Год назад сначала по Америке, а потом и по остальному (в смысле – Западному) миру, прокатилась волна скандальных разоблачений фактов сексуальных домогательств, совершенных в далеком и недалеком прошлом кумирами Голливуда. Знаменитый продюсер Харви Вайнштейн, знаменитый актер Кевин Спейси и прочие кумиры рангом поменьше в одночасье превратились в изгоев и даже преступников.
На этой волне зародилось и окрепло женское движение с хэштегом #metoo, уже по самому своему названию обозначающее цель: побудить женщин, переживших акты сексуальных домогательств и прямого насилия, смело об этом рассказывать. И рассказы пошли. Самый яркий и самый политически скандальный – это повесть доктора психологии Кристин Блэйзи Форд. На слушаниях сенатского комитета США по законодательству и юриспруденции под присягой она поведала следующее. В 1982 году тогда еще 17-летний подросток, а ныне претендент на пост члена Верховного Суда США Бретт Кавано в компании с таким же приятелем-подростком на какой-то вечеринке затолкнули её в спальню и попытались вступить в сексуальный контакт. Однако ей удалось вырваться и убежать.
И вот спустя 36 лет она, обнаружив имя Бретта Кавано в списке президентских номинантов на одну из ключевых властных позиций в стране, решила не то, чтобы отмстить. А, по её собственным словам, «исполнить гражданский долг» — раскрыть подлинное нутро человека, который на многие десятилетия вперед будет определять жизнь Америки и американцев. Поскольку с его утверждением в Верховном Суде США консерваторы будут иметь большинство против либералов (5 против 4).
Вся эта история подробно изложена в колонке Кирилла Бенедиктов «Бритва Кавано», и за интереснейшими деталями отсылаю именно к ней. А упомянул я эту историю с тем, чтобы показать, как движение #metoo ширится и растёт, пересекая границы шоу-бизнеса и вторгаясь на территорию самой высокой политики. Собственно, предвестником #metoo можно считать президентскую кампанию Дональда Трампа, в ходе которой дюжина женщин заявила о сексуальных домогательствах с его стороны в разные годы.
Тогда это не прокатило.
Но год спустя на выборах в сенат США от штата Алабама республиканский кандидат Рой Мур проиграл демократу Дагу Джонсу в первую очередь потому, что Мур был обвинен в сексуальных домогательствах к девочке-подростку. И, возвращаясь к «делу Кавано», нужно сказать, что оно – несмотря на его избрание Сенатом со счетом 50:48, остаётся не закрытым. Демократы уже пообещали, что в случае победы на промежуточных выборах в обе палаты Конгресса 6 ноября, они непременно начнут процедуру импичмента судьи Б.Кавано. А шансы перехватить у республиканцев большинство в обеих палатах у демократов действительно есть.
Так что – все еще впереди. И у #metoo тоже. В том смысле, что ещё много где можно найти себе применение. Не прямо, то хотя бы косвенно. Например – в сфере науки. И более конкретно – в физике. Поскольку повод есть. И предоставил его профессор физики из пизанского университета Алессандро Струмиа, работавший (доселе) по контракту в Европейском центре ядерных исследований (ЦЕРН). В том самом Центре, где расположен тот самый адронный коллайдер, в котором – согласно опасениям околонаучных обывателей – собирались организовать действующую модель «черной дыры».
Судя по тому, что мы всё еще существуем, пока что эксперименты в этом направлении результата не дали. Но зато на одном из семинаров ЦЕРН’а был поставлен такой крутой эксперимент, что его последствия еще долго будут аукаться и автору эксперимента, и самому ЦЕРН’у.
Профессор Струмиа сделал доклад в форме презентации в PowerPoint на тему: «Экспериментальная проверка новой глобальной дискретной симметрии». Звучит заумно, но на самом деле все просто – профессор решил(ся) бросить вызов мэйнстримной теории, согласно которой физика вообще, а теоретическая (фундаментальная) в особенности – это «сексистская наука», в которой доминируют белые гетеросексуалы и где «сексуальные домогательства достигли уровня эпидемии», а «научное качество – это гендерная социальная конструкция».
Более того, он решил(ся) отстоять честь самого ЦЕРН’а, который в 2016 годы был обвинен в одной из мартовских публикаций британской Independent, страшно сказать — в институциональной гомофобии. На которую, якобы годами жаловались сотрудники, относимые к меньшинствам, обозначаемым аббревиатурой LGBT.
