2014 год уже измерен на весах, о его итогах для России сказано множество умных слов, но мало какие из них сравнятся по содержательности с короткой репликой, данной ещё в мае великим Генри Киссинджером:
«Нужно задать себе следующий вопрос: Путин потратил 60 миллиардов долларов на Олимпиаду. Были церемонии открытия и закрытия Игр, которые стремились показать Россию как прогрессивное государство. Невероятно, что спустя три дня он напал бы на Украину. Ситуация в этой стране вышла из-под его контроля. Я не думаю, что он планировал довести Украину до кризиса. Я думаю, что он ожидал постепенного развития событий, и сейчас это некий ответ на то, что он счёл чрезвычайной ситуацией».
В этих словах патриарха мировой дипломатии, сказанных им в интервью CNN в последний весенний месяц — ещё до основных антироссийских санкций и саммита G-20, до решающих боевых действий на Юго-Востоке и падения «Боинга», до расширения ЕАЭС и обвала рубля — содержится лучшая оценка того внешнеполитического результата, который достигла Россия в уходящем году.
Долгие годы мы бились лбом, чтобы войти в одну дверь — а в итоге влетели совсем в другую. Без разбега, без вариантов. Вдруг стало ясно, что весь прежний путь ведёт в тупик. Пришлось свернуть туда, где без нас не обошлось бы. И теперь прежние двери закрыты, да нам туда и не хочется больше. Дальнейший путь прям и прост — им-то и нужно идти.
Сочинская Олимпиада призвана была стать триумфом «европейской России». К ней готовились десяток лет, на неё истратили уйму средств. В эти Игры был вложен весь наш геополитический пафос — пафос «блудного сына», который стремится вернуться в «семью цивилизованных народов». Россия надеялась, что уж за праздник её точно полюбят.
При всех наших «взбрыках» и «прыжках в сторону» — к БРИКС, к «рублю как региональной валюте», к Евразийскому союзу или открытию «Русской Арктики, с Севморпутём и углеводородами», стратегическая внешнеполитическая задача постсоветской России заключалась исключительно лишь во встраивании в «цивилизованный мир», в ослепительный край «наших западных партнёров».
Туда качались углеводороды; туда стремились переведённые из «региональной валюты» деньги, там свила свои гнёзда российская элита. Все пертурбации, случившиеся с Россией за двадцать предшествующих лет, — в политике, экономике, «социалке», культуре — были нацелены на одно: чтобы впихнуть огромную страну, хоть тушкой, хоть чучелом, в западные стандарты бытия.
Вероломный удар от «благословенного Запада» пришёлся на кульминацию этой перековки. За сутки до закрытия нашей Олимпиады украинский политический кризис завершился государственным переворотом. К власти в соседней стране пришла сила, полноценный триумф которой обрекал бы Россию на худшее геостратегическое поражение со времён Ливонской войны. Утрата базы в Севастополе и натовские войска под Харьковом отбрасывали бы нас в XVII век.
Идти на Запад оказалось незачем: Запад сам был готов подкатить на танках к Белгороду и Курску. В новых условиях четвертьвековой исход России «из цивилизационного тупика в Европу» превратился в бессмыслицу: богатства, которыми раньше можно было с выгодой расплатиться за «встраивание» в чужую цивилизацию, теперь становились для той лёгкой добычей. А для нас это был уже вопрос выживания: бездействие на «украинском направлении» нас гарантированно уничтожало.
Тогда-то и последовала российская реакция. Она не сводится к Русской Весне, не ограничивается «Крымнашем» или битвой за Новороссию. Важнейшим внешнеполитическим итогом 2014 года для России стала тотальная необходимость жить без Запада. Без его кредитов и технологий. Без его курортов и банковских счетов. Без его рекомендаций и одобрений. Без его смыслов, его инвестиций, его импорта, его агентуры…
Воссоединившись с Крымом, Россия «развернула свой самолёт над Атлантикой»: впредь ничто не могло оставаться прежним. И тут вдруг выяснилось, что жизнь без Запада — это не так уж и страшно. Оказалось, что простое, на словах, изменение маршрута «Южного потока» из Болгарии в Турцию сильнее склоняет Евросоюз к уступкам, нежели любые газпромовские скидки.
Обнаружилось, что в мире достаточно государств, с которыми можно вести дела в обход Брюсселя и Вашингтона, и что партнёрство с Китаем вообще-то приятней, чем западная игра без правил.
Стало нестерпимо ясно, что российский Центробанк способен, впервые за много лет, напечатать 650 млрд рублей не в счёт проданных долларов, а за выпущенные облигации российской госкомпании — и небо от этого не упадёт на землю. Да и по ситуации с ЕАЭС, на днях расширившимся за счёт Армении и Киргизии, отпало множество вопросов: всем теперь понятно, что в десять рук играть на мировой шахматной доске сподручнее, чем в две.
А главное, окончательно прояснилась банальная, в общем-то, истина: если какое-то государство хочет, чтобы его воспринимали всерьёз, ему не стоит подрабатывать филиалом чужого центра силы. Суверенитет превыше всего — это верно, поскольку это, прежде всего, выгодно.
Конечно, это только начало. Ещё будут флэшбэки и отступления. Парадоксально, но сам Запад, веками трубивший о том, что «эта азиатская страна, эта Тартария» не имеет к нему никакого отношения, теперь будет делать всё, чтобы Россия от него не обособилась. Его агентура влияния здесь по-прежнему сильна. Его образ жизни все ещё слишком притягателен.
Наибольшим соблазном для нас являлось бы желание провозгласить себя «альтернативным Западом», единственным истинным потомком давно истлевших сказок. Но, похоже, наша «Храмовая гора» способна стать самоценной святыней, защищать которую стоит не ради тысячелетних древностей, не в память ушедших поколений, а для жизни будущего века. Крым — наш не оттого, что триста лет мы за него умирали, но потому, что без него мы не сможем жить дальше, перестанем быть собой.
Россия принимается, наконец, жить своей жизнью и быть самой собою — вот каков главный итог истекающего года.
Рейтинг публикации:
|
