Резюме: Накануне межкорейского саммита мы попросили ведущих отечественных экспертов-корееведов рассказать, каковы ожидания от предстоящей встречи руководителей в их странах, а также в регионе в целом. Мы попросили наших авторов оценить перспективы встречи в верхах и ее возможное значение для международных отношений в АТР.
Георгий Толорая — руководитель управления Фонда «Русский мир», директор Центра азиатской стратегии России Института экономики РАН, профессор МГИМО, Чрезвычайный и Полномочный Посланник (в отставке):
Ожидания у обеих сторон довольно большие. Это историческое событие, которого ждали больше десятилетия. Главная задача для Северной Кореи — возобновить сотрудничество с Южной, добиться смягчения санкций, попытаться разобщить США и РК, предложив Сеулу выгодные условия мирного сосуществования, и оттянуть решение ядерной проблемы. Для Мун Чжэ Ина (в том числе по внутриполитическим причинам) очень важно наладить сотрудничество с Севером и выполнить предвыборные обещания, снизить военную угрозу и разрядить обстановку.
При этом южнокорейцы не могут уйти от постановки ядерного вопроса — хотя и решить они его не в состоянии, поскольку Север согласен на предметный разговор по этой теме только с тем, кто готов предоставить какие-то гарантии безопасности — то есть с США. Южане такие гарантии предоставить неспособны.
Но недавняя инициатива Ким Чен Ына о прекращении ядерных испытаний и испытаний ракет большой дальности, я надеюсь, даст возможность постепенно этот раздражитель устранить. Сегодня южане получили повод заявить, что Ким Чен Ын поддался их совместному с Соединенными Штатами давлению (хотя на деле это не так), а значит вопрос о ядерной программе успешно решается и его решение будет продолжаться в ходе саммита между США и КНДР. Не исключаю, что по итогам саммита южнокорейский лидер акцентирует внимание именно на этом. Конечно, денуклеаризации Северной Кореи от этой встречи в верхах ожидать не стоит, поскольку это, прежде всего, совершенно не южнокорейский вопрос. Хотя какие-то слова будут сказаны — декларации о том, что ядерная проблема на Корейском полуострове должна быть и будет решена.
Главное, что возможные расхождения по ядерной теме, если Север и Юг не смогут их «смикшировать», рискуют сорвать главное событие — встречу Кима с Трампом. Американцы будут стараться максимально «дожать» северокорейцев руками южан. Настороженное отношение американцев к межкорейскому саммиту остается, хотя видимое противодействие США оказывать опасаются. Вашингтон озабочен тем, что межкорейское примирение выбьет козыри из рук сторонников усиления давления на «диктаторский режим», ослабит мотивировку Сеула к выполнению команд Соединенных Штатов на этот счет, сократит предлоги для наращивания американского влияния в регионе.
В регионе же в целом ожидания также довольно позитивные. Китай восстановил отношения с КНДР, Ким Чен Ын заручился его поддержкой и вроде бы готов «отчитываться». И теперь Китай рассчитывает на то, что саммит снизит военную угрозу — в итоге можно будет поставить вопрос о ненаращивании американского военного потенциала в Южной Корее. Возможно, даже всплывет тема вывода оттуда ракетных комплексов THAAD, коль скоро Северная Корея идет на сокращение своих ракетных вооружений. Фактически, благодаря инициативной политике Пхеньяна, Китай «взял под опеку» КНДР, и теперь все партнеры должны учитывать позиции КНР, которые, казалось бы, ослабли из-за предыдущего охлаждения отношений с северянами. Нельзя не заметить, что влияние России при этом ослабло, так как она больше не рассматривается в качестве «альтернативного спонсора» КНДР — а такое мнение было распространено в период этого охлаждения.
Япония крайне озабочена сближением Севера и Юга — там вообще очень нервно относятся к «корейскому фактору», опасаясь, что объединение сил двух Корей составит угрозу для страны. К тому же японцы понимают, что «их» вопросов — проблем с ракетами средней и меньшей дальности и похищений японских граждан — не решит ни замирение полуострова, ни даже потенциальная ядерная договоренность между КНДР и США.
