. В цене продовольственных товаров сегодня, по словам вице-президента Россельхозакадемии, директора ГНУ Всероссийского научно-исследовательского института экономики сельского хозяйства Ивана Ушачева, удельный вес торговой наценки в среднем 40%, а по ряду товаров — до 60%. Этот дисбаланс в распределении прибыли между отраслями приводит к низкой доходности в сельском хозяйстве.
Очень наглядно об этом рассказал Игорь Барщук, гендиректор агрохолдинга «Белая птица»: торговые сети сужают возможности по вхождению товаров, создают «искусственную давку среди производителей для входа на полку». В результате цена для поставщиков опускается до себестоимости: «Как бы государство ни поддерживало сельхозпроизводителей, в итоге все эти средства остаются в сетях, за счёт того, что там наценка, она составляет по некоторым продуктам питания в нашей отрасли больше 100%. И мы можем говорить сегодня сколько угодно о поддержке, но как с такими монстрами справиться?». И привёл пример — сеть «Ашан», бюджет которой, по его словам, составляет 1,6 триллиона рублей (и это не самая крупная торговая сеть), при том, что весь бюджет Российской Федерации чуть больше 12 триллионов.
Даже губернатор Савченко подробно остановился на этой злободневной для всех теме, назвав всё это «диктатом сетей», при котором сельское хозяйство работает с минимальным, практически нулевым маржинальным доходом. По его мнению, для решения вопроса требуется вмешательство государства — и вновь в качестве примера приводилась Европа:«Пожалуйста, Франция, пожалуйста, Западная Европа, где все маржинальные доходы при помощи государства выстроены, они абсолютно прозрачны — общий маржинальный доход распределяется справедливо между всеми участниками агропродовольственной цепочки».
Село в долговой яме
Как и все остальные отрасли, сельское хозяйство в России страдает от «дорогих денег» — высоких ставок по кредитам. Как заметил один из присутствовавших на мероприятии аграриев-практиков, все субсидии государства, которые получает село, уходят на оплату кредитов: «О каком льготном кредитовании говорить, если «Россельхозбанк» даёт средства под 14%». По мнению Ивана Ушачева, государство могло бы изменить эту ситуацию: «Чтобы сделать кредит доступным для сельскохозяйственных товаропроизводителей, целесообразно, наконец, снизить рыночную процентную ставку до 2–3% годовых. Ведь более 90% всех кредитов поступает в сельское хозяйство через два государственных банка — «Россельхозбанк» и «Сбербанк». Эксперт считает, что одновременно должна быть снижена ставка рефинансирования Центрального банка до уровня, действующего в развитых странах мира. Сегодня же «экономический механизм загоняет сельхозтоваропроизводителя в долговую яму».
Что же на это отвечают представители банковской сферы? Присутствовавшая на встрече директор местного филиала «Россельхозбанка» объяснила, что на сегодняшний день в структуре ресурсов, которые банк выделяет на развитие сельского хозяйства, только 12% денег от государства, все остальные деньги — это деньги, привлечённые на рынке. Поскольку сельхозпроизводители имеют минимальную прибыль, огромно число невозвратов, и банк ещё и по этой причине «изыскивает резервы для того, чтобы восстановить и эти активы». Ну и, наконец, не сам «Россельхозбанк» определяет ставку рефинансирования.
Всё это понятно, но как в таком случае можно говорить о том, что такие банки специально работают для агросектора как институты его развития? Ну а кто итоговый бенефициар — также очевидно. Эксперты МЭФ привели такие цифры: прибыль банков в России за прошлый год составила 1 трлн 200 млрд руб., а долги сельского хозяйства, как и субъектов Российской Федерации, увеличились на 300 млрд и составили уже почти 2 трлн руб.
Государство не верит в агроотрасль
Как известно, наши экономические и финансовые госучреждения в экономический рост в России не верят, тем более в какой-то рывок, отличающийся от следования общемировым трендам. В сельское хозяйство не верят тем более. Авторы «Дорожной карты» приводят следующие данные из прогноза Минэкономразвития: прогноз этот не только не предполагает никаких успехов, он предвосхищает стагнационную модель функционирования сельского хозяйства. Как на ближайшую перспективу (то есть до 2020 года), так и на более отдалённую (до года 2030). В этом прогнозе заложены два варианта — как говорят эксперты, плохой и очень плохой. По лучшему из них темпы развития сельского хозяйства снизятся с 2,9% в 2014 году до 1,7% в 2020 году. А по второму варианту — ещё меньше, до 1,4%. К 2030 году средний годовой прирост продукции сельского хозяйства ожидается на уровне 2%. Это ниже, чем в среднем будет расти всё мировое сельское хозяйство. Задав такие показатели, министерство получит в 2020 году прекрасный отчёт о выполнении госпрограммы — бюджетных денег не потрачено, и стагнирует всё, как и предсказывалось. «На наш взгляд, сценарий Минэкономразвития — это не прогноз, а признание собственного бессилия и невозможности за 8 лет каким-либо образом изменить ситуацию в агропромышленном комплексе», — сказал Иван Ушачев.
