ЧАСТЬ 1
На прошлой неделе, в самый разгар молочного конфликта, президент Беларуси Александр Лукашенко поставил перед Советом Безопасности республики задачу спрогнозировать возможность новых акций России по причинению Беларуси экономического ущерба. В связи с чем Совбезом стал разрабатываться план действий органов по обеспечению национальной безопасности Беларуси и иных государственных органов, направленных на прогнозирование ситуации в экономической безопасности Беларуси и принятие адекватных мер. Вопрос, действительно, очень интересный. Весь спектр возможных ответов Беларуси распадается на два больших блока: экономический и политический (геополитический). Рассмотрим каждый из них.
Торгово-экономический блок вопросов
Машиностроение, сельскохозяйственная техника, продовольствие. Прежде всего, необходимо отметить общее снижение доли Беларуси во внешнеторговом обороте России: если еще три-четыре года назад Беларусь была лидером этого списка, то в настоящее время, даже при росте в 2008 году внешнеторгового оборота между двумя странами до 40 млрд. долл, Беларусь откатилась на пятую-шестую позицию, пропустив перед собой Китай, Германию, Турцию, Украину. А в этом году, судя по статистике первого квартала, Беларусь, возможно, уступит еще и Нидерландам.
Это говорит о том, что Беларусь теряет российский рынок в целом, и ее участие на нем все больше и больше скатывается в отдельные торговые ниши, типа упомянутого молока или большегрузных самосвалов. Но и эти ниши, в конечном счете, будут закрыты собственными российскими производителями, напомним, что в Новосибирске в скором времени откроется собственное производство большегрузных самосвалов с участием "Катерпиллера". В этом плане в Беларуси есть только одно небольшое, но важное производство, аналога которого в настоящее время нет в России, - это производство многоосных тягачей под российские "Тополя".
Как известно, Россия является основным рынком сбыта продукции белорусской промышленности: на ее долю приходится около 45% всего белорусского экспорта. При том, что немаловажно отметить, в последние годы происходит снижение экспорта машиностроительного комплекса в пользу продовольственного. Это говорит о том, что продукция машиностроительного комплекса Беларуси в России становится все менее востребованной и происходит переориентация российских производителей на более сложную и технологически новую технику из стран ЕС, Южной Кореи.
Пример с молочной продукцией из Беларуси, которая на российском рынке занимает всего 4%, а в белорусском экспорте российский рынок занимает 90%, показал, что Россия без большого ущерба для себя может закрыть как этот, так и любой другой рынок белорусской продукции. Основные негативные последствия будет нести Беларусь, т.к. ее экспорт не диверсифицирован.
Что же касается продукции машиностроительного комплекса, то закрытие российского рынка станет для белорусских производителей еще большим ударом, т.к. подавляющая часть металла и других комплектующих Беларусь также закупается в России. Поэтому закрытие белорусского рынка для российских производителей мгновенно приведет к тому, что крупные предприятия Беларуси очень быстро вообще остановятся, т.к. российские смежники просто перестанут отгружать продукцию в их адрес.
В условиях снижения продаж данная мера приведет к закрытию аналогичных российским белорусских производств, в то время как российские производители той же тракторной техники или грузовых автомобилей станут быстро прибирать к рукам те доли рынка, которые были за производителями из Беларуси.
Т.е. совершенно очевидно, что любые меры торгово-экономического реагирования со стороны Беларуси в отношении России будут иметь отрицательный эффект прежде всего для самой республики, т.к. белорусский импорт для России не критичен, а в условиях кризиса и спада производства российские предприятия станут покупать продукцию российского происхождения.
Соответственно, это будет означать не только потерю основного для Беларуси российского рынка, что является экономическим последствием, но остановку крупных и экспортоориентированных производств, а это уже приводит к серьезным внутриполитическим последствиям.
Кто-то может сказать, что в таком случае Беларусь переориентируется на другие рынки. Однако такой поворот упирается в три фундаментальных вопроса.
Во-первых, у республики сейчас и ближайшем будущем на это не будет просто средств, т.к. золото-валютный резерв страны уже меньше долгов, и соответственно, ни правительство, ни сами предприятия не смогут профинансировать программы перевооружения белорусских предприятий под стандарты ЕС.
Во-вторых, никто так просто белорусскую продукцию на свои рынки не пустит. Это достаточно долгий и затратный процесс: так выход на российский рынок одного из ведущих белорусских молочных производителей "Савушкин продукт" занял четыре года.
