Я не могу понять, является ли господин Шендерович (по мнению самого господина Шендеровича) «народом» или нет? В одном месте он говорит: «Народ» – это мы все, совокупно». А в другом месте острит: «А если тошнит от народа – это беременность чем?»
Однажды (видимо, не так давно) с известным нашим сатириком, публицистом, либералом, демократом, общественным и театральным деятелем произошла презабавнейшая история. Некто Алексей Козак прислал сатирику в эфир «Эха Москвы» эсэмэску следующего содержания: «Что ты, мразь, знаешь о народе?»
Будь на месте сатирика человек попроще, он бы, наверное, зевнул и пожал плечами – да и забыл об этом случае ровно через две секунды. Ну, может, буркнул бы в микрофон вялое: «Сам ты, Козак, мразь, ничего о народе не знаешь». Но не таков у нас Виктор Анатольевич Шендерович (а речь, как догадались и самые непроницательные, идет как раз о нем).
Текст ругательной эсэмэски Виктор Анатольевич предусмотрительно запомнил и написал по её мотивам целую колонку для журнала The New Times – так точно телевизионщики могут по мотивам небольшого рассказа выдать восемь сезонов крепкого сериала. Ничего удивительного: творческие люди. Развитая способность к дедукции: чуть узенькую пятку заметят – и довольно с них, у них воображенье в минуту дорисует остальное. Да и вообще, когда б мы знали, из какого сора...
В общем, заслышав привычные старт-слова «мразь» и «народ», Виктор Анатольевич сразу отправился походом во три сосны, где первая – тот самый «народ» – исторически соседствует с двумя другими: «интеллигенция» и «власть». Лет сто пятьдесят, почитай, блуждают наши мыслители в этих непроходимых зарослях, а к людям всё так и не вышли. Однако ж за самим процессом наблюдать не менее увлекательно, чем за огнем, водой и полками холодильника. Настоящее приключение. Иногда тебе кажется, что ухватил всей пятерней прихотливую логику такого мыслителя, ан нет – через миг эта зараза опять от тебя ускользает, утекает сквозь пальцы, словно издеваясь над тобой и насмехаясь.
Вот, допустим, как Виктор Анатольевич описывает свою первую реакцию на хамское послание радиослушателя: «...Съежиться, исчезнуть (...) извиниться за высшее образование (...) потомственный гнилой интеллигент, да кто я, действительно, такой, чтобы...»
Как видим, тут высшее образование выступает определяющим признаком. Это оно, должно быть, в первую голову выделяет человека из народной среды. Поскольку далее в тексте господин Шендерович явно противопоставляет себя автору эсэмэски, можно предположить, что у автора эсэмэски никакого высшего образования нет. Ну, раз перед ним «рефлекторно» хочется за высшее образование извиниться. Возникает понятный вопрос: а как Виктор Анатольевич сразу определил, что у его оппонента высшего образования нет, по одной только фразе? Бранное словечко «мразь» подсказало? Но вокабуляр либерально-демократического Владимира Вольфовича давно и широко пользуют и либералы, и демократы, и «гнилые» интеллигенты.
К примеру, Денис Горелов назвал Эдуарда Володарского «старым мерзавцем» буквально над свежей могилой покойного сценариста. Господин Иртеньев назвал писателя Захара Прилепина «мелкой подлой мразью». И сам Виктор Анатольевич за словом в карман не лезет, смело называя депутата Кожевникову «овцой», у которой «мозг размером с папину шайбу». То есть высшее образование бранчливости вовсе не помеха. Напротив, подспорье – расширяет кругозор, позволяя использовать богатый выбор метафор и сравнений.
Или, может, причина в другом? Потому что далее в своем тексте Виктор Анатольевич спрашивает: «Вот скажите мне: почему Чаадаев – это только и именно Чаадаев, а любая хамская рожа с недержанием речи – непременно «народ»? Что за странное обобщение?» И сам же себе отвечает: «Просто Чаадаеву (Вяземскому, Герцену, Ключевскому, далее везде) для выражения своего мнения достаточно имени собственного, а хамская рожа ясно понимает, что этой самой рожи явно недостаточно для авторитета. И, хмуро почесываясь, рожа идет в сенцы и приносит оттуда здоровенную корявую дубину с нацарапанным на ней словом «народ». Короче, призывает Виктор Анатольевич говорить только от своего имени, а «народом» не прикрываться. Похвально.