Что же касается России, то она целиком поддерживает все происходящее и надеется на то, что все процессы на полуострове и вокруг него удастся перевести в мирное переговорное русло. Мы не перестаем напоминать о том, что события фактически развиваются в соответствии с той «дорожной картой», которую мы с китайцами предложили в июле прошлого годы. Сейчас мы уже на втором этапе этой карты — двухсторонних переговоров. Более того, Ким Чен Ын, работая на опережение, переходит к следующему этапу, за которым маячит уже шестисторонний формат… И хотя эту карту вроде бы никто не принимал всерьез, фактически все происходит по ней — просто потому, что она логична. Не исключено, что эту логику оценил и использовал Пхеньян, пусть формально он и не сослался на «источник вдохновения».
Главным итогом саммита станет установление личного контакта и появление перспектив постоянного общения между лидерами двух стран, то есть начала широкого переговорного процесса. Возможно, стороны обменяются символическими жестами в виде возврата людей, задержанных на Севере и на Юге; возобновления туризма в Алмазные горы и так далее.
В целом же, я надеюсь, что ожидания обеих сторон в той или иной степени оправдаются. Думаю, что будут подтверждены договоренности, достигнутые на предыдущих саммитах — в 2000 и 2007 годах.
Однако возможны и прорывы. Очевидно, южнокорейцы надеются получить какой-то значимый документ, подводящий итог Корейской войны, хотя такой документ, опять-таки, может быть подписан только с участием Северной Кореи и США… Но принятие каких-то формальных соглашений, декларирующих, что две Кореи переходят к мирным контактам и к отношениям сотрудничества, что они подводят черту под военными решениями, предсказать можно. Документы аналогичного содержания уже подписывались на протяжении истории взаимоотношений двух Корей. Дальше все зависит от того, насколько стороны сумеют дать такому документу реальное наполнение.
Объективно говоря, основные проблемы между Севером и Югом сейчас сняты. Либеральная администрация, в отличие от своих консервативных предшественников, не рассчитывает на «скорый коллапс» КНДР и не торопит объединение на своих условиях. Северокорейцы это ценят и перестали угрожать Южной Корее, согласны на определенные меры доверия. Сеулу удалось уговорить Вашингтон снизить масштабы совместных учений, отвести их южнее, сделать менее агрессивными. Иными словами, если бы не ядерная проблема, то северные и южные корейцы вполне могли бы хорошо договориться и начать сотрудничать как минимум в масштабах не меньших, чем в период «либерального десятилетия» начала века.
Но пока не стоит ждать отмены санкций — американцы жестко настаивают на том, что до полной денуклеаризации КНДР их отменять не надо; наоборот — надо усиливать, продолжать «максимальное давление». Конечно, это запросная позиция, но американцы не дадут южнокорейцам отменить что-то даже в одностороннем порядке. Тем более, что основные санкции приняты Советом Безопасности ООН, и Южная Корея может только внести предложение в СБ ООН об отмене или смягчении таких санкций. Но там его заветируют США — они просто не допустят, чтобы их союзник действовал наперекор им.
Какая-то экономическая повестка на саммите будет. Возможен, в частности, разговор о возобновлении работы Кэсонского промышленного парка, хотя это вряд ли – слишком сильно противятся в самой Южной Корее. Но шанс на то, что в случае замирения Севера и Юга замороженные ранее проекты будут возобновлены и даже расширены, появляется, а это очень важно для России — это существенный элемент нашего «поворота на Восток» и вхождения в АТР.
Так что в долгосрочной перспективе происходящее Россию очень устраивает. Конечно, сохраняются опасения стратегического порядка. Прежде всего дело в той роли, которую сейчас в регионе играют США. По сути, американцы держат южнокорейцев за фалды, выступая против кардинальной разрядки ситуации на полуострове под предлогом ядерной проблемы. Более того, очаг напряженности на Корейском полуострове, вблизи границ с Китаем, очень выгоден для стратегических планов Вашингтона по сохранению и наращиванию своего военного присутствия в регионе. Сдерживание Китая — главная стратегическая, геополитическая задача Соединенных Штатов, а корейский предлог для этого очень удобен. Поэтому США реально заинтересованы именно в контролируемом хаосе, в контролируемой напряженности у границ Китая и совершенно не в том, чтобы Южная и Северная Корея пришли к мирному сосуществованию окончательно и бесповоротно.
