В продолжение предыдущей заметки о Сирии. Примерно год назад в пригороде Дамаска (уютный такой городок под названием Талль, там еще проходили серьезные зачистки) мы встречались с несколькими представителями сирийской оппозиции. Точнее - с теми, кто собирался в мечетях, а потом выходил на улицы с требованием перемен.
Тогда в одних и тех же мечетях (чаще всего построенных на саудовские и катарские деньги) собирались как сторонники исламского государства, так и убежденные борцы за демократию европейского образца.
Наши собеседники тоже видели в этом некое противоречие, но на тот момент считали его не очень принципиальным. Хотя и допускали, что со временем бывшие соратники запросто могут вцепиться друг другу в глотку, похерив тем самым собственно идею обновления.
И вот вчера (5 января 2013 года) The New York Times (хорошая все-таки газета!) напечатала очередной репортаж, главную мысль которого можно сформулировать примерно так:
Революции имеют успех, когда имеют поддержку сколько-нибудь значительной части населения страны, в том числе и среди национальной элиты. В Сирии оппозиция такой поддержки не имеет, большинство сирийцев, даже если они и не любят Асада, точно так же не любят и вооруженных оппозиционеров. Армия и спецслужбы по-прежнему сохраняют единство рядов и случаи перехода офицеров на сторону оппозиции по-прежнему большая редкость. Военные могут не любить Асада, но при этом они знают, что на той стороне их не ждет ничего хорошего. Сирийская революция стагнирует, потому что большинство сирийцев испытывают серьезные сомнения по поводу того, куда их может завести эта революция.
"Я и мои соседи первыми выходили на улицу и кричали, что мы хотим жить в настоящей стране, а не на плантации, - сказала корреспонденту американской газеты хозяйка издательства Самар Хаддад. - Но я отказываюсь принимать эту вооруженную революцию, точно так же, как я не принимаю режим".
Хаддад и ее друзья - городские интеллигенты - считают безоружных демонстрантов настоящими героями, но боятся вооруженных оппозиционеров, считая, что они легко превратят Сирию в территорию, контролируемую десятками полевых командиров.
Многие солдаты рассказывают, что разочаровались в революции вскоре после того как перебежали на сторону оппозиции. Один из командиров боевиков признается в том, что им "нечего предложить" перебежчикам. Им месяцами не платят денег, к тому же новичками часто командуют рядовые боевики с темным прошлым и непомерными амбициями.
Газета приводит рассказ одного из перебежчиков по имени Нур. Он служил в знаменитом 4-ом дивизионе под командованием брата Асада Махера. Нур рассказал, что друзья убедили его уйти к повстанцам "после того, как солдаты правительственных войск изнасиловали и убили его невесту".
Но вскоре Нур разочаровался также и в революционерах - как выяснилось, борцы за свободу пьют, принимают наркотики, а некоторые даже предлагали Нуру секс за вознаграждение.
Не понравилось Нуру и в бригаде "Аль Таухид" ("Единобожие"), воюющей якобы за установление в Сирии исламского государства. Там ему не давали проходу за то, что он носит узкие джинсы.
Сейчас Нур решил остаться в Турции и не желает иметь никаких дел ни с одной из сторон сирийского конфликта.
Правительственный чиновник из Дамаска, который еще несколько месяцев назад начал подумывать о переходе на сторону оппозиции, теперь подумывает о том, чтобы никуда не переходить. У него все чаще возникают вопросы типа "а знают ли оппозиционеры, чего хотят на самом деле?", "а сумеют ли они создать полноценное государство?", "а смогут ли они обеспечить безопасность граждан?", "а способны ли они отдавать отчет в собственных действиях и контролировать сами себя?" и т.д.
Этот чиновник сказал, что начальство на службе уже давно не заставляет его ходить на пропрезидентские митинги, зато представители оппозиции, с которыми он по-прежнему общается, все чаще называют его предателем - им не нравится, что он задает так много вопросов.