Выступивший на мероприятии представитель Минсельхоза пытался быть конструктивным — да, программа хорошая, предлагает правильные меры. Но — есть бюджетные ограничения, и приходится им следовать. В ответ прозвучали упрёки, мол, почему министерство не хочет услышать предложения по освобождению топлива от налогов, акцизов, освободить сельхозпредприятия от уплаты НДС, пересмотреть условия предоставления дотаций, защищать рынок, поддерживать экспорт. На что чиновник, которого, в общем-то, не в чем винить, ответил, что такие радикальные меры по развитию сельского хозяйства вообще находятся вне компетенций Минсельхоза. Например, полномочия Минсельхоза не распространяются на процентную ставку. Более того, министерство прекрасно понимает, что даже если оно сможет добиться больших субсидий для аграриев, уйдут они, по сути, не на развитие села, а банкам! «Понимаем мы прекрасно, что здесь идёт не помощь сельхозтоваропроизводителям, а банковскую систему мы поддерживаем. Но, к сожалению, мы находимся в таких условиях», — сказал представитель экономического департамента Минсельхоза.
Эффективность и «благотворительность»
Не обошлось на мероприятии и без традиционных мантр о том, что надо просто лучше работать и быть эффективнее. А там рынок всех рассудит. Так, выступавший представитель Агентства стратегических инициатив сказал (и эта цитата заслуживает того, чтобы привести её целиком):
«Я хотел бы отметить то, что мне не очень понравилось, — это то, что красной нитью сегодняшнего обсуждения Дорожной карты идёт разговор о поддержке бизнеса. Мы не говорим о том, что мы должны создавать условия для повышения эффективности ведения сельскохозяйственного бизнеса. Мы говорим о том, что нам необходимо его снабжать деньгами, необходимо субсидировать, но мы не говорим о том, что необходимо повышать производительность труда, повышать энергообеспеченность, внедрять новейшие технологии, которые позволят повысить производительность труда и выработку на одного занятого на селе. Бизнес — это не благотворительная организация, в которую надо вкладывать деньги, в том числе и государственные, нам необходимо создавать условия для ведения бизнеса.
А государственные деньги — это только одна из мер поддержки, которая может быть реализована».
А вот на Западе так не думают. И именно что воспринимают своё сельское хозяйство как сферу, «в которую надо вкладывать деньги, в том числе и государственные». Об этом, например, очень подробно рассказал Олег Овчинников, руководитель центра аграрных проблем института США и Канады РАН. Он отметил, что лидирующим положением в мире аграрный сектор США во многом обязан системе госрегулирования, где главной целью является продовольственная безопасность. Более того, в США на сельское хозяйство работают наука, образование, госпрограммы развития инфраструктуры сельской местности, строительство и содержание дорог, мелиоративных сооружений, электросетей. Эксперт объяснил, что в США решение этих вопросов стало одним из важнейших условий прогресса в сельском хозяйстве. Более того, в США аграрная политика — прерогатива исключительно федерального правительства, то есть никакая рука рынка или региональные полномочия штатов и округов не играют в ней значительной роли.
Можно вспомнить и то, какой «благотворительностью» занимается ЕС в отношении своих сельхозпроизводителей. Мы все теперь вместе в ВТО, но при этом уровень совокупной поддержки сельского хозяйства в ЕС на гектар пашни в 17 раз превышает российский.
На дивиденды деньги есть, а на село — нет
Итак, традиционные заявления, что денег нет, а надо просто лучше работать.
Откровенно высказал своё мнение на этот счёт Николай Коломейцев, заместитель председателя Комитета Госдумы по труду, социальной политике и делам ветеранов
— на ключевые позиции в государстве сегодня вернулись суперлибералы: «Это все ученики Ясина. Посмотрите, кто такая Набиуллина, кто такой Улюкаев, кто такая Голикова и т.д? Я не хочу критиковать их профессиональные качества, но мы понимаем, что либерализм завёл Россию в тупик». Сельское хозяйство в долгах, а прибыль банков растёт. Но растут ещё и дивиденды госкорпораций, при том, что их прибыль снижается. «У нас есть утверждённые постановлением правительства 29 госкорпораций. И вот РЖД, РАО за последние три года в 5 раз уменьшили прибыль, но дивиденды, подчёркиваю, дивиденды топ-менеджмента госкорпораций увеличились в 2,5 раза. Сегодня дивиденды РЖД — 2% чистой прибыли, «Газпрома» — 2%, «Роснефти» — 2,6%. Вот вам средства для сельского хозяйства», — сказал депутат и отметил, что, проработав сам 27 лет в реальном секторе, не видел подобных примеров, когда мотивировали бы управленцев за ухудшение результатов работы.
Упомянул он и всем известный факт того, что не работают на реальный сектор золотовалютные резервы, а озабоченные фанатичным «таргетированием инфляции» финрегуляторы продолжают поддерживать дефицит денег в экономике. С такими управленцами никаких дорожных карт не реализовать — резюмировал Коломейцев.