И, в-третьих, главное - широкий доступ белорусских производителей на европейский рынок теснейшим образом связан с вопросами экономической и политической либерализации. И в том, и в другом случае белорусское руководство вынуждено теряет власть, что, как показали предыдущие пятнадцать лет, для него недопустимо.
Соответственно, т.к. процесс переориентации белорусской продукции на другие рынки, прежде всего, европейский - в ближайшей перспективе невозможен без серьезной экономической и политической трансформации самой сути белорусской власти, то этот вариант действий белорусских властей также следует считать несостоятельным.
Следовательно, любые грубые и неадекватные действия белорусской стороны по закрытию собственного рынка от российских производителей в случае принятия Россией ответных мер будут иметь самые серьезные экономические и политические последствия, прежде всего, для самой белорусской власти. Поэтому этот вариант реагирования со стороны официального Минска следует считать бесперспективным.
Неизбежность данного вывода демонстрирует и завершившийся (будем на это надеяться) "молочный" конфликт между Москвой и Минском: Беларусь вынуждена была принять к сведению и выполнить все требования российской стороны, включая соблюдение технологии изготовления молока (т.е. переход на российские стандарты без добавления порошка), прекращение поставок во втором и третьем кварталах на российский рынок сухого молока и переход на экспорт той продукции, которой в отличие от молока, в России наблюдается недостаток: сыры, масло.
В этой связи очевидно, что как только Россия сможет достигнуть своими силами того насыщения рынка, которое имеется по молоку, и по этим позициям, то эти экспортные позиции Беларуси вынуждены будут ужаться.
С учетом данной тенденции, естественно, возникает вопрос: если экономика Беларуси экпортоориентированная, то какими должны быть механизмы ее связи с российской, с тем, чтобы продукция предприятий обеих стран свободно продавалась на территории друг друга. Понятно, что решение данного вопроса лежит в области политической интеграции двух стран. Без этого, в связи со все большей конкуренцией на российском рынке, а также подъемом местных производителей, в ближайшие годы российский рынок для белорусских производителей просто закроется в системном плане.
ЧАСТЬ 2
Как мы уже показали в первой части, у Минска нет серьезных торгово-экономических аргументов в споре с Россией. Любые попытки перекрытия границы, или как предлагают некоторые белорусские "эксперты", конфискации российских грузов на белорусской таможенной территории будут иметь исключительно отрицательный эффект для самой белорусской экономики - в первом случае в виде аналогичного и гораздо более серьезного для экономики республики закрытия российского рынка, а во втором, будут рассматриваться российской стороной исключительно как шантаж и грубое нарушение существующих договоренностей между двумя странами, что, во-первых, приведет к потере Беларусью транспортных потоков в пользу других стран, а, во-вторых, вынудит руководство России к принятию ассиметричных мер по системному закрытию российского рынка от белорусской товарной массы.
При всем желании "ответить", такой сценарий развития конфликта в корне противоречит интересам официального Минска, поскольку возникшая в результате торгово-экономического конфликта с Россией социально-экономическая напряженность не только в достаточно сжатые сроки перекинется на финансовый сектор экономики республики, но и скажется на устойчивости нынешней политической конструкции власти.
Следовательно, необходимо проанализировать второй аспект рассматриваемой проблемы, а именно, какие могут быть у официального Минска возможности геополитического ответа.
Геополитическая проблематика
С учетом осуществляемого руководством республики разворота на Запад и достаточно позитивной встречной реакции на этот процесс ухода республики от России со стороны отдельных стран и международных организаций, можно было бы ожидать, что у официального Минска (по аналогии с Грузией или Украиной) существуют просто огромные возможности по нанесению серьезного геополитического удара по интересам России.
Однако такое предположение кажется верным только на первый взгляд. На самом деле, если не играть словами, а рассмотреть каждый из возможных геополитических ответов официального Минска, окажется, что они еще более слабые, чем любой из возможных экономических шагов.
Если говорить кратко, то их слабость коренится в двух предпосылках. Во-первых, любой геополитический ответ Минска Москве возможен только как составная часть той или иной игры Запада. В этом плане официальный Минск, оказывается, вообще не может вести никакой самостоятельной политики, в отличие от торгово-экономической проблематики. Конечно, и опять-таки, на первый взгляд, кому-то может показаться, что это круто - когда Запад берет Минск под свою опеку. Однако в этом случае происходит утрата официальным Минском самостоятельного статуса, статуса отдельной стороны в конфликте.
