ПОСТИНДУСТРИАЛИСТСКИЕ ФАНТАЗИИ НЕ ЗАМЕНЯТ РАБОТУ.
Василий Григорьевич Грабин стал Героем Социалистического Труда, четырежды лауреатом Сталинской премии первой степени (на премии шли гонорары за публикации статей и книг самого Иосифа Виссарионовича Джугашвили, а с годами в тот же фонд направили свои гонорары еще несколько членов политбюро), доктором технических наук, кавалером множества орденов не за красивые глаза (они у него были как раз некрасивые: сказалось гормональное расстройство, мучившее конструктора несколько лет). Все его награды, как и личное уважение Джугашвили, ценимое в те времена куда выше любых наград, заслужены созданием пушек.
Правда, далеко не все его творения пошли в серийное производство: то конкуренты выигрывали, то прямо по ходу работы менялись требования заказчиков. Но все же трехдюймовые (76,2 мм) пушки Ф-22 (около 3 тысяч), Ф-22 УСВ (то есть якобы усовершенствованная, хотя фактически спроектированная с нуля, — около 10 тысяч) и самая массовая (по Википедии — 103 тысячи, хотя приведенная в той же статье таблица производства на разных заводах дает всего 48 тысяч — что, впрочем, все равно в разы больше, чем у любого иного орудия, кроме минометов) пушка ЗиС-3, трехдюймовые и 85-миллиметровые пушки танков Т 34 и КВ, противотанковые 57-миллиметровые ЗиС-2 (около 14 тысяч) и 100-миллиметровые БС 3 (около 4 тысяч) значительно превосходят объемы производства всей прочей советской артиллерии той эпохи. Да и послевоенная 57-миллиметровая автоматическая зенитка С-60 выпущена в тысячах экземпляров и по сей день применяется по всему миру.
Такое изобилие принятых образцов определяется не только личным талантом Грабина и даже не только его умением подбирать и поддерживать полноценный работоспособный коллектив конструкторского бюро. Куда важнее оказалась придуманная им организация работы коллектива. В своих мемуарах (увы, изданных лишь под конец перестройки, когда уже не было в живых не только самого автора, но и всех, с кем он остро конфликтовал при жизни и кто приложил руку к откладыванию его труда на полку) он описал многие подробности этой организации. Полагаю, любому имеющему дело с разработкой чего-то нового стоит прочесть мемуары целиком — хотя в Интернете есть и большой труд Сергея Германовича Воротникова «По полям книжных сражений», где многие фрагменты этих мемуаров серьезно раскритикованы.
Остановлюсь только на одной подробности. Конструкторы и технологи у Грабина стыковались попарно. Технолог, хорошо знающий возможности заводского оборудования и рабочих, сдерживал избыточно творческие порывы партнера. Тот же не только подыскивал решения в той части спектра, что покрывалась существующими технологиями, но и зачастую подталкивал к поиску новых.
Один из важнейших результатов такой дуэтной работы — существенное ускорение цикла разработки систем. В частности, 107-миллиметровую танковую пушку ЗиС-6 (на базе ранее созданной им же пушки Ф-42 того же калибра и назначения, но с заметно меньшей дульной энергией и скорострельностью) Василий Гаврилович пообещал разработать за 45 дней — в несколько раз быстрее, чем ожидали другие специалисты. Первый опытный образец впервые выстрелил через 38 дней, а к концу согласованного срока уже была выпущена партия в 5 штук по серийной технологии. Правда, конструктор тяжелых танков Жозеф Яковлевич Котин так и не создал — ни за полтора месяца, ни позже — новую башню для своего КВ ни под Ф-42, ни под ЗиС-6 (по веской причине: под пушку с длинным патроном пришлось бы радикально переделать почти весь танк), так что пушки в конце концов пошли в переплавку, и только на исходе 1943 года новый танк Котина ИС-2 получил 122-миллиметровую пушку (Д-25 конструкции Федора Федоровича Петрова с раздельным заряжанием снаряда и пороха, как в Ф-42 — и в отличие от ЗиС-6 с ее единым патроном, громоздким и неудобным в обращении; трудно сейчас сказать, кому принадлежало концептуально неудачное в тогдашних условиях решение сделать 107-миллиметровую пушку под унитарный патрон).
Еще одно важное достоинство повседневного взаимодействия конструкторов с технологами — разработка систем, простых в производстве. Трудоемкость и металлоемкость Ф-22 УСВ примерно вдвое меньше, чем Ф-22. А ЗиС-3 по этим показателям примерно втрое лучше Ф-22 УСВ, по расходу же самых дефицитных в военное время материалов — едва ли не вдесятеро лучше. Потому — а не только благодаря значительно меньшей массе готового изделия, упрощающей перемещение вручную на поле боя, — и стала самой массовой.
