ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Часть первая
Ключевая схема
Эмоциональной посылкой нашего исследования стало усиливающееся непонимание соотношения фашистской и коммунистической идеологий, отразившееся в бурных дебатах перестроечной эпохи. Одинаково сбивали с толку «коммунисты», поносящие сионистский заговор или откровенно отдающие фашизмом партии, набирающие ошарашивающее количество голосов избирателей в якобы максимально «антифашистской» стране.
Хотя родство коммунизма и фашизма стало общим местом в либеральных рассуждениях, попытки их отождествления невозможны без явных натяжек.
| |
Уже довольно долгое время «фашизм» и «коммунизм» прочно соседствуют как «два сапога пара» и в воззрениях западных политологов, и в массовом сознании народов демократических стран. Термин «фашизм» уже проделал определенную эволюцию, в результате которой начинает обретать статус родового определения явлений, связанных с действием одержимых властолюбием людей. Это обстоятельство отчетливо отражается в том факте, что термин «фашизм» в указанном значении безусловно преобладает над «коммунизмом». Скажем, никому не приходит в голову определить нацистский режим как «коммунистический», в то время как сталинский нередко именуют «фашистским». (СМ,I,10) |
ПАРАМЕТРЫ КЛАССИФИКАЦИИ
Ключевую для наших рассуждений схему проще всего понять, проследив за методом и процессом ее построения. Впервые столкнувшись с проблемой определения фашизма, мы решили обратиться к специальной литературе в надежде стимулировать свои размышления. Несмотря на многократно декларированный антифашизм, советская историческая наука отнюдь не предоставляла изобилия исследований достойного качества.
Работой, которая привела нас к начальному пониманию, оказалась монография А. Галкина «Германский фашизм». Нужный материал нашелся не сразу – добросовестно пробираясь через статистические данные и бесчисленные детали мы дошли до предпоследней главы: «Идеология национал-социализма». Больше скучать не пришлось – открылся источник фактического материала, когерентный нашим запросам.
Автор справедливо подчеркивает ценность ясного выделения феномена фашизма:
| |
На ходе и исходе идеологической борьбы против фашизма сказалась также неясность в определении самого понятия фашизма. Эта неясность была вызвана отсутствием четкого научного отграничения фашизма от других реакционных и просто буржуазных политических течений. Все они на том или ином этапе объявлялись фашистскими. Но тем самым исчезала специфика фашизма как политического и социального явления, а вместе с ней – и специфика фашистской идеологии. (ГЛ,272) |
Автор также указывает на крайнюю запутанность вопроса:
| |
Как предварительное, так и более глубокое ознакомление с идеологией национал-социализма создает ощущение беспрецедентного эклектизма. Аристократизм и «народность», национализм и идея наднациональной общности фашистов, антикапитализм и теория созидательного капитала, проповедь автаркии и идеи единого европейского рынка, расистское оправдание кастовости и проповедь народной общности, возведенное в теорию презрение к массе и провозглашение человека труда солью фашистского общественного строя. (ГЛ,283) |
Вы сами можете познакомимся с тем решениями, которые предлагает А. Галкин. Однако, нас меньше всего интересовал готовый, но висящий без опоры, абстрактный «ответ». Мы стремились отыскать достаточно четкие положения, которые можно было бы назвать общими для фашизма и коммунизма и те, по которым их можно было бы различать. Воспроизведем вкратце логику наших рассуждений.
Параметр I
| |
Коммунисты, идеология которых основана на строго научном учении, привыкли понимать под ней более или менее обоснованную или, по крайней мере, стройную и логическую систему взглядов, а идеологическую борьбу с противником рассматривать как доказательство ложности его взглядов путем выявления их противоречивости, научной несостоятельности, неверности исходных предпосылок и т.д. Но фашистская идеология с самого начала не отвечала ни одному из этих критериев. Априорность и ненаучность ее посылок были очевидны. (ГЛ,269)
О противоречивости и ненаучности фашистской идеологии как выражении ее «жизненности» и «силы» не раз откровенно говорили и сами нацистские лидеры. «Национал-социализм не может быть доказан и не нуждается в доказательствах, – констатировалось в официальных тезисах, разработанных так называемой Высшей политической школой национал-социалистской партии. – Он обосновывает сам себя своей деятельностью, обеспечивающей жизнь общества. Тот, кто пытается прийти к национал-социализму лишь при помощи ученических (теоретических) доказательств, тот не ощущает непознаваемого духовного смысла истинной, т.е. национал-социалистской политики». (ГЛ,271) |
В этом месте на полях книги появляется цифра I.