Но - право быть самостоятельной стороной конфликта (или иначе - не быть окончательно купленным одной из сторон геополитического противостояния) является единственным сильным аргументом руководства республики как в разговоре с Западом, так и в разговоре с Россией. Как мы уже неоднократно писали ранее, только участие Беларуси как самостоятельного игрока, удерживающего на противоположных концах весов Россию и Запад позволяет Минску быть относительно успешным лимитрофом: играть на существующих противоречиях и извлекать из них свою вполне осязаемую политическую и финансовую ренту.
Как только одна из сторон конфликта уходит (что сейчас и делает Россия), или Минск теряет свой статус относительно самостоятельного игрока (что и происходит сейчас), так тут же вся многослойная игра белорусского руководства и заканчивается.
А это уже приводит ко второму следствию: Минск теряет власть в отношениях с Западом, так как из самостоятельного игрока, с которым просто необходимо делать вид, что обращаешься как с самостоятельным, Минск становится одним из элементов антироссийской геополитической конструкции Запада.
В этой связи (так как центров этой конструкции несколько) Москве гораздо логичней начать выстраивать отношения с реальными хозяевами очередной геополитической марионетки, чем вести диалог с несамостоятельным геополитическим субъектом.
Такое развитие ситуации в конечном итоге закономерно приведет к тому, что через некоторый промежуток (после прохождения точки невозврата в отношениях с Россией для нынешнего политического руководства) времени официальный Минск вынужден будет пойти на те социальные и общественно-политические трансформации, которые Запад выставляет в качестве условия своей поддержки и инкорпорации в антироссийскую лимитрофную ось. Но эти трансформации означают быструю и немедленную смерть нынешнего политического режима и его замену в ходе предстоящей президентской компании.
В этой связи возникает вполне закономерный вопрос: непонятно, почему официальный Минск боится потери части суверенитета в пользу Москвы, однако не боится потери значительно большей части суверенитета в пользу Запада, а конкретно, Польши?
То, что представленные выше соображения имеют право на существование, показывает и предметный разбор возможных геополитических аргументов официального Минск в споре с Москвой. Рассмотрим их.
Нефть и газ
До настоящего времени через Беларусь проходит один из основных транзитных потоков российской нефти на Запад. Вместе с тем, в условиях начала строительства БТС-2 и окончания его строительства аккурат в 2011 году, Беларусь потеряет статус одной из важнейших для России транзитных территорий в плане экспорта нефти.
Снижение экспорта нефти через Беларусь будет иметь самые прямые экономические последствия для белорусского бюджета, следовательно, и социально-экономической стабильности, так как реэкспорт российской нефти и нефтепродуктов занимает не менее 50% в торгово-экономическом обороте страны с западными странами. Поставки нефти в объеме непосредственных потребностей республики приведет к закрытию этих статей валютных поступлений в экономику Беларуси, что тут же приведет к резкому падению стоимости белорусского рубля.
Можно даже сказать больше - в этом случае просто не видно пределов снижения покупательной способности белорусского рубля. В этом плане никакие разовые кредиты МВФ или других международных организаций или стран белорусской экономике не помогут, так как она будет нуждаться в систематическом дотировании на сумму, как минимум, в 5-8 млрд. долларов в год.
Такое регулярное дотирование ни один МВФ не выдержит.
Соответственно, снятие с дотационной российской иглы приведет к резкому падению стоимости основных производственных активов Беларуси, сосредоточенных в нефтехимическом комплексе (прежде всего, двух нефтеперерабатывающих заводов), за исключением сектора калийных удобрений.
Аналогично к 2011 году решается ситуация и по стоимости российского газа для Беларуси - она выходит на европейский уровень, соответственно и по газу период дотирования Беларуси со стороны России заканчивается.
Что в этой связи может предпринять Минск?
Если рассматривать нефтяную проблематику, то, в принципе, адекватного ответа строительству БТС-2 у официального Минска нет. Более того - нефтехимический комплекс Беларуси в целом уже начал терять свою стоимость для потенциальных инвесторов. В связи с этим спасти ситуацию сможет только продажа основных нефтехимических активов России. Только этот шаг позволит удержать нефтехимию на плаву и сохранить какие-то валютные поступления в бюджет республики. В противном случае, когда эти активы уйдут по примеру литовского Мажейкяя, нефтяные трубы на Беларусь могут не только практически полностью "пересохнуть", но и прийти в физическую негодность. А кто будет вкладывать ресурсы в ремонт трубы, по которой перестала течь нефть? Вопрос риторический.
