Позиция США в йеменском кризисе определяется двумя основными факторами.
С одной стороны, эта позиция формируется в ходе внутриполитической борьбы в США. Взгляды двух главных политических партий Америки на то, каким должен быть Ближний Восток и кого там следует поддерживать, расходятся и порой существенно. Демократическая партия, по крайней мере, в той её фракции, которая сплотилась вокруг Барака Обамы, а значит, и действующая администрация считают ключом к решению задач США на Ближнем Востоке мирное урегулирование иранской ядерной проблемы. Ради этого Белый дом готов идти на уступки, соглашаясь, по сути, на то, что Иран в конечном счете получит ядерное оружие, только не сейчас, а лет этак через десять. В порядке взаимности Америка Барака Обамы ожидает соответствующих уступок от Ирана.
Уступки, которые Обама и его коллеги выторговывают у Тегерана, должны, по всей видимости, состоять в ограничении региональных амбиций Исламской Республики. Иными словами, Иран не должен использовать шиитские общины на Ближнем Востоке для подрыва интересов США. В определённых кругах американского либерального истеблишмента, вероятно, заходят ещё дальше и подумывают о возвращении к состоянию до революции 1979 года, когда Иран был главной опорой политики США на Ближнем и Среднем Востоке, а иранская ядерная программа создавалась при самом непосредственном участии американских специалистов. В настоящий момент такой вариант видится не самым вероятным, но если события, связанные с дальнейшим развитием ядерной программы Ирана, наберут новую динамику, ничто нельзя исключать.
Республиканцы в данном вопросе решительно расходятся с демократами. Если принять терминологию аятоллы Хомейни и считать Соединенные Штаты «большим сатаной», то Республиканская партия выступает, так сказать, воплощением сатаны. Республиканцы против любых уступок Ирану по ядерной проблеме и настаивают как минимум на ужесточении режима санкций (хотя, казалось бы, дальше уже некуда), а многих из них не пугает даже перспектива войны с Ираном. В этом вопросе республиканцы опираются на полную и безоговорочную поддержку израильского и саудовского лобби в США. Обе лоббистские группировки, очень влиятельные в американской политике, приходят в ужас при одной мысли об американо-иранском замирении. Учитывая контроль республиканцев над конгрессом, они способны оказывать Обаме самое серьёзное сопротивление во всём, что касается продвижения его повестки дня на иранском, йеменском и вообще ближневосточном направлении.
Однако всё это с одной стороны. С другой стороны, политика в США формируется межпартийным консенсусом, который основан на общем признании неких не подлежащих пересмотру базовых посылок. Главная из них состоит в том, что Америка, будучи сильнейшим государством мира, уже прошла пик своего могущества и не может больше в одиночку ни финансировать в необходимых масштабах своих клиентов за рубежом, ни выигрывать войны. Преимущество Америки перед любым из её потенциальных противников всё ещё очень велико, но уже не настолько, чтобы продолжать предъявлять претензии на монопольное управление миром, взлелеянные Бушами и Клинтоном.
Американский доллар по-прежнему является основной резервной валютой мира, но валютные свопы с Китаем, заключаемые всё новыми странами, в том числе и союзниками США, медленно, но верно подтачивают позиции «зелёного». Азиатский банк инфраструктурных инвестиций обещает стать серьезным конкурентом существующим международным финансовым институтам, где первую скрипку играют США. Америка уступила первое место Китаю по объему ВВП. Наконец, американская военная доктрина уже не предполагает одновременное ведение войн в разных частях света, а военный бюджет США переживает непростой период сокращений.
Относительно уменьшившаяся мощь Соединённых Штатов не позволяет им удерживать свои позиции в мире ни с помощью мягкой силы, ни средствами экономической конкуренции, ни даже с помощью дипломатии канонерок. Путь США сегодня – это путь постепенно слабеющей сверхдержавы, вынужденной для достижения своих внешнеполитических целей вербовать сомнительных союзников, делать ставку на террористов, натравливать их на конкурентов Америки, а также стравливать между собой. Всё это позволяет поддерживать военно-политическую напряжённость на больших пространствах и обеспечивает Соединённым Штатам в какой-то степени функции «модератора» международных отношений, приносящие соответствующие дивиденды.
События в Йемене и других горячих точках Ближнего Востока заставляют вспомнить несколько уже подзабытые карты полковника Петерса. В 2006 году отставной офицер РУМО Ральф Петерс опубликовал в журнале Armed Forces Journal статью под названием «Кровавые границы». В своей статье Петерс сетовал на несправедливость границ, установленных европейскими колонизаторами, и предлагал вариант, который, по его мнению, сделает Ближний Восток более мирным. Заодно Петерс дал американским политикам ещё несколько советов, один из которых заключался в том, что «этнические чистки работают». В конце статьи полковник писал, что «если границы Большого Ближнего Востока не будут изменены так, чтобы отражать естественные кровно-религиозные связи, то можете мне поверить, что часть крови, которая будет продолжать литься в этом регионе, будет наша собственная». Статья была написана в разгар гражданской войны в Ираке, когда американцы уже начинали искать пути выхода из этого конфликта.
Здесь ни к чему пересказывать всю статью, но её сухим остатком является то, что главными пострадавшими в результате совершенно необходимой, по мнению Петерса, масштабной перекройки границ «Большого Ближнего Востока» должны стать Иран и Саудовская Аравия.
Иран, по мнению Ральфа Петерса, должен получить небольшое приращение территории за счёт Афганистана, но потерять гораздо больше в пользу Объединенного Азербайджана, Свободного Курдистана, Свободного Белуджистана и Арабского шиитского государства. Что касается Саудовской Аравии, то её юго-западные территории, населяемые шиитами, должны отойти Йемену, а северо-восток – Арабскому шиитскому государству, которое возникнет на основе нынешнего Ирака. Мало того, Мекка и Медина с окружающими провинциями должны стать Священным исламским государством, своего рода «мусульманским Ватиканом». Петерс рассматривал такое развитие событий как оптимальное, ибо считал, что «получение саудитами богатства и, соответственно, влияния является самым печальным со времен Пророка событием в исламском мире в целом и худшим событием в арабском мире со времен османского, а то и монгольского нашествия».
Демократы и республиканцы в США могут спорить о том, на кого Америке предпочтительнее делать ставку в своей ближневосточной политике - на Саудовскую Аравию или на Иран. Однако это не меняет того обстоятельства, что содержанием данной политики во всех случаях будет оставаться деструкция, провоцирование мятежей, конфликтов и войн. Поэтому если кто-то из ближневосточных лидеров всерьёз рассчитывает, что Америка станет надёжным гарантом суверенитета, территориальной целостности или государственного строя его страны, он рискует испытать очень сильное разочарование.