Алессандро Струмиа – физик, т.е. человек, привыкший оперировать фактами и предлагать гипотезы, открытые для критической проверки. И свою презентацию из 26-ти слайдов, он и построил, как сравнение двух гипотез, претендующих на статус доказанной (или – наиболее правдоподобной) теории. Теории мэйнстримной (которую он обозначил как «культурный марксизм») противопоставил собственную, обозначаемую как «консервативная».
Первая утверждает, что «гендерная» симметрия в физике «спонтанно» разрушена под влиянием дискриминации женщин. Вторая – что симметрии полов в природе, и, соответственно, в физике – в принципе не существует. И на первый взгляд может показаться, что это – столкновение чисто идеологическое: «культурный марксизм» vs «консерватизм». Но профессор Струмиа настаивает на том, что он – в противоположность оппонентам – предъявляет научные доказательства своей теории. Насколько это так?
Приводимые им библиометрические данные все взяты из достоверных источников, и каждый слайд презентации так или иначе подтверждает, что нет никакой дискриминации женщин в физике. И что, скорее, наблюдается так называемая «позитивная дискриминация» — то есть сознательное предпочтение женщин мужчинам при найме на работу. В этом он убедился на собственном опыте, о чем и сообщил на слайде case study.
При попытке поступить в Национальный институт ядерной физики (Италия) в отдел теории он получил отказ, потому что на это место была принята женщина – Анна Чезероле. При этом у Струмиа количество ссылок на его работы – 30785, а у конкурентки – 3231. А у члена приемной комиссии Сильвии Пенати – 2130.
Любой человек, работающий в сфере науки знает, что так называемый «индекс цитируемости» — это первый показатель статуса ученого и качества его работы. Это может подвергаться сомнению в сфере гуманитарных наук, где критерии истинности весьма относительны. Но в точных науках и в физике конкретно цитируемость – это несомненный «знак качества». И, если научная организация при приеме на работу выбирает кандидата с цитируемостью на порядок меньшей, чем у другого кандидата, то очевидно, что сам научный статус учреждения начинает смотреться несколько сомнительно.
На возражение, мол, в физике, где доминируют мужчины, вполне естественно ожидать, что они и будут цитировать друг друга, игнорируя работы женщин, у Струмиа запасен отдельный слайд. Где показано, что мужчин чаще цитируют и мужчины и женщины в равной степени. То есть работа оценивается по заслугам, а не по «гендеру», а, следовательно, и тут никакого сексизма нет. А что же есть?
А есть изначально природное различие между полами, определяющее приоритетный интерес мальчиков к занятиям с вещами, а интерес девочек – к занятиям с людьми. Отсюда у первых повышенная тяга к занятиям наукой, математикой, инженерией. И это различие (асимметрия) прослеживается у детей до всякого социального влияния. А на женских предпочтениях не сказывается даже активная «гендерная политика» в сфере науки.
Основополагающий факт для Струмиа выглядит так: «Физику изобрели и построили мужчины, и это не по какому-то особому приглашению. Кюри и все остальные, получившие приглашение в науку после того, как они показали, что умеют – получили Нобелевские премии».
А заключительный слайд вообще смотрится абсолютно вызывающе: «Приведенные данные подтверждают стандартную модель: новой симметрии в природе нет. В физике нет сексизма против женщин. Однако, истина ничего не значит, потому что это часть политической битвы, вторгающейся извне. И неясно, кто победит».
Закончил свою презентацию профессор Струмиа таким пост-скриптумом: «Многие предупреждали меня – не говори об этом, это опасно. Будучи студентом, я написал, что теория low scale SUSY неверна, и я выжил. Надеюсь, снова увидимся».
Судя по почти моментальной реакции руководства ЦЕРН’а, эта надежда если ещё не умерла, то определенно – при смерти. Профессор Струмиа отстранен от работы на время расследования. А вероятность того, что он к ней когда-нибудь вернётся, практически равна нулю. И вот почему. Одно дело – бросить вызов научной теории в области физики высоких энергий, касающейся – оцените иронию – проблемы суперсимметрии (SUSY). Поскольку в науке первым и главным принципом является право на сомнение. И совершенно другое – бросить вызов обернутой в научную оболочку идеологической доктрине, сомнение в истинности которой – уже мыслепреступление.
Но сам же Струмиа в одном из заключительных слайдов пишет о том, что сказанное им – «мыслепреступление» согласно «министру Правды» (ау! Оруэлл) и компьютерной «мыслеполиции». И в своем пророчестве он не ошибся.