Если рассматривать газовую проблематику, то единственным возможным ответом Минска является отнюдь не перекрытие трубы, что приведет к ответным экономическим шагам со стороны Москвы и закрытию российского рынка для белорусской продукции, а совместная игра с Украиной по поводу тарифов на транзит газа через территорию двух стран. О возможности подобного рода шага мы уже писали некоторое время назад.
Возможность для такой игры есть. Но она существенно ограничена текущей политической ситуацией на Украине (конфликтом премьер-министра и президента), а также предстоящими президентскими выборами. Дело в том, что ни один из претендующих на пост президента Украины политиков, в том числе и действующие президент и премьер-министр, не сможет пойти в ходе избирательной кампании на перекрытие газовой трубы на Украине, так как в этом случае он оказывается под одновременным ударом со стороны России, ЕС и украинских избирателей, что моментально выбивает его из избирательной гонки.
С учетом же нынешней ситуации вокруг украинской газовой трубы (ЕС, скорее всего, откажется кредитовать Украину для покупки газа), вполне вероятно, что уже осенью этого года, если не ранее, Украина не сможет оплачивать текущие поставки российского газа, не говоря уже о закачке дополнительных объемов в ГТС для бесперебойного функционирования в зимний период. Это, в свою очередь, поставит вопрос о постановке ГТС Украины на зимний период, как минимум, под внешний контроль, в результате чего ни о какой скоординированной игре официального Минска по цене газового транзита ни с Ющенко, ни с кем-либо еще, говорить не приходится.
Закончить же рассмотрение нефтегазовой проблематики для Беларуси хотелось бы и на вовсе "оптимистической" ноте: отсутствие реальных шагов официального Минска по построению Союзного государства к 2011 году приведет, во-первых, к переходу экономики республики на европейские цены на газ (что резко снизит ее экспортный потенциал, тем более в условиях кризиса и закрытия рынков), во-вторых, к резкому снижению нефтяного транзита через территорию республики вплоть до уровня в 4-7 млн. тонн нефти в год, т.е. исключительно для внутреннего потребления. Следствием данных двух тенденций может стать только ускоренная деиндустриализация белорусской крупной промышленности и потеря республикой своего места в ныне существующей международной системе разделения труда.
В этой связи, с учетом того, что доля нефти и нефтепродуктов в белорусском экспорте в страны ЕС составляет около 50 процентов, прекращение нефтегазовой дотации Беларуси со стороны России приведет к существенному снижению белорусского экспорта в страны ЕС. Это скажется на снижении валютных поступлений от экспорта и новому витку сокращений экспортно-импортных операций с Европой.
Т.е. ни о каком нефтяном или газовом геополитическом ответе Минска говорить не приходится, так как при сворачивании нефтегазового дотирования со стороны России торговля Беларуси с ЕС будет сокращаться еще более быстрыми темпами.
Соответственно, с учетом строительства Россией новых нефтегазовых коммуникаций с Европой, анализ показывает, что за российский газ и нефть республике в скором времени придется просто бороться.
АЭС
С учетом новых реалий белорусско-российских отношений под большой вопрос попадает перспектива строительства в Беларуси российскими специалистами АЭС. Своих денег на строительство АЭС у Минска нет. Нужен кредит и достаточно большой - около 9 млрд. долларов. При этом нерешенным до сих пор остается целый ряд принципиальных вопросов - начиная с выбора места под площадку и строительством города атомщиков и заканчивая рынком сбыта электроэнергии, ее ценой и способностью Минска погасить полученный от России кредит на строительство АЭС хоть в какой-то отдаленной перспективе. По крайней мере, на сегодня весь эффект этой темы для среднестатистического белоруса спущен в огромный пиар-гудок.
В то же время геополитическое значение АЭС для белорусского руководства в плане торга с Россией и Западом еще полгода назад было огромно - у Беларуси появлялся шанс вторично сыграть в игру под названием "добровольный отказ от обладания ядерным оружием" (вторично продать то, чего нет). Только если в первый раз в середине 1990-х речь шла о выводе с территории республики советских (российских) ядерных ракет и ликвидации шахтных установок, то сегодня речь шла об игре, аналогичной той, что ведет руководство Ирана. Очевидно, что, так как эта тема серьезно перевешивает тему ПРО в Польше и Чехии, белорусское руководство было намерено под нее серьезно подоить как Россию, так и Запад. Однако на сегодня и эта тема из-за хронической нехватки у Беларуси финансовых ресурсов грозит стать просто одним из виртуальных пиар-прожектов белорусской власти.
Если же Россия и Беларусь все же вернутся к обсуждению этой темы, то, скорее всего, в новых условиях Минску придется расстаться с иллюзией использовать тему АЭС в качестве предлога для серьезного геополитического торга, так как Россия будет действовать в отношении бывшего союзника с гораздо большей осторожностью.