Фашизм и коммунизм различаются по признаку: эмоции – рассудок.
Невозможно кратко обрисовать контекст, в который погружена эта пара. Поле, усеянное переломанными копьями философов и эстетов мы вынужденно обойдем стороной. Отметим лишь, что все последующие выводы делались на основе предположения о моральной симметричности полюсов рассматриваемого противопоставления.
Рационалистическая в целом, философская традиция навязывает отношение к эмоциональному, «иррациональному» восприятию как к «животной» способности, как к подготовительной ступени, предшествующей рациональному мышлению. Можно при этом вслед за Ницше назвать эмотивизм вершиной жизненной интенции или продолжать считать его тупой аффектированностью, но не выходить за рамки иерархического восприятия взаимоотношений эмоций и рассудка.
Мы же исходим из предположения, что чувственность человека столь же уникально «человечна», как и рацио, так же может быть более или менее развита, и не состоит с рассудком в иерархическом отношении. Только полноценный и равноправный синтез эмоций и рассудка называется собственно разумом.
Вот почему мы сочли возможным разведение фашизма и коммунизма по признаку эмотивизм – рассудочность, но бесполезным поиск в этом основания для моральной оценки.
Параметр II
| |
Для идеологии фашистской элиты был характерен аристократизм, основанный на ницшеанском презрении к простому человеку, к плебсу, к больным и слабым. Расовая теория позволяла воспитывать чувство превосходства своего народа над другими и тем самым подводить идеологическую базу под политику агрессии и национального угнетения и т.д. (ГЛ,271)
Ницшеанский взгляд на действительность воспринимался главным образом через призму последователей и толкователей Ницше, важную роль среди которых играл О. Шпенглер. «Человек – это хищное животное. Я буду утверждать это постоянно, – писал Шпенглер в одной из своих книг, оказавших наибольшее воздействие на идеологию национал-социализма. – Все эти добродетельные ханжи и проповедники социальной этики, которые пытаются закрыть глаза на данный факт, тоже хищные звери, но с вырванными зубами, ненавидящие других за агрессивность, от которой они сами благоразумно воздерживаются». Ницше обычно ограничивался подобной декламацией; Шпенглер делал из нее конкретные, практические выводы. Он рекомендовал «во имя оздоровления общества» полностью свернуть социальное законодательство и социальную благотворительность. И прежде всего, утверждал он, необходимо ликвидировать общественные заведения, облегчающие жизнь слабым, больным и неполноценным и тормозящие тем самым естественный процесс освобождения общества от всего, что ему мешает. (ГЛ,278) |
Итак, пункт II, еще одно раличие рассматриваемых идеологий:
идея «естественного» неравенства в противовес уравниловке.
Антигуманность процитированных выше призывов способна затмить любой анализ праведным гневом. За каждой цитатой – кровь и мучения. Необходимо, однако, сделать два примечания.
Во-первых, вы уже вероятно заметили сочетание идеи неравенства с абсолютизацией иррационализма; будем формально их различать, ибо возможно и вполне рациональное обоснование социальной поляризации.
Во-вторых, и это становится принципиальным моментом, мы вновь должны констатировать, что возведенная в принцип уравниловка ничуть не лучше неравенства, она убивает свободу и плодит безответственность, абстрагируется от таланта и поощряет воинствующую бездарность.
А значит вновь мы получили критерий для разведения двух идеологических явлений, но не пункт в обвинительном заключении против любого из них.
