В начале мая с подачи таджикской оппозиции в СМИ была вброшена информация о том, что Китай ввел войска на территорию Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО) Таджикистана, то есть фактически начал оккупацию республики. Далекие от Средней Азии издания, в большинстве своем почему-то украинские, эту тему начали активно муссировать, хотя в самом Таджикистане она нашла слабый отклик. И понятно почему — тема китайской экспансии в республику не нова, заявление, сделанное оппозиционерами, уже не первое в своем роде, да и достоверность его, мягко говоря, вызывает определенные сомнения.
В заметке с громким названием «Китай ввел войска в Таджикистан» говорилось, в частности, что Пекин установил военный контроль над частью территории Горного Бадахшана в соответствии с некими договоренностями с Душанбе, которые официальные таджикские лица предпочитают держать в секрете. И китайцы, дескать, уже начали вести на таджикской территории геологоразведочные работы. Спорить тут ни с чем не приходится — да, действительно, Таджикистан еще в 2011 году передал китайцам часть приграничной территории в высокогорьях Памира, но секрета из этого никто не делал. А раз территория передана, то Пекин может делать все, что пожелает.
Вообще, история территориального вопроса между двумя странами берет начало еще в 1992 году, когда в Пекине заявили о претензиях на земли в районе горы Карзак, реки Маркансу и вдоль Сарыкольского хребта Восточного Памира. Чтобы понимать, о каких землях идет речь, надо иметь в виду, что средние высоты здесь колеблются от 4 до 6 километров. Все 1990-е, пока в Таджикистане шла гражданская война, эта тема практически не поднималась, и только в 1999 году между двумя странами было подписано соглашение «О таджикско-китайской государственной границе», согласно которому Таджикистан сохранял юрисдикцию над спорным участком в районе Карзак, но уступал Китаю часть территории в долине Маркансу — всего Поднебесной отошло около 200 квадратных километров.
Что касается Сарыкольского хребта, то в 2002 году в ходе визита в Китай президента Таджикистана Эмомали Рахмона (тогда еще — Рахмонова) было подписано соглашение «О демаркации границы и урегулировании территориальных споров», согласно которому Таджикистан согласился передать Китаю более тысячи квадратных километров (а именно 1158) своей территории в районе Восточного Памира (Мургабская область). Это лишь небольшая часть из того, на что претендовали китайцы, а заполучить они хотели аж 28 тысяч квадратных километров, что составляет 20 процентов от всей площади (142 тысячи квадратных километров) таджикских земель.
Собственно, в 2011 году парламент Таджикистана, ратифицировав протокол о демаркации границы с КНР, лишь узаконил подписанное в 2002-м соглашение, уменьшив территорию республики на 0,77 процента. С тех пор оппозиция не устает уличать власти республики в сдаче таджикских земель. Нынешняя история берет свое начало в середине апреля, когда председатель Общенациональной социал-демократической партии Рахматилло Зойиров заявил, что китайские пограничники проникли на 20 километров глубже на территорию Таджикистана, чем было раньше оговорено.
Председатель КНР Ху Цзиньтао во время визита в Таджикистан, 2006 год
Фото: Nir Elias / Reuters
«Я сам лично ездил в Мургабский район и видел, что китайские пограничники на определенных участках установили свои границы на 20 километров вглубь таджикской территории, хотя Таджикистан и Китай договаривались о передаче только 1,1 тысячи квадратных километров территории Мургабского района», — рассказал оппозиционер. Он также не исключил, что в счет погашения долгов перед Китаем Рахмон может отдать Пекину еще один кусок Мургабского района. Кроме того, Зойиров связал переброску войск и боевой техники в Горный Бадахшан (по заявлениям официального Душанбе, они должны были участвовать в намеченных на май антитеррористических учениях) с возможным возмущением памирцев, которое вызовут очередные территориальные уступки Китаю.
Официальный представитель МИДа Таджикистана Абдулфайз Атоев назвал заявления оппозиционера провокацией и предположил, что автор указанных слов преследует какие-то свои, корыстные цели. С этим, в принципе, можно согласиться, особенно, если учесть, что осенью этого года в Таджикистане пройдут президентские выборы и сейчас оппозиция будет делать все, чтобы выставить действующие власти в неприглядном свете.
Позже, правда, сам Зойиров несколько снизил градус своих заявлений, сообщив, что виденное им относится к 2011 году (да и само заявление, дескать, сделано два года назад и только сейчас было опубликовано), то есть к тому времени, когда китайские пограничники, действительно, могли
устанавливать столбики и тянуть проволочное ограждение в 20 километрах от старой границы Таджикистана. Тем более, что, по собственным словам Зойирова, расстояние до границы он определял, основываясь на утверждениях местных жителей.
С другой стороны, утверждая, что китайцы при полном попустительстве официального Душанбе все глубже проникают в Таджикистан, оппозиционеры вряд ли грешат против истины, только вот свою масштабную экспансию в республику китайцы начали, не дожидаясь решения парламента по Муграбскому району. Ведь дело тут не в приграничных территориях, точнее не столько в приграничных территориях, сколько в «экономической» оккупации Таджикистана, которая влечет за собой и политические угрозы.
