Об умерших, конечно, плохо не говорят. Однако, речь не пойдет о личности. Речь о вакханалии, что устроили всевозможные левые, распевая в три горла, какая то потеря для движения, прогресса, социализма, Венесуэлы и планеты в целом.
Начну с того, что не всё декларируемое соответствует действительности. Так, скажем, ни Зюганов, ни Удальцов, ни Лукашенко, ни тот же Уго Чавес, ни даже Муаммар Каддафи — никакого отношения к социализму, а значит и к прогрессу в целом — не имеют.
Что такое социализм? Формально, это социально-экономическая формация, в которой: а) отсутствует право частной собственности на средства производства (то-есть, владельцами всей собственности являются все граждане, то-есть, исключена возможность экономического господства одних над другими); б) реализуется научно-плановая организация процесса производства (то-есть, чего, сколько и как производить решается сознательно, исходя из потребностей общества и ряда других критериев). Конечно, как обычно, определение не дает ничего. Любая сущность должна иметь происхождение и движение в определенном направлении, то-есть, исток и исход, а иначе это «метафизический конь в вакууме». Так в чем же дело?
Человек издавна мечтает о справедливости, о свободе. Разумеется, мыслители всех эпох искали выход из ситуации, какое-то решение, «чтобы бедным и угнетенным было хорошо». Таким образом возникло метафизическое учение о социализме: представление о том, что можно некой волей сотворить некое более справедливое общество. Именно таким сегодня социализм и понимают люди в большинстве (да и коммунизм, не зная разницы между социализмом и коммунизмом). Забавно, что при этом люди справедливо называют социализм-коммунизм утопией. Конечно, утопия! Тот социализм, который подразумевается — утопический, какой придумали радетели справедливости. Разумеется, не упоминаю здесь т.н. «европейский социализм» — это фантазии уж совсем детского уровня знаний.
Десятки мыслителей веками исследовали такие общественные явления как труд, обмен, торговля, производство товаров и услуг (то наука — «политическая экономия», берущая начала еще с Аристотеля). Однако, до применения естественно-научного подхода, политическая экономия была метафизической: исследователи рассматривали всякое явление общества как данность и не ставили целью выявлять объективные законы, такие законы, которые лежат в основе процессов и не зависят ни от чьей воли. Скажем, столетиями вполне серьезно рассматривалось то, что устройство общества определяется политикой. Тогда как в основу научного социализма лег научный подход: авторы понимали, что в историческом процессе есть закономерности, с которыми развитие общества происходило именно в таком, а не в каком-либо ином виде: сотни и тысячи лет, один и тот же путь развития во всех точках земного шара. Плюс, ученые понимали, что ни одна сущность не является сущностью в себе, в отрыве от причин, они понимали, что все находится в движении, есть изменчивые, конфликтующие определенным образом экономические, социальные силы и такие силы нужно выявить — это диалектическое отношение.
Основоположник социалистического учения прошел через всю историю, с самого начала (знание должно быть последовательным, упущенное звено стоит ошибки): от самого появления элементарного, примитивного обмена во времена варварства. Пройдя по всем ступеням, ученый совершил ряд фундаментальных открытий, изменивших представления об истории цивилизации (но едва ли принятое общественным сознанием хотя бы хаотично). Так, скажем, он выявил и доказал, что стоимость определяется затраченным общественно-необходимым рабочим временем (к чему приближался еще Аристотель). Он показал, что общество движимо в развитии классовыми силами: развитием социальных групп, чье место определено в процессе производства и закреплено в политике (рабы, например, или частные собственники). Маркс и Энгельс показали историю как историю объективную, закономерную, а не спонтанную или статичную и априори. Они проследили, что являлось толчком, что следствием — на каждом этапе развития общества, во всех сменах экономических формаций, они показали, что от первобытного общества к рабовладению, от рабства к феодализму, от феодализма к капитализму — нигде и никогда этот процесс не являлся случайным, что эти формации столетиями выковывались в развитии производительных и классовых сил.
Вместе с пониманием законов, обуславливавших развитие формаций, пришло и понимание тех закономерностей и сил, что утвердят социализм, а за ним — коммунизм, что толкают к ним, в виду реальной существующих противоречий в обществе, в виду тупика капитализма, который сегодня не ощущает разве-что живущий на Луне. Конечно же, коммунистическое учение — не предписание, не пророчество, не обещание и не прогноз в какие-то сроки (есть вероятность, что человечество сведет себя на грань вымирания раньше, чем коммунизм наступит), но это объективные законы, которые делают коммунизм возможной реальностью, с устранением предпосылок, породивших и поддерживающих капитализм.
Сегодня, общество обусловлено объективными экономическими законами. Это общество, в понимании научном, хаотичное и неуправляемое — потому как человечество не определяет сознательно процесс производства, а все подчинено товарно-денежным отношениям, где место вольно-наемного работника одно — продажа рабочей силы, чтобы [вы]жить, во власти рыночных колебаний.
Так что же такое социализм? Это общество, где человек господствует над процессом производства сознательно, для чего необходимы закрепленное экономически и политически господство [диктатура] одного класса и научное планирование — в этом объективный интерес класса наемных работников. Однако, это неосуществимо по наитию, хаотично, банальным свержением власти и даже национализацией крупного капитала. Для этого нужна сила, осознающая законы общественного развития, осознающая, что и как нужно созидать с установлением власти. Увы, сегодня такой силы еще нет, нет политического движения, способного в современных условиях организовать столь необходимые преобразования общества. Путь к этому — путь, прежде всего, просвещения.
Современные левые, радетели за «социализм» — невежды и утописты, в лучшем случае, в худшем — силы, открыто имеющие выгоды и паи с капиталом. Для кого-то процесс выборов или победы политической силы, КПРФ или «герой Чавес» — есть верх надежд и ожиданий, а для кого-то Удальцов с его вульгарной для 21-го века «площадной» деятельностью — пик надежд. Какое все это имеет отношение к прогрессу? Никакого.
Например, Уго Чавес пришел к политической власти с победой конкурирующих буржуазных сил, на одной из сторон. Собственно, Венесуэлла не претерпела никаких перемен, несмотря на все «красные» речи Чавеса (с научной точки зрения он отмачивал откровенные и противоречивые глупости на тему социализма) и национализацию. Например, наши аналоги, Зюганов и Ко, занимают ту же позицию: частичная национализация крупной собственности, с сохранением мелкого-среднего бизнеса (плюс, красивые слова для наивного и невежественного электората). Что это значит? Это позиция, поддерживаемая мелкой буржуазией: крупная промышленность им [пока они мелкие] «по барабану», а гнет и господство крупного капитала ощущаются. Никаких социалистических преобразований за этим не последует: во-первых, законы экономики со временем все вернут на круги своя, во-вторых, владелец капитала не имеет никакого значения, акции в руках государства ничуть не отменяют сути: конкуренции, потребления рабочей силы и прибыли.
Источник: Заметки озлобленного добродетеля.
Рейтинг публикации:
|
