Максим Соколов
Жанр каминг-аута, т. е. редкостной искренности и правдивости, зарезервирован отнюдь не только за обладателями сверхъестественных наклонностей в интимной сфере. Резать правду-матку любят также и члены правительства, о чьих интимных наклонностях нам ничего не известно.
Председатель правительства Д. А. Медведев, оценивая ситуацию, сложившуюся в связи с планами наложить на кипрских банковских вкладчиков контрибуцию, был необычайно правдив: «У нас большое количество открытых публичных структур работает через Кипр… источник этих денег очевиден, эти деньги везде предъявлены, это и государственные структуры. Именно поэтому мы вынуждены занимать такую достаточно твердую позицию в отношении событий вокруг Кипра».
То, что без важных российских структур, в том числе государственных, дело не обошлось, предполагали многие, но чтобы премьер-министр так прямо это признал, не все ожидали.
Поскольку тут сразу же неизбежен вопрос: «А что эти государственные структуры с их деньгами там делали?» На который внятного ответа не существует. Оппозиционный правдоискатель, раскапыватель грязи, а равно и дипломатический оппонент может предъявить правительству РФ довод насчет государственных структур, поскольку цель оппонента понятна — поставить противную сторону в невыгодное положение и тем самым укрепить свои позиции. Какую цель преследовал глава правительства РФ и как он собирался укрепить позиции — хоть РФ, хоть свои собственные, — такой бесхитростной открытостью, менее понятно.
В преддверии тяжелых и неприятных переговоров между Россией и ЕС такое простосердечие выглядит вдвойне странным. Д. А. Медведев рассказывал все это не попу на исповеди в ответ на призывание: «Вот, чадо, Христос здесь невидимо стоит, принимая исповедь твою; не стыдись и не бойся, и ничего не скрой от меня, но, не уклоняясь, открой всё, что соделал ты», — а корреспондентам иностранных СМИ, которые ни к чему такому его не призывали. Если это святость, то исповедь св. блгв. премьер-министра в таком качестве не была оценена — оценка была другой и в других выражениях.
Одновременно с премьером каминг-аут произвел и вице-премьер А. В. Дворкович. В ходе публичного выступления перед студентами Института стали и сплавов он сообщил, что министры противились принятию закона о запрете иностранного усыновления: «В правительстве очень многие, большинство было настроено против данного закона, по крайней мере в том виде, в котором он принимался» — и присовокупил, что закономерно сменить органы власти, если они принимают решения, не соответствующие настроениям в обществе: «Если к этому решению законодателя люди относятся в стране плохо, значит, на следующих выборах у нас будут другие законодатели».
Будь А. В. Дворкович независимым политиком или политическим обозревателем, он, несомненно, был бы вправе критиковать и закон о запрете иностранного усыновления, и Думу, и премьера, и президента, и всю политическую систему в целом, тем более что все они и заслуживают критики — порой даже достаточно суровой. Проблема в том, что по сути парламентаризма законодательное собрание является работодателем министра, и если министр считает, что утвердивший его (персонально или в составе коллегии — в данном случае это неважно) законодательный корпус не заслуживает доверия граждан, то прежде новых выборов действующий состав Думы может признать, что сам А. В. Дворкович не заслуживает его доверия. Благо поводов к тому хватает — любовь вице-премьера к различным братьям (хоть и не к сорока тысячам, но на этой линии) слишком общеизвестна. Разумеется, данная схема формальна, тогда как наша политическая реальность более сложна, но до сей поры министры в открытую не отказывали Думе в доверии, потому что у них хватало ума представить себе напрашивающийся встречный ход. Кстати, при «взбесившемся принтере» еще более напрашивающийся.
Даже не для политика, просто для взрослого и минимально опытного человека является естественным предвидеть развитие ситуации хотя бы на ход вперед, в частности, предвидя очевидный встречный ход оппонента. Для политика же это требуется сугубо и трегубо, поскольку цель его деятельности — власть, а власть — это всегда борьба. В упор не видеть очевидных последствий своих действий и тем самым подставлять сопернику незащищенное подбрюшье — много такой политик не наполитиканствует.
Это не следует понимать так, что планы должны быть необъятной глубины. Просчитывать на двадцать ходов вперед может только идеальный герой («Он с детских лет мечтал о том etc.») телеологических жизнеописаний, в жизни расчет такой глубины есть проявление паранойи. Политика не шахматы, форсированных пятнадцатиходовок тут не бывает, потому что есть такая вещь, как клаузевицевы трения, ломающие весь расчет, но уж на полхода предвидеть можно. Тут уровень трений (шума) несопоставимо ниже, чем схематический уровень ответных ходов. Не надо быть гением политической стратегии, чтобы понимать простейшие требования безопасности.
В старые времена съезды нашей партии вызывали естественное желание побранить их участников: «Боже мой, кто нами правит!» Никак не сравнивая членов брежневского ЦК с героями и полубогами, заметим, однако, что видимых всем ляпов и подставок по образцу Д. А. Медведева или А. В. Дворковича тогда не позволяли себе не то что члены Политбюро (допустим, положение обязывало следить за своей речью). Их не позволяли себе даже самые замшелые и некнижные обкомычи. Об их стратегических дарованиях мы сейчас не будет говорить, ибо известно, чем все кончилось, но считать ходы по крайней мере до трех — они это делали автоматически.
Век нынешний и век минувший — очевидно, сейчас эта интеллектуальная функция доверена айпэду.
Источник: expert.ru.
Рейтинг публикации:
|