Главная же задача России в том, чтобы в регионе сохранялись мир и стабильность. Северная Корея, даже если нормализует отношения с США, не станет проамериканской и не будет представлять для нас угрозы. Конечно, наша возможность влиять на Северную Корею ослабнет, но мы и имевшимися до сих пор возможностями не слишком активно пользовались.
Существует одна дипломатическая проблема. Американцы — если речь все же пойдет об окончательном мирном решении «корейского вопроса» будут стремиться оставить в процессе обсуждения мирного договора только Южную Корею, Северную и — скрепя сердце — Китай, поскольку тот является подписантом Соглашения о перемирии (ибо китайские добровольцы воевали на территории Северной Кореи во время Корейской войны). И это оставит Россию и Японию за бортом обсуждения важнейшего вопроса безопасности в регионе. Конечно, американцы так или иначе будут держать Японию в курсе происходящего и учитывать ее озабоченности, а Россия может просто оказаться на обочине, чему Вашингтон будет рад. Поэтому сейчас наши усилия должны быть сосредоточены на том, чтобы активно работать в первую очередь с Северной Кореей и с Китаем — с нашими более дружественными партнерами — для того, чтобы не допустить исключения России из обсуждения корейской проблематики в будущем.
Андрей Ланьков — историк, кореевед, преподаватель Университета Кукмин (г. Сеул):
Корейский саммит является, по сути, предварительным мероприятием, цель которого – создать благоприятную атмосферу для американо-северокорейского саммита, который намечен на май или июнь. На встрече Трампа и Ким Чен Ына будет, скорее всего, достигнут какой-то значимый компромисс по ядерному вопросу. Сейчас в таком компромиссе равно заинтересованы и в Сеуле, и в Пхеньяне, потому что альтернативой ему может стать американская военная операция и, вслед за ней, полномасштабная война. Поэтому и Сеул, и Пхеньян хотят создать у мира, и, в особенности, у США, впечатление, что КНДР готова к переговорам и компромиссам.
Однако реальных решений от межкорейского саммита ждать не приходиться. Никакие договоренности по экономическим вопросам, и инвестициям и торговле невозможны, так как они почти наверняка будут нарушением действующих санкций Совета Безопасности ООН (в их нынешнем варианте, который вступил в силу несколько месяцев назад, эти санкции фактически запрещают Северной Корее почти всю внешнеэкономическую деятельность). Так что вопрос о санкциях, если и будет затронут во время саммита, то лишь на уровне обмена мнениями — у Южной Кореи нет возможности влиять на позицию Совета Безопасности. Так что договариваться в конечном счете все равно придется с Трампом. Ядерное оружие и, шире говоря, военные вопросы, также вне компетенции Сеула — о них имеет смысл говорить только с американцами.
В регионе в целом это тоже прекрасно понимают, поэтому мало кто ждет прорывов – они невозможны в силу упомянутых выше ограничений. Само мероприятие очень похоже на то, что на жаргоне эстрадных деятелей именуется «разогревом», то есть выступлением менее известных исполнителей перед тем, как на сцене появляются главные звезды концерта.
Поэтому саммит будет отмечен многочисленными заявлениями символическо-риторического характера и самыми разными мероприятиями, призванными отметить дружбу и любовь двух корейских государств. Могут прозвучать официальные заявления о прекращении состояния войны (значит реально мало, но звучит хорошо), скорее всего, пройдут встречи членов разделенных семей и, конечно, прочие концерты национальной песни и пляски. Возможны некоторые сдвиги с туризмом – единственной областью, в которой можно что-то предпринимать, не нарушая санкций.
Если говорить участии региональных игроков в этом саммите, наиболее очевиден интерес к нему со стороны США — по уже названным причинам. Китай маячит на горизонте, и всем понятно, что он своими действиями (или бездействием) может полностью изменить расклад. Япония и Россия пока заметной роли не играют. Ситуация с Россией может измениться, конечно, если Ким Чен Ын решит задействовать ее в качестве противовеса американскому давлению. Однако вероятность такого поворота событий сейчас не очень велика, да и польза для России от излишнего активизма на северокорейском направлении остается сомнительной.
Константин Асмолов – кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН и Международного учебно-научного центра корееведческих исследований Института стран Азии и Африки при МГУ:
Для Севера саммит — возможность улучшить свое внешнеполитическое положение. Ким — рациональный политик, и, хотя он готов к войне, начинать ее самому — не в его планах. Для Юга — это шанс взвинтить рейтинг перед очень важными для Муна выборами в местные органы власти 13 июня, к которым будет приурочен референдум об изменении Конституции.
