На первый взгляд сигналы, которые Запад в последнее время подает России, как никогда неясны и запутаны.

Министр иностранных дел Великобритании Джереми Хант (Jeremy Hunt) в ходе своего визита в США по дипломатическим делам призвал ужесточить санкции в отношении России на фоне появления новых доказательств вмешательства Кремля в британскую и американскую политику.

Президент Трамп, в отношении которого в США ведется расследование в связи с его взаимодействием с Россией во время избирательной кампании 2016 года, резко и непредсказуемо меняет свою позицию в отношении России, из-за чего практически невозможно уловить какую-то стратегию. Но администрация Трампа рассматривает вопрос введения санкций, помимо тех, которые уже действуют сегодня в отношении России и были введены за ее вторжение на Украину в 2014 году и другие нарушения международного права.

Дополнительную путаницу в общую картину вносят верные друзья президента России Владимира Путина в Европе, большинство из которых обитают в рядах крайне правых, в том числе и в правом правительстве Австрии.

18 августа российский лидер был почетным гостем на свадьбе австрийского министра иностранных дел национального значения Карин Кнайсль, отличающейся преданностью национальным интересам. И — к удовольствию мировой аудитории — станцевал медленный танец с сияющей Кнайсль, большой его поклонницей, одетой в длинный дирндль в бело-бежевых тонах.

Но состоявшаяся в тот же день ближе к вечеру встреча Путина с канцлером Германии Ангелой Меркель была гораздо важнее — для России и для всей Европы, а также для других континентов.

Откровенная встреча Меркель один на один с Путиным в Германии — первая подобная рабочая встреча на территории Германии за многие годы — прошла в атмосфере, которая не отличалась ни дружественностью, ни враждебностью.

Курс будущих отношений с Россией определяют не США, Великобритания или страны Центральной Европы, а основательность, степенность, коммерческие интересы и географическое положение Германии.

И, несмотря на то, что после этого тет-а-тет никакого официального заявления сделано не было, после двусторонней беседы Меркель с Путиным наметились контуры схемы сосуществования.

Как и в самые напряженные годы холодной войны, Германия (и, надо полагать, стоящая за ней большая часть Евросоюза) будет решительно выступать против авторитарной идеологии Москвы и нарушения прав человека. Но по существу, при всех этих внешних трениях, они еще и будут взаимодействовать с Россией в решении злободневных практических вопросов, таких как энергетика, Восточная Европа и Ближний Восток, которые служат общим интересам в Европе и за ее пределами.

При этом Меркель использует ту же тактику, что и Западная Германия, которая в разгар холодной войны поддерживала деловые отношения со странами социалистического лагеря.

Понятие «восточная политика» обозначало ту политику, которую ФРГ — верный союзник США и член НАТО — проводила в отношении Советского Союза, главного противника Запада.

Западным немцам удалось обойти взаимные обвинения и бряцание оружием между Москвой и Вашингтоном и достичь практических договоренностей с социалистическими странами Восточной Европы — например, о статусе Западного Берлина, международных границах, отношениях между ФРГ и ГДР и даже о контроле над вооружениями.

Некоторые наблюдатели утверждают, что, нормализовав отношения с советским социалистическим лагерем, дипломаты Западной Германии ослабили напряженность между сверхдержавами и создали условия для разрядки и подписания в 1970-е годы соглашений по правам человека, таким как Хельсинкские соглашения, которые привели к возникновению демократических движений, разрушивших железный занавес.
Однако критики утверждают, что в результате установления дружественных отношений Западной Германии с социалистическими странами Восточной Европы во главе с Советским Союзом противники этих режимов — такие, как подвергавшиеся преследованиям политические диссиденты — оказались в трудном положении. По словам критиков, когда представителей оппозиции сажали в тюрьму и высылали, это не подвергалось особой критике, чтобы продолжать взаимодействие и поддерживать деловые связи с руководством стран Восточной Европы. Критики утверждают, что такое заигрывание с диктаторскими государствами попросту продлило существование нестабильных и непопулярных режимов.