Попытка войти в антироссийские альянсы
О концептуальных трудностях, подстерегающих официальный Минск на этом пути, мы уже написали выше. Членство в "Восточном партнерстве" стало только первым шагом официального Минска на пути вхождения в антироссийские альянсы. Детальный разбор так называемой "молочной войны", плавно переросшей в международный скандал, связанный с отказом официального Минска прибыть на саммит стран-членов ОДКБ и подписать документы, регулирующие создание и деятельность КСОР ОДКБ, показывает, что эти две темы тесно увязаны друг с другом.
Если говорить по сути, то официальный Минск попытался использовать молочный, и в этом плане - двусторонний торгово-экономический конфликт между двумя странами как механизм воздействия: а) непосредственно - на ОДКБ как на один элементов международной системы безопасности; б) опосредованно - на деятельность ШОС. При этом и в одном, и во втором случае главный удар официального Минска наносился не только по имиджу России и способности российского руководства эффективно взаимодействовать в многостороннем формате, но и в расчете на то, что белорусско-российский торговый конфликт не позволит России в полной мере выступить в роли лидера интеграционных процессов на евразийском пространстве, что, естественно, не могло остаться незамеченным российской властью и политическим классом в целом.
Рассмотрение этих примеров показывает, что возможные геополитические ответы Минска имеют для России сугубо отрицательную окраску и не способствуют росту взаимопонимания между двумя странами. В этой связи необходимо обратить на особенность нового этапа в белорусско-российских отношениях. В самом деле, зададимся вопросом - почему возможные варианты геополитического ответа Беларуси имеют исключительно отрицательную смысловую окраску для развития двусторонних белорусско-российских отношений? И, соответственно: почему руководство Беларуси не ищет и не имеет такой формулировки своего геополитического ответа, который бы содержал в себе позитивную повестку дня для отношений двух стран?
Союзный проект
Минск исчерпал свои возможности по односторонней эксплуатации Союзного проекта. Означает ли это, что Минск готов в одностороннем порядке выйти из всех договоров с Россией, в том числе в области военной проблематики? Думается, навряд ли, поскольку это также приведет к закрытию российского рынка для белорусской товарной массы. Поэтому Минск постарается и дальше выторговывать максимум возможных преференций для себя со стороны России. Другое дело, что в нынешних условиях, без встречных и конкретных шагов Минска подобные попытки обречены на провал.
Выводы
Эти вопросы показывают слабость и несостоятельность осуществляемого официальным Минском геополитического ответа Москве.
Во-первых, данный ответ не имеет под собой никакого собственно белорусского экономического или военно-политического обоснования. Он возможен только и исключительно как часть игры других более могущественных игроков. Но, как мы показали уже выше, в этом случае происходит существенное снижение роли Минска как самостоятельного игрока, что в режиме внешнего управления со стороны Запада приведет к смене нынешнего руководства республики Беларусь и замене на более управляемых представителей белорусского политического класса прозападной ориентации.
Во-вторых, отрицательная повестка дня всегда вторична по отношению к позитивной, потому что она не предлагает никаких вариантов решения сложившейся ситуации, а нацелена исключительно на эскалацию конфликта.
В-третьих, молочным конфликтом Москва показала, что дотационный для белорусской экономики режим отношений с Россией завершен. Если Минск хочет получать прежние экономические выгоды, он должен за это платить.
Из этого следует и еще один важнейший вывод: в-четвертых, так как Россия завершила дотационный период развития и поддержания белорусской экономики, то встает вопрос о том, кто теперь будет платить за существование государства "Республика Беларусь". Соответственно, программу-минимум Россия для себя выполнила - ненужный геополитический объект с дотаций снят.
Пример с отказом ЕС финансировать закупку Киевом газа у России показывает, что Европа навряд ли будет готова дотировать экономику республики в российском режиме. Соответственно, это предполагает коренную трансформацию нынешней белорусской власти по образу и подобию прибалтийских республик и переход власти в Минске под внешнее управление.
Итак, как показывает анализ, Минску очень трудно, если вообще возможно ответить Москве геополитически. Тем более сложно говорить о перспективах геополитических ответов официального Минска с учетом того, что республика уже полгода по сути дела живет в авральном режиме от одного кредита до другого.
Юрий Владимирович Баранчик, кандидат философских наук, руководитель интернет-проекта "Империя"
Источник: www.regnum.ru.
Рейтинг публикации:
|