У меня нет ощущения, что обе стороны ждут прорыва, хотя любой итог саммита будет подан на Юге в духе доминирующей на сегодня там парадигмы отношения к региональной политике: Сеул – это главный информатор, посредник и советчик Вашингтона о положении дел на Севере. Тот, без кого Америка никак не сможет решить проблемы, связанные с КНДР. Именно в этом контексте межкорейский саммит позиционируется как предварительная ступень для тройственного саммита США, Севера и Юга. Скорее всего, Север согласится с таким «раскладом», тем более, что наиболее болезненные вопросы — вроде проблем с правами человека в КНДР — на саммите, вероятно, затрагиваться не будут, чтобы не портить общую благостную картину.
Отношение к саммиту в регионе в целом благожелательное. Прежде всего, саммит — ослабление напряженности, а к концу 2017 г. мое внутреннее ощущение вероятности войны поднялось до 45%. Сейчас оно снизилось, но нет уверенности в том, что тактическое потепление превратится в стратегическое. Даже временное потепление лучше, чем продолжение курса на обострение.
Кроме того, мотивы Ким Чен Ына могут быть и неверно интерпретированы. Либо санкции наконец прижали его, он заюлил, и теперь его надо грамотно додавить; либо это коварный план, нацеленный на выигрыш времени и раскол южнокорейско-американского альянса. Если в оценках и подходах к северокорейскому лидеру возобладает любой из этих вариантов, тренд на консенсус может быть разрушен.
От самого саммита стоит ожидать много пафоса, деклараций и обещаний. На уровне документов все это может воплотиться в лучшем случае в протоколы о намерениях. Санкции, международная обстановка и принципиальная зависимость РК от США никуда не деваются. Программа-минимум в том, чтобы вернуть отношения двух стран на уровень хотя бы 2013 г. (с отводом войск из ДМЗ). А вот программа-оптимум может быть аналогична итогам соглашений 1991-1992 годов. Тогда стороны объявили об отказе от враждебных действий в отношении друг друга и декларативно подтвердили стремление к миру и объединению. Сегодня к этому может добавиться пассаж про ядерное разоружение в северокорейской версии — с предварительными условиями и поэтапно.
Есть вероятность, что в рамках программы-оптимум стороны как-то урегулируют итоги 1953 г., хотя многое будет зависеть от формулировок. За признание КНДР договороспособной стороной консерваторы Муна съедят, потому что территория РК согласно ее Конституции — весь полуостров. Естественно, Управление пяти провинций не расформируют, и санкции от 24 мая 2010 г., введенные после инцидента с корветом «Чхонан», не снимут.
При подготовке к саммиту обе стороны активно консультировались со своими союзниками. Мун открыто объявляет, что это — первая ступень к трехстороннему саммиту с участием США. Однако сама по себе инициатива саммита — явно внутренняя: Ким предложил, Мун подхватил.
На самом деле куда более интересно, что будет с американо-северокорейским саммитом. Трамп уже говорит, что если ему что-то не понравится, он встанет и уйдет. В этом случае у Сеула могут возникнуть дополнительные проблемы из-за того, что он ввел Вашингтон в заблуждение.
Олег Кирьянов — кандидат исторических наук, кореевед, журналист-международник, корреспондент «Российской газеты» в странах Восточной Азии:
Южная Корея надеется, что в результате саммита прекратиться действие «северокорейского фактора», когда приходилось периодически напрягаться при очередном ракетном запуске или ядерном взрыве. В общем ожидают снижения напряженности в отношениях, может быть будет активизация контактов. Политики же, конечно, ожидают, что КНДР согласится на ядерное разоружение или хотя бы как-то обозначит свою готовность рано или поздно отказаться от ядерного оружия.
Про северян достоверно говорить трудно, но думаю, что Север ждет активизации в первую очередь экономического сотрудничества и отмены санкций. С учетом заявленного на днях Ким Чен Ыном нового курса развития, где приоритетом является экономика, Пхеньяну нужны иностранные инвестиции, торговля. Насколько все эти ожидания реалистичны – другой вопрос, но в целом атмосфера примерно такая.