Есть поразительное сходство между конструктивным связями Германии с сегодняшней Россией и теми связями, что существовали между Западной Германией и СССР в годы холодной войны. Это сходство проливает свет и на перспективы, и на опасности все более однозначного подхода Меркель к России.

Отношения с Россией находятся на рекордно низком уровне, и Москва сегодня более изолирована, чем когда-либо со времени краха советского коммунизма. Россию не только демонстративно игнорируют — ее лишили членства в таких группах, как «Большая восьмерка», в результате чего у Европы и США остается слишком мало возможностей для диалога с Москвой. Меркель придерживается убеждения (заслуживающего внимания), что можно поддерживать каналы связи с Москвой и при этом считать неприемлемыми такие злодеяния и чудовищные преступления, как аннексия Крыма и предполагаемое отравление в Великобритании бывших российских агентов.

 

С одной стороны, прагматичное, принципиальное взаимопонимание с Москвой, безусловно, представляется целесообразным, поскольку Европе, а также Соединенным Штатам, необходимо сотрудничество с Россией во многих важнейших областях.

Например, в Сирии Россия играет ключевую роль в переговорах, проводимых с режимом Асада, о создании в стране стабильного послевоенного порядка, что позволило бы остановить потоки беженцев в Европу, которые является для Меркель постоянным источником проблем.

Путин сказал Меркель, что он готов к сотрудничеству, в частности, в том, что касается помощи Европы в мероприятиях по восстановлению.

Важна роль Москвы и в отношениях с Ираном, которые в корне изменились после выхода президента Трампа из ядерного соглашения, подписанного в 2015 году, по условиям которого с Тегерана были сняты санкции в обмен на прекращение им разработки ядерного оружия. Россия является участником этого соглашения и явно проиграет — как и Европа — если оно будет растрогнуто окончательно.

Кроме того, существует конфликт на Украине и кибервойна, которую ведет Россия, и ее другие грязные уловки, направленные против стран-членов НАТО из Центральной Европы — таких как страны Балтии. С самого начала украинского кризиса Германия ведет переговоры с тем, чтобы добиться мира на востоке Украины, которые продолжаются и сегодня. А Центральная Европа — это ее «передний двор».

С другой стороны, Германии грозят опасности. Есть опасность, что сотрудничество с Москвой (по иронии судьбы — по урегулированию конфликтов, которые она и развязала) может пострадать из-за нарушения прав человека и международного права. Путин крайне заинтересован в том, чтобы санкции, которые значительно ослабили экономику, были сняты как можно скорее.

Берлин не может отменить ключевые санкции (а Меркель утверждает, что он и не собирается их отменять), пока Россия не уйдет из Крыма. Но в высших политических эшелонах Германии есть и те, кто выступает за смягчение санкций, которые также наносят ущерб немецким и европейским компаниям.

Преследуя собственные экономические интересы, Германия продвигается в решении вопроса строительства спорного газопровода «Северный поток-2», который пройдет из России по дну Балтийского моря в Германию. Проект вызывает раздражение у стран Восточной и Центральной Европы, которые чувствуют, что их предали. Они опасаются, что трубопровод увеличит зависимость Европы от России, поставит под угрозу их собственные закупки энергоносителей и обойдется им в миллионы из-за недополученных транзитных пошлин, которые Россия им сейчас время платит.

Для Германии и России наступил благоприятный момент для более тесного сотрудничества. И дело не только в том, что непредсказуемость США при президенте Трампе дестабилизирует геополитику, но и в том, что Меркель и Путин находятся в сложной ситуации из-за внутреннего кризиса в своих странах и падения популярности. Поэтому они с большей готовностью пойдут на компромисс — и действительно, планируется проводить больше таких двусторонних встреч.

Это следует приветствовать при условии, если такая плитика не будет осуществляться во вред международным нормам и уязвимым странам, оказавшимся между более крупными региональными державами. В послевоенной восточной политике есть исторический пример того, что такая политика может быть эффективной.