Основным торговым партнером Таджикистана в 2012 году пока еще оставалась Россия — по данным Агентства статистики при президенте республики, объем товарооборота с РФ за прошлый год превысил миллиард долларов. Далее шел Казахстан (799 миллионов долларов), а уже затем Китай (669 миллионов). Однако присутствие Поднебесной на Памире постоянно возрастает, чего про Россию сказать нельзя. Свою роль тут играет отсутствие между Россией и Таджикистаном общей границы, в то время как первый контрольно-пропускной пункт на китайско-таджикистанской границе — КПП «Карасу» — открылся еще в 2000-х годах. Одновременно страны связала и автомобильная трасса.
Сейчас в Таджикистане куда ни плюнь — попадешь в китайского строителя. Рабочие из КНР, причем на деньги КНР, строят дороги, тоннели, мосты, заводы, линии электропередач, оптовый и мелкооптовый рынки. В начале этого года Минэнергопром Таджикистана предложил гостям из Поднебесной строить теплоэлектроцентрали на базе угольных месторождений республики. В настоящее время китайская компания ТВЕА уже строит на северной окраине Душанбе ТЭЦ, которая будет работать исключительно на местном угле. Таджикам, импортирующим природный газ из Узбекистана и испытывающим при этом постоянные трудности (почти такие же, как Украина с Россией), подобные объекты жизненно необходимы. Как, впрочем, и дороги.
Китайский фермер, работающий на плантации в Таджикистане
Фото: Нозим Каландаров / Reuters
Наблюдатели констатируют: Таджикистан «подсел» на китайские инвестиции. Без капитала из КНР не обходится практически ни один крупный бизнес-проект в стране. Осваивают гости с востока и стратегические предприятия республики. Так, в золотодобывающем предприятии «Зарафшон» китайской Zijin Mining Group Co. Ltd принадлежит 75 процентов акций. Проник китайский капитал и на Таджикский алюминиевый завод — крупнейшее промышленное предприятие в стране: в 2008 году между управляющей компанией «Талко» и Китайской национальной корпорацией тяжелого машиностроения был подписан контракт на строительство в республике заводов по производству фтористого алюминия и криолита, которые в соответствии с первоначальными договоренностями должен был строить российский «Русал».
При этом, помимо денег, в Таджикистан хлынули и сами китайцы — они занимают рабочие места сотен тысяч таджиков, уехавших на заработки в Россию. По официальным данным, в республике насчитывается всего несколько тысяч китайцев, однако эти цифры опровергаются независимыми наблюдателями, по оценкам которых речь идет о цифре вплоть до сотни тысяч. Вдобавок с 2012 года китайские фермеры на вполне законных основаниях начали работать на таджикских полях — правительство республики сдало КНР в аренду 500 гектаров сельхозугодий в Хатлонской области. В ответ китайцы обязались вложить в местные хозяйства два миллиона долларов в виде прямых инвестиций, а также оказать таджикам техническую помощь в возрождении плодородности земель, пришедших с советских времен в неудовлетворительное состояние. Китайский ширпотреб уже давно наводнил оптовые и мелкооптовые рынки Таджикистана, теперь настала очередь и продовольственного сектора. Это, к слову, вызывает наибольшее возмущение местного населения, занятого в основном в сельском хозяйстве.
На конец 2010 года внешний долг Таджикистана достигал 1,7 миллиарда долларов, из которых 655 миллионов приходились на Китай. 1 апреля прошлого года внешний долг страны составлял уже более 2,1 миллиарда, из них на Китай приходилось 878 миллионов. На данный момент Таджикистан является получателем 2/3 всех средств, инвестируемых Поднебесной в Центральноазиатский регион, причем 80 процентов финансовых вливаний в республику — это кредиты, которые со временем придется отдавать с процентами.
На вопрос, чем Душанбе будет расплачиваться с Пекином, ответа пока нет, хотя, как уже говорилось выше, оппоненты нынешней власти утверждают, что именно таджикскими территориями. Ведь несмотря на труднодоступность тех участков Памира, на которые может претендовать Китай, эти районы переполнены полезными ископаемыми: ураном, золотом, бокситами, асбестом, горным хрусталем и много чем еще. Для того чтобы рассчитаться с китайцами, Рахмону (а в том, что нынешний президент выиграет предстоящие выборы, если у кого-то и есть сомнения, то самые минимальные) вовсе не обязательно вновь менять границу республики — можно будет просто сдать часть Памира в аренду, как это было сделано с сельхозхугодьями (и СМИ вновь напишут про вторжение китайских войск в Таджикистан). И так постепенно стругать земли республики, пока китайские арендаторы не упрутся в границу с Узбекистаном. Другое дело, что такая аренда, скорее всего, будет бессрочной. В мировой практике это обычно называется «колонизация».