На сайте с забавным названием articlesforjustice.org («частицы за справедливость») появилось совсем не забавное «Заявление по поводу недавней презентации в ЦЕРН». Его уже подписали около двух тысяч (и продолжают подписывать) ученых-физиков и ученых из смежных областей науки. И все они единодушно заклеймили профессора Струмиа как нарушителя неписанного табу, которое сформулировано так: «человечность любой личности, независимо от приписанных идентичностей, таких как раса, этничность, гендерная идентичность, религия, инвалидность, гендерная презентация или сексуальная идентичность — не подлежит дискуссии (is not up for debate)».
Уже это стартовое заявление напрашивается на простой вопрос: а разве самые разнообразные отрасли «социальных наук» — например gender studies, women studies, LGBTQ studies – в которых исследуются те или иные идентичности, не допускают «дебатов»? И если это так, то каковы критерии истинности тех или иных теорий – неужели только то, что какая-либо теория признана «политически корректной»? И потому неопровержимо «мейнстримной»?!
В советские времена в Институте философии АН СССР висел лозунг: «Учение Маркса всесильно – потому что оно верно. В.И.Ленин». И он, по крайней мере, отражал реальность – верность марксизма подтверждалась существованием СССР и социалистического «лагеря» в целом. Хотя сам Ленин написал это задолго до этой реальности. Но сегодня, читая заявление адептов самой строгой (после математики) науки, поневоле начинаешь думать, что на самом деле, «мейнстримная теория» (т.е. «культурный марксизм») верна – потому что она всесильна!
По-видимому, сами составители «Заявления» и многочисленные подписанты, догадывались, что напрямую аргументировать свою позицию только этим лозунгом – как-то не comme il faut. Для соблюдения приличий надо бы разоблачить профессора Струмиа как дилетанта и шарлатана, который понятие не имеет о том, что взялся обсуждать. А потому Вторым пунктом следует утверждение, что «научная презентация Струмиа была фундаментально необоснована» (на всякий случай напомню, что прилагательное unsound имеет еще и значение «гнилая»).
Разоблачению «ненаучности» консервативной теории профессора Струмиа посвящено 8 пунктов. Каков уровень аргументации, можно оценить хотя бы по пункту 3. В нем тот факт, что мужчины и женщины одинаково (независимо от пола) в наибольшей степени цитируют работы физиков-мужчин, комментируется следующим образом: «Однако, выбор работ, на которые ссылаются, подчинен бессознательным предпочтениям и сознательной дискриминации. Такие бессознательные предпочтения часто обнаруживаются на схожем уровне и у мужчин, и у женщин.
Даже без этого возможного эффекта, одинаковый рейтинг цитирования самое большее лишь предполагает, что мужчины и женщины в физике в одинаковой степени способны идентифицировать самые цитированные работы в данной области, и как мы обсудим ниже, подсчет цитирований не является показателем качества».
Даже я, ничего не понимающий в физике вообще и в физике высоких энергий в частности, засомневался бы – можно ли ставить подпись под документом со столь, мягко говоря, парадоксальным аргументом? Ведь что, на самом деле, утверждают оппоненты? Что ученые физики, и мужчины, и женщины, выбирая публикации, на которые будут ссылаться в своих статьях, движимы не соображениями истинности, а «бессознательными предпочтениями»!
А замечание о том, что мужчины и женщины в равной степени способны определить самые цитируемые работы в их области, я вообще бы квалифицировал как скрытый «сексизм»! Потому что, кому же – кроме закоренелых «сексистов» — придет в голову оспаривать равные способности ученых, независимо от пола (хотите – «гендера») определять, что им подходит для цитирования, а что нет?!
Аргумент же о том, что количество ссылок в точных науках не свидетельствует о качестве цитируемых работ – это просто дискредитация всего физического сообщества в целом. Это подразумевает, что физики не в состоянии отличить действительно выдающегося ученого (работы которого становятся классическими и потому наиболее цитируемыми) от любого выпускника физического факультета или даже обладателя PhD, цитируемость работ которого находится в скромных пределах нескольких тысяч за десять и более лет. И это, кстати, косвенным образом характеризует тех, кто вписался в травлю профессора Струмиа: они относятся к физике не как к дисциплине, благодаря которой возник и построен современный мир, а как площадке для демонстрации собственной политкорректности.
В общем, все 8 пунктов манифеста против профессора Струмиа в той или иной степени демонстрируют правоту его собственного предупреждения о том, что «Министерство Правды» и «Компьютерная полиция мысли» — не дремлют. Потому что в завершающем параграфе «Заявления» присутствует такое: «Мы надеемся, что коллеги Струмиа по профессии и его начальники учтут все эти пункты при всех будущих решениях относительно него».
Попахивает «запретом на профессию» — не правда ли? А Вы говорите: маккартизм, маккартизм…
Леонид Поляков