ИНЖЕНЕРИЯ И НАУКА НЕОТРЫВНЫ ОТ ПРОИЗВОДСТВА. МАССОВЫЙ ВЫВОД ПРОИЗВОДСТВА ЗА РУБЕЖ ПРИВОДИТ К ТОМУ, ЧТО И ИНЖЕНЕРЫ И УЧЕНЫЕ ТАК ИЛИ ИНАЧЕ СЛЕДУЮТ ЗА НИМ — ТУДА, ГДЕ ОТКРЫВАЕТСЯ ШИРОКОЕ ПОЛЕ ДЛЯ ПРИЛОЖЕНИЯ СИЛ
Но чтобы производить ту же ЗиС-3 не только на артиллерийском заводе имени Сталина (откуда и обозначение пушки) № 92 в Горьком, но и на заводе № 235 в Воткинске (Удмуртия), пришлось командировать немалую группу специалистов. Они подгоняли оборудование завода под требования своей технологии, а заодно модифицировали некоторые детали, не нуждающиеся во взаимозаменяемости, под существующее оборудование. Правда, даже при всех этих изменениях воткинский завод сделал в 6,5 раза меньше ЗиС-3, чем горьковский. Но это уже зависело не столько от конструкторов с технологами, сколько от изначального соотношения мощностей: «Новое Сормово» создали в 1932-м сразу как промышленный гигант (кстати, упомянутые Википедией 103 тысячи орудий — суммарное производство на ЗиС всех типов орудий за годы войны), а завод в Воткинске с 1758 года успел поменять десятки хозяев и специальностей, но всегда оставался соразмерен малому уральскому городку.
Чем выше требования к производству, тем теснее должна быть его интеграция с разработкой. Недаром в 1936-м году Сергею Владимировичу Ильюшину предложили перевести свое конструкторское бюро (только что выделенное из возглавляемого им же Центрального конструкторского бюро на базе московского завода № 39 имени Вячеслава Рудольфовича Менжинского) на основанный в 1932-м завод №18 в Воронеже, где осваивался его дальний бомбардировщик ДБ-3 (затем претерпевший немало модификаций и более известный как Ил-4). Ильюшин отказался: ДБ-3 одновременно осваивали еще два завода, а у самого конструктора было еще несколько планов. Спор дошел до Джугашвили (в ту пору еще только секретаря ЦК, но уже бесспорно авторитетного в правительстве благодаря изобилию верных решений): тот пригласил Ильюшина пожить у него на даче, и неделю они еженощно (ибо Джугашвили возвращался из Кремля не ранее часу ночи) по многу часов обсуждали не только интеграцию проектирования с производством, но и множество других авиационных и общетехнических вопросов. КБ Ильюшина осталось в Москве (где изрядно интегрировалось с заводом № 39), но в общую практику вошли выездные конструкторские бригады, работавшие на серийных заводах порой по много месяцев.
Чем сложнее техника, тем, соответственно, сложнее и ее инженерное обеспечение. А иногда — и научное: для той же авиации в советское время созданы исследовательские институты аэрогидродинамики (ЦАГИ), авиамоторов (ЦИАМ), авиационных материалов (ВИАМ), даже авиационных топлив и масел (ЦИАТИМ). Наука там была полноценная: так, Борис Сергеевич Стечкин, обеспечивая своего кузена Александра Александровича Микулина теорией рабочих процессов в поршневых (а затем и реактивных) двигателях, совершил немало серьезных открытий в теплофизике, так что академиком стал заслуженно. И всем этим инженерам, технологам, ученым приходилось проводить заметную долю рабочего времени в теснейшем общении не только друг с другом, но и с производственниками на серийных заводах, и с эксплуатантами…
Инженерия и наука неотрывны от производства. Когда оно перемещается — они так или иначе следуют за ним. Китайские инженеры и ученые, обученные по всему миру, возвращаются на родину не столько из патриотизма, сколько на широчайшее поле приложения своих сил — громадную и быстрорастущую промышленность. А вслед за ними туда же едут и специалисты иного происхождения. Ибо на родине им нечего делать. Многие пакости последних десятилетий — вроде болонизации высшего образования и декларации равноценности всех культур — порождены массовым выводом промышленности за пределы стран, все еще считающих себя развитыми.
Не возродим былого промышленного величия — не видать нам величия ни научного, ни культурного.
Источник: business-magazine.ru.
Рейтинг публикации:
|