Параметр III
Третьей, на этот раз общей для фашизма и коммунизма, особенностью является принцип подчинения личности тем или иным идеологическим надличностным целям – расовым, классовым, государственным – и примата коллективного над частным.
| |
Феодальные критики капитализма в Германии, иногда называвшие себя социалистами, обвиняли Бисмарка в излишнем либерализме и содействии насаждению в Германии торгашеского духа. Источником этого духа объявлялась Англия. В качестве антипода ей противопоставлялась Пруссия. Англия – либеральный хаос, Пруссия – порядок; Англия – отсутствие внутреннего мира, Пруссия – образец содружества сословий; Англия – символ отчуждения человека от общества, крайний индивидуализм и эгоизм, Пруссия – образец развитого общественного сознания и чувства долга. (ГЛ,274)
У Шпенглера смесь ницшеанства и феодальных утопий середины XIX в… дала идейный суррогат, получивший название «прусского социализма». В общественном плане социализм для Шпенглера – это логический антипод «либерализма», т.е. капитализма на стадии свободной конкуренции. Центр «либералистского» общества, рассуждает Шпенглер, индивидуум, личность. Поэтому социализм – есть отрицание индивидуума, его поглощение обществом… «"Либерализм" – это анархия, отсутствие ясно выраженной цели, свободная игра сил. Социализм, напротив,- это дисциплина, твердый государственный порядок, иерархия». (ГЛ,279) |
* * *
Еще раз подчеркнем мысль о порочности попыток заменить детальный анализ безапеляционным моральным осуждением.
| |
Анализ особенностей нацистской идеологии еще раз показывает, насколько недостаточна одна лишь ее моральная оценка, на которой обычно концентрируют свое внимание ее критики из лагеря буржуазных антифашистов. Когда Хофер утверждает, что «национал-социалистический миф (как он называет нацистское мировоззрение) антирационалистичен, антигуманистичен, антидемократичен, антилиберален и антиисторичен» с ним можно согласиться. Более того, перечень отвратительных качеств нацистской идеологии можно было бы без труда продолжить. Все это, однако, не позволяет уяснить самое главное: почему эта идеология, будучи квинтэссенцией всего самого низкого, грязного и отвратительного, что было когда-либо порождено человеческой фантазией, оказалась столь заразительной? (ГЛ,305) |
Подобная постановка вопроса начисто исключает возможность найти содержательный ответ. Психологически трудно, и потому особенно важно понять, что составляющие основу фашизма компоненты, выраженные в общем виде, сами по себе не более «патологичны», чем зеркально-симметричные к ним, и столь же необходимы, как и вредны для нормального развития. Именно с этим, а не с искусной демагогией или тотальным запугиванием прежде всего связан массовый успех фашистской идеологии. (Это, разумеется, не отменяет законного гнева по отношению к конкретным преступлениям конкретных фашистских режимов).
СПЕКТР ВОЗМОЖНЫХ КОМБИНАЦИЙ
Итак, мы получили три пары взаимоисключающих свойств. Произвольно присвоим индекс 1 тому полюсу, который соответствует фашизму, и 0 – противоположному краю бинарной оппозиции. Индексы вводятся только для сокращения записи и не несут содержательной нагрузки, т.е. мы продолжаем считать пары симметричными.
| I |
ЭМОЦИИ [ 1 - - ] |
|
РАССУДОК [ 0 - - ] |
| Эмоциональное восприятие: верю, люблю, ненавижу |
|
Рассудочное восприятие: знаю |
| Чувственно ясные цели |
|
Аналитическая беспристрастность |
| Доказательства от очевидности |
|
Доказательства от преемственности (экзегетика) |
| Идеал борьбы |
|
Идеал (пере)воспитания |
| Хаотичность аффектов |
|
Инертность схоластики |
| II |
ПОЛЯРИЗАЦИЯ [ - 1 - ] |
|
УРАВНИВАНИЕ [ - 0 - ] |
| Утверждение «естественного» неравенства людей (сообществ) |
|
Утверждение «естественного» равенства людей (сообществ) |
| Поляризация социального, экономического, политического статуса |
|
Уравнивание социального, экономического, политического статуса |
| Права сильного и выдающегося |
|
Защита слабого и угнетенного |
| Против нивелирования и обезличивания |
|
Против эксплуатации и конкуренции |
| III |
КОЛЛЕКТИВНОЕ [ - - 1 ] |
|
ЧАСТНОЕ [ - - 0 ] |
| Подчинение личности над-индивидуальным целям (национальным, классовым, государственным, религиозным и т.д.) |
|
Обоснование независимости личности от государства, идеологии, общественного мнения и т.д. |
| Коллективное важнее частного |
|
Коллективное – простая сумма частных |
| Руководящая роль большинства и обличение эгоистического индивидуализма |
|
Права меньшинства и разоблачение духовной несвободы |
| Централизованный порядок и подчинение |
|
Децентрализованный баланс интересов |
Таким образом, идеология фашизма, описываемая нами по трем признакам [эмотивизм, неравенство, антииндивидуализм], обозначается как [111]. Идеология коммунизма обозначается [001], т.е. противоположна фашизму по двум первым и родственна по третьему параметру.