В регионе ожидания от саммита разнятся от страны к стране. Думаю, что для Китая и России самое важное – снижение противостояния в регионе, прекращения «работы» Корейского полуострова в режиме потенциальной горячей точки. Для США и Японии приоритет – сворачивание северокорейской ядерной программы. В целом, так или иначе, все в регионе ожидают, что межкорейский саммит способствует снижению напряженности.
Исход саммита — пространство самых широких спекуляций. Думаю, Юг и Север проведут очень «теплый» и «дружественный» саммит. Могут быть символические решения типа заявлений об окончании войны, может быть даже договорятся отвести войска от границы, активизируют переговоры, какие-то обмены (например, разделенных семей). Может быть Мун Чжэ Ин пригласит Ким Чен Ына в Сеул…. Но проблема с этим саммитом в другом.
Правительство Южной Кореи во главе с Мун Чжэ Ином объективно хочет и готово сближаться с Севером, но по части реальных шагов у южан руки связаны. Над КНДР висят очень серьезные санкции ООН, которые сдерживают любое мало-мальски серьезное сотрудничество и проекты в сфере экономики. Кроме того, на территории Юга расквартированы войска США. Так что южане не могут решать что-то в одиночку, даже если пообещают это сделать. Тут важно будет смотреть на результаты другого саммита, когда Ким Чен Ын встретится (если дело все же дойдет до этого) с Дональдом Трампом. Второй саммит более важен с точки зрения практических шагов. Например, те же санкции ООН без согласия США не отменить, они могут заблокировать эту инициативу. Потому, если резюмировать, будут красивые, но все же символические шаги со стороны Юга и Севера по поводу сотрудничества, а реальные дела будут обсуждать Трамп и Ким.
США, конечно же, активно наблюдают и, наверняка, в режиме реального времени получают информацию о том, что собираются делать южане на саммите и о чем договариваться. Китаю же, Японии и России по большому счету досталась роль простых наблюдателей в данном случае, когда остается только делать официальные заявления в стиле «мы одобряем шаги по снижению напряженности».
Владимир Хрусталёв – эксперт по ракетно-ядерной программе КНДР:
Думаю, что ожидания сторон от саммита все же достаточно реалистичны и скромны. В первую очередь, они хотели бы попробовать превратить текущее снижение взаимного напряжения в новый период потепления между Кореями. Такие периоды случались в прошлом. И это уже было бы неплохо. По крайней мере, определенные демонстративные попытки «не напрягать соседа» предпринимает не только Пхеньян, но и Сеул.
В регионе в целом к предстоящему саммиту относятся с открытым одобрением и осторожным оптимизмом. В международной обстановке в регионе есть много подводных камней, в первую очередь, связанных с политикой США, а во вторую — с положением Японии. И там, и там пока заявляют, что хотят безоговорочного и срочного ядерного разоружения в обмен на достаточно туманные заверения в стиле «мы подумаем». То есть, Вашингтон и Токио по сути хотят немедленных и необратимых уступок в обмен на неопределенные обещания. Однако у КНДР уже есть опыт того, как Соединенные Штаты «выполняли» Рамочное соглашение 1994 г. Да и ситуация с иранской сделкой тоже у всех на виду. С другой стороны, скупой платит дважды.
Если США будут готовы на какие-нибудь уступки (пусть порой даже формального плана), то ситуацию вполне по силам заморозить. И если в ходе этой заморозки произойдут реальные сдвиги в отношениях Вашингтона и Пхеньяна, то может быть и новой «разморозки» ядерного кризиса мы не увидим. И ядерная программа КНДР сползет в мировом рейтинге внимания на позиции те же, что и военные ядерные программы Индии и Пакистана. Но это именно «если».
Первым шагом для снятия этих «если» и станет саммит Север-Юг. Он может заложить хороший фундамент для переговоров с Трампом — ведь все понимают, что эта встреча в верхах во многом служит подготовкой встречи лидеров США и КНДР.
По итогам саммита, скорее всего, будет провозглашена какая-нибудь декларация об отношениях Севера и Юга. Такие мероприятия (саммиты лидеров КНДР и РК) традиционно заканчиваются принятием одного или нескольких документов подобного плана.
Но загадывать что-либо конкретное пока рано. Разве только достаточно уверенно заметить, что никаких лихих историй в стиле романов Клэнси и второсортных американских боевиков с интригой вокруг КНДР в связи с этим саммитом не ожидается.