Но только вновь непонятно. Ведь оппонент господина Шендеровича представился, он вовсе не анонимен. И ничего от имени «народа» тоже не говорил. И даже не утверждал, будто сам «знает за народ». Предположил в грубо-риторической форме, что сатирик не знает, только и всего. Всю остальную картину по «пятке» вмиг дорисовало воображение Виктора Анатольевича. Это первое.
И второе. Сам-то Виктор Анатольевич никак не брезгует говорить от чужого имени. Вот, к примеру, последняя его реплика на «Эхе»: «До «Архипелага ГУЛАГ» мы (подавляющее большинство «нас») даже думать не могли, что Сталин действительно, без всяких подвохов всего лишь верный ученик Ленина». Отчего-то он не пишет: «Я даже думать не мог». Нет, внезапно возникает наукообразное «мы». Кто такие – «мы»? Сколько «вас», куда «вас» гонят?.. Ой, нет, это не отсюда.
Впрочем, ниже есть и ответ – сколько. Приблизительный. «Автобус с радостным усатым палачом на борту – личное оскорбление мне и миллионам россиян». Почему нельзя было поставить точку после слов «личное оскорбление мне»? Зачем понадобились эти «миллионы россиян»? Неужели не хватает Виктору Анатольевичу собственного авторитета? Зачем же бежать в сенцы за дубиной, на которой написано «миллионы россиян»? И потом, откуда взялись эти миллионы? Не сам же их господин Шендерович, я надеюсь, выдумал? Наверное, был какой-нибудь социологический опрос – иначе откуда цифры? Но когда на подобный опрос в качестве доказательства ссылается вице-спикер Думы Сергей Неверов, это сатирика коробит.
Заметьте, я сейчас никак не оцениваю ни акцию с автобусом, ни личность «усатого палача». Их я оставляю за скобками. Мне интересен сам ход мысли наших властителей дум, одним из которых является, безусловно, уважаемый Виктор Анатольевич.
И сколько я ни стараюсь, но понять их не могу никак. Они, выходит, над моими думами властвуют, а смысл отдаваемых приказов я осознать не могу. Так можно или нет обзывать оппонента разными дурными словами? Можно или нет говорить «от имени и по поручению»? Дает ли высшее образование право постоять где-то рядом с Виктором Анатольевичем или не дает? Или дает, но не всякое? И что делать с Некрасовым, Буниным, Гиляровским, Маяковским, Есениным, Зощенко, Паустовским, Шолоховым и прочими, которые высшим образованием так обзавестись и не сумели?
Почему сегодня в кого из представителей совести нации ни ткни, так все отождествляют себя с Борисом Пастернаком, которого травили, а не с Борисом Слуцким, который в травле участвовал? Разве Слуцкий – не заслуженный человек, не фронтовик (реальный, боевой), не отличный поэт? И кто б ему посмел из сегодняшних не подать руки? И чем по гамбургскому счету травля Пастернака хуже, чем травля Башмета, которого наша совесть нации тоже, как выяснилось, не слушала, но дружно поспешила осудить?
Как все эти материи, казалось бы, такие тонкие, мне уложить в моей бедной блондинистой голове, рядом с мозгом размером с розетку (мой папа был не хоккеистом, а инженером-электриком)? Если я не могу даже понять, является ли господин Шендерович (по мнению самого господина Шендеровича) «народом» или нет? Потому что в одном месте он говорит: «Народ» – это мы все, совокупно. Ты, я и еще примерно сто сорок миллионов человек, каждый со своим именем и представлениями о Вселенной». А в другом месте острит: «А если тошнит от народа – это беременность чем?» Не знаю, кто и как оплодотворил сатирика с его такой беременностью, но и тут вижу противоречие. Ведь если Виктор Анатольевич – часть «народа», то проще было бы написать: «А если тошнит от себя...» Тогда и вопрос с оплодотворением сразу бы отпал – все сам, все своими руками.
Короче, не для слабых умов творят наши властители дум. А для таких же, как и они сами, умов сильных. А нам, простым смертным, остается лишь со стороны любоваться непонятными для нас узорами да писать от зависти к даровитым злобные эсэмэски. Ну или тексты – вроде того, который вы только что прочитали.