Впрочем, для понимания ситуации вовсе не нужно быть политиком. Так, яркая реплика прозвучала из зала: «Ведь мы все работаем на крупные корпорации, чем бы ты ни занимался, в конце концов, деньги уходят банкирам, всем этим РАО, всем газпромам, которые являются «народным достоянием». Всё это насмешка, все мы работаем на них. Вот когда начнут все работать на нас, на село — тогда государство будет жить».
Писатель Максим Калашников назвал неолиберальную команду «авторами «газовой камеры» для реального сектора» и напомнил, что найти деньги для села мог бы «отказ от спортивного безумия на государственном уровне»: «Сочинское безумие мы не остановим. Это те деньги, которые могли бы пойти на подъём сельского хозяйства. Но сейчас зондируется почва на предмет летней Олимпиады, про Чемпионат мира по футболу говорить уже бесполезно». По его мнению, общественность должна давить на федеральный центр и требовать отказа от этих совершенно не нужных «мегапроектов».
Кто будет агрономом?
Неудивительно, что такая экономическая политика уже сегодня обернулась «обезлюдением» села. Как заметил один из участников — «мы сейчас представляем все, как приезжали к бабушке в деревню в те времена, и думаем, что деревня такая, а деревня не такая, деревня сегодня — маргинальная». По его мнению, севернее того же Белгорода по суть жизнь есть уже только в райцентрах и небольших городах, да и те перемещаются к большим городам. А в деревнях — обезлюдение и опустынивание. «Тут работать некому».
Много говорилось о нехватке соответствующего профессионального образования, специалистов-агрономов. Но даже если вуз и готовит таких, поедут ли они в деревню?Людмила Орлова, руководитель движения сберегающего земледелия, привела пример из своей практики — выпускники агровузов недостаточно подготовлены, им нужна практика. И вот, получив такого молодого специалиста в свой агрокомплекс, его обучают с нуля, а он потом просто уходит — потому что работать в селе непрестижно. «У нас в Самарской государственной академии я не могла найти ни одного агронома, который хотел бы пойти работать на предприятие, хотя каждый год выпускают достаточное количество агрономов», — сказала Людмила Орлова, отметив, что та массовая культура и мораль, которая доминирует в обществе, приводит к тому, что вместо «выращивания хлеба» молодёжь сразу хочет «хорошую жизнь».
За хорошей жизнью едут в мегаполисы, которые в результате разрастаются до неимоверных размеров и требуют огромных средств на поддержание своей инфраструктуры.«На транспортную инфраструктуру, на решение транспортных проблем в мегаполисе Москва ежегодно тратится в расчёте на одного жителя более 50 тысяч рублей. А в любой другой области Российской Федерации — от 2 до 5 тысяч рублей в год, то есть в 10, 15 и даже 20 раз меньше. И тогда встаёт вопрос, а что же у нас является тогда чёрной дырой экономики? Курс на мегаполизацию страны является вот такой чёрной дырой», — сказал губернатор Савченко. Если завтра в Москве будет не 15, а уже 20 или 25 млн человек, то эти затраты станут ещё выше. По мнению руководителя Белгородской области, лучше бы эти огромные средства направили, наоборот, на программы деурбанизации и расселения людей по регионам.
«Аграрный сектор не живёт по законам рынка и не должен по ним жить»
Завершил дискуссию, явно вышедшую за рамки проблем только сельского хозяйства, заместитель главного редактора «Однако» экономист Андрей Кобяков.
Сельское хозяйство и весь аграрный сектор, по его словам, — это основа жизни и здоровья нации, воспроизводства национальной идентичности, один из столпов суверенитета, самостоятельности и национальной безопасности. «Это не просто одна из отраслей экономики, целесообразность существования которой определяется свободной конкуренцией на рынке». Он напомнил, что Европа избавилась от постоянных, хронических продовольственных кризисов и обеспечила полную стабильность своего сельского хозяйства в конце 60-х годов именно после того, как вывела весь свой аграрный сектор из сферы действия рыночных сил.
Поэтому считать институтами развития банки, раздающие кредиты селу на общих основаниях и стремящиеся быть рентабельными и получать прибыль, — просто бессмысленно: институты развития — это принципиально такие структуры, которые не работают по коммерческим принципам. Институты развития создаются для тех, кто без них развиваться не может.
Андрей Кобяков отметил также, что именно взгляд на сельское хозяйство как на бизнес несёт угрозу внедрения в России ГМО. В то время как нишей России должны быть экологические и органические продукты.
«Аграрный сектор — безусловный приоритет, который не живёт по законам рынка и не должен по ним жить», — заключил эксперт. Но пока первые лица страны этого не поймут, вряд ли энтузиастам от агросферы удастся добиться радикальных перемен. А ведь ждут они от государства вовсе не заоблачных чудес, а вполне обычной и типичной, кстати говоря, для всех друзей-конкурентов по ВТО, политики — когда государство создаст равные условия конкуренции между российскими и зарубежными аграриями и позволит вместо пессимистических прогнозов наших министерств получить рывок в области сельхозпроизводства и в экономическом развитии в целом.
Маринэ Восканян
Обозреватель
Источник: Однако.
Рейтинг публикации:
|