Внутренняя логика родившейся модели влечет нас дальше. Три пары дают восемь сочетаний, из которых мы использовали только два. Посмотрим, чему могут соответствовать оставшиеся шесть:
[000]
Рационализм в сочетании с идеей равенства и индивидуализмом =
социализм (в традиционном, а не советском понимании термина)
[100]
Иррациональный собрат социализма = анархизм
[010]
Рационализм в сочетании с идеей конкуренции и индивидуализмом =
либерализм (тенденция капитализма до великой депрессии)
[011]
Рационализм в сочетании со строгой иерархией =
Бюрократизм (и «реакционно-феодальный» и «государственно-монополистический»)
[101] и [110] определим условно как«левый» и «правый» радикализм |
Восемь главных сочетаний мы назовем чистыми формами. Их основное свойство – принципиальная ущербность. Эта ущербность именно в чистоте, то есть однобокости. Попытка избавиться от внутренней противоречивости путем предпочтения одной из крайностей объективно способствует усилению диаметрально противоположных тенденций, причем именно в силу того, что они не менее значимы.
Поэтому, во-первых, ни одна чистая форма не может служить идеалом, к которому должно стремиться. Во-вторых, использование при анализе чистых форм в качестве представителей реальных политических явлений оправдывается только простотой и наглядностью. В действительности они могут выражать лишь формообразующую тенденцию внутри полного идеологического спектра, всегда содержащего все взаимоотрицающие чистые формы одновременно.
* * *
Данное нами «определение» фашизма может показаться относительно случайным, но нас это не пугает. Дело в том, что определение как таковое вообще не может быть «ложным». Единственная характеристика определения – удобно оно или бесполезно. Степень удобства предлагаемой модели будет определяться эмоциональной убедительностью вытекающих из нее связей и выводов.
«Дихотомический» способ построения схемы, то есть разрезание «всего мира» пополам несколько раз, оказался очень удобным. Главное свойство получаемой таким методом модели – она всегда работает с полным спектром всех возможных вариантов и любое изменение в одной из частей отзывается во всех остальных. За счет этого мы получаем инструмент, который выгодно отличается от обычных схем, сначала вырывающих частное явление из общей ткани, а затем лихо препарирующих этот оторванный от целого, а потому умерщвленный и не способный оказать сопротивления артефакт.
Предлагаемая схема, во-первых, обладает большей чувствительностью к произволу в обращении с понятиями и, во-вторых, подсказывает область дальнейших исследований.
«Почему вы выбрали именно три пары свойств и почему именно такие?» – спросит нас строгий сторонник дедукции категорий. «Вообще-то отчасти случайно – вы же сами видели», – искренне ответим мы. Можно сформулировать два принципа построения плодотворной дихотомической модели, которые кажутся нам необходимыми:
Нас неоднократно спрашивали, насколько независимы выбранные параметры классификации. Опыт использования схемы показывает, что наличие или отсутствие такой зависимости слабо влияет на результат. Необязательно доказывать, что параметры независимы, важно, чтобы они были несводимы друг к другу без остатка. (См. пример использования идеи о зависимости пар в Приложении)
Весьма сложный вопрос связан с принципом подбора элементов, составляющих пары для классификации. Здесь главное правило (во всяком случае, для статических моделей) – пары должны быть не только полярными, но и равновесными, то есть оппозиция должна строиться так, чтобы ни один из полюсов не казался «предпочтительнее» другого. (См. пример неверного выбора пары в Приложении)
Удобно (хотя, разумеется, не обязательно) использовать для классификации именно три параметра. Две пары дают всего 4 сочетания, и этого недостаточно даже для первичного анализа. Если же параметров больше трех, то точность возрастает, но получившуюся N-мерную схему невозможно отобразить наглядно, что плохо с точки зрения понятности. В политической же практике чаще всего используются макимально примитивные – одномерные – схемы типа «правые–левые». Их анализом мы и продолжим наше исследование.
Источник: bellabs.ru.
Рейтинг публикации:
|
