Михаил Леонтьев

Главный редактор еженедельного журнала "Однако". Родился в 1958 г. в Москве. Окончил общеэкономический факультет Московского института народного хозяйства им. Плеханова. Работал в изданиях «Коммерсантъ», «Независимая газета», «Вusinеss МН», «Сегодня», «Профиль», на телеканале «ТВ Центр». С 1999 года – автор и ведущий программы «Однако» на Первом канале (ранее ОРТ).

«Медведев заявил, что надеяться на его выдвижение в президенты, безусловно, можно», – такой «молнией» потрясло своих подписчиков РИА «Новости» в момент, когда два президента, наш и австрийский, общались с прессой. При менее «молниеносном» взгляде на контекст выяснилось, что наш президент выразился в духе известной сентенции: надеяться, мол, никому не запрещено... И сослался на предшествующую свою большую пресс-конференцию в Сколково.

Вот лишнее свидетельство того, что эта самая пресс-конференция отнюдь не избавила политическую тусовку от смятения в умах, вызванного совсем не заботами о судьбах техосмотра. Страдания эти напоминают анекдот: мазохист — «ну бей меня, бей!», садист — «а вот не буду»...

Тем не менее, вопрос-то интересный. То есть стимулирующий наблюдателей взвешивать слова на аптечных весах. Если путинская сторона проявляет в этом вопросе раз на себя принятый холодный стоицизм, то президент в своих высказываниях миллиметр за миллиметром размечает дистанцию...

То есть не будем гадать на кофейной гуще, заниматься спекуляциями на тему нюансов отношений, погружаться в изощренные политологические схемы. Проанализируем сказанное, то есть осознанно размеченную Дмитрием Анатольевичем дистанцию. Его последнее определение мировоззренческого единства с Владимиром Владимировичем — мол, мы оба хотим видеть страну богатой и довольной — выглядит еще более сомнительным, чем предыдущее. Это сравнимо с тем, как если вы спрашиваете: «Простите, вы не каннибал? Нет?! Ну наконец-то я нашел единомышленника!»...

Продолжая рассматривать разметку: как президент определил тактические разногласия с премьером. Мол, Путин считает, что модернизация должна быть спокойной и постепенной. В то время как он сам видит шанс провести ее быстрее, совершить рывок. Насколько мы понимаем устные и письменные тексты (поскольку заметных действий ни с одной, ни с другой стороны пока не видно), речь идет о совершенно разных модернизациях. Разных не столько по темпам, сколько по смыслу и целям — идеологически разных. Медведевская модернизация — это локализованный в точках роста и наградах скачок в некое постиндустриальное развитие путем интеграции в глобальный инновационный бизнес (основные бенефициары которого находятся совсем не у нас. — Ред.) То, о чем говорит Путин, — это в первую очередь реиндустриализация, то есть Новая индустриализация для восстановления внутреннего рынка на новой технологической базе. (Которая, кстати, единственная способна обеспечивать выполнение того же гособоронзаказа. А отнюдь не точечное увольнение назначенных виноватыми. — Ред.) Признайте, что это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

Президент наш вообще продемонстрировал некоторую… смелость в обозначении политических позиций партнеров. Так, он мотивировал полезность существования «Правого дела» во главе с новым лидером Михаилом Прохоровым тем, что у людей с правыми, консервативными взглядами тоже должно быть свое представительство. Мысль резонная, однако как-то до сих пор не приходило в голову обозначить электорат и актив «правого дела», как и самого Прохорова, «правыми консерваторами». Нам-то казалось, что это ортодоксальные прозападные либералы.

И уж совсем жесткое обозначение дистанции — в «коротком ответе на короткий вопрос». Если Ходорковский не представляет никакой угрозы обществу, зачем его лишать свободы? И как это соотносится с известным замечанием Путина, что «у этих людей руки по локоть в крови»? И с известными замечаниями самого Медведева, что наше общество любит «ловить сигналы»?

Хочу заметить, что мы отнюдь не преследуем цель бестактно подталкивать политических лидеров к обозначению разногласий. Мы просто хотим подчеркнуть, насколько аккуратно, цивилизованно, деликатно по отношению друг к другу и к обществу это делается. Мы хотим констатировать уровень политической цивилизации в России – во всяком случае, в том, что касается публичной сферы.

Вот посмотрите, Доминик Стросс-Кан, самый влиятельный международный чиновник в мире, где власть определяется контролем над финансовыми потоками, кандидат в президенты, имеющий все шансы победить в своей стране! И нате: «насильник», блин! У нас тоже политические проблемы решались не без «горничных». Вспомните «голого прокурора». Но, заметьте, это было в период разгула дикого либерализма, которого ностальгически вожделеют те самые, названные президентом «правыми консерваторами». И опять же, прокурор — не электоральная фигура, иначе бы не факт, что электоральные позиции Скуратова сильно бы пострадали от известного видеопромоушена. А ведь предупреждал Стросс-Кан, что именно это с ним и сделают. Не помогло